Записки мертвеца: Часть II - Георгий Апальков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я, конечно, не знаю, что в таких случаях говорят. Вроде как, нельзя человеку ещё больше на голову капать, мол, вот, ты ноешь, а у других и похуже проблемы. Так что не буду. Про этих вон двадцать с лишним сирот не буду, про себя-любимого тоже. Ты о себе подумай прежде всего. Да, худо всё. Да, тяжело ещё будет. Дальше-то что? Не в смысле «И чё теперь-то», а в смысле «Дальше — что?» Что завтра будет? Послезавтра? Такой же п… Хрень полная в общем или есть ещё, за что уцепиться? А уцепиться всегда есть за что, поверь. Просто делай что делал, иди куда-то, на месте не топчись, и будь что будет. Не просто так мы дышим ещё. Не для того живыми остались, когда полмира с ума посходило. Ты вон, если б не зашёл тогда в Гроссбух, я б так там бы и остался глаза заливать. А всего-то в дверь постучал! Короче, не знаю я. Была какая-то речь от типа какого-то лысого, который перед студентами какими-то выступал. Её ещё все перекидывали друг другу одно время. Вот он речи умел толкать. Я не умею нифига, поэтому просто… фиг его знает, поймай просто мою мысль так как-нибудь. Хочешь, ещё раз вдарить могу?
— Не надо, — ответил я.
— Вот и не нарывайся. Давай, по порядку: чё тут у тебя? Какие проблемы, по существу?
— Здоровые они. В тачку могут не влезть. В инструкции не понимаю, что к чему: как заправлять, как заводить, чем бензин разбавить. Как рулить ими, в конце концов.
— Но инструкция-то есть?
— Есть.
— Вот и читай пока не врубишься. А про тачку — могут не влезть, а могут и влезть, ты ж не проверял. Да и ты их все что ли брать собрался, ё-моё? Одного поди хватит, — усмехнулся Лёха.
— Хватит, — улыбнулся я в ответ.
— Они вообще, вроде, разбираются. Дай-ка книгу эту, сам почитаю. Ты пока найди инструменты какие-нибудь. Тут по-любому должны быть: ключи, отвёртки там. Масло по шкафам посмотри. Может, уже разведённый бензин найдёшь — тоже хорошо.
Я встал со стула, отдал Лёхе инструкцию и принялся делать всё, как он велел.
Ещё через час, когда подошёл майор, всё было готово: парамотор разобран по составляющим до размеров, в которых каждая составляющая должна была уместиться в седан; канистра с топливом найдена и готова к использованию; сумка с инструментами, которые могут понадобиться при сборке или разборке мотора, укомплектована. Сумку я решил взять с собой и надеялся, что майор не станет возражать.
— Ну как? — спросил он, войдя в помещение, — Собрался в дорогу?
— Собрался, — ответил я.
— Славно. Значит, сейчас — обед. Потом укладываем ребят на боковую. Лёха, останешься и проследишь, чтобы не ворочались и ерундой тут не маялись. Мы в это время всё до тачки донесём. Где-то в промежутке между этим успевайте попрощаться. Кто знает, встретитесь ли ещё когда.
Последняя фраза майора могла значить только одно: для него я уже труп. Мертвец, сумасбродные намерения которого слишком серьёзны, чтобы пытаться переубедить его в чём-либо и отговорить от планомерного следования в сторону верной погибели. Эта случайно, невпопад брошенная фраза могла испугать меня, заставить усомниться в правильности моего решения и, в конце концов, побудить остаться здесь: при деле и в относительной безопасности. Но вышло иначе. Я вдруг вспомнил, что мне и впрямь нечего больше терять, кроме возможности прожить ещё пару-тройку лет в покое, липком страхе и беспрестанном сожалении об утраченном шансе ещё раз увидеть последнего дорогого мне человека, оставшегося в живых.
На обед все расположились в местной столовой. Лёха и я сели за общим столом, отдельно от детей и чуть в отдалении от майора. Майор последним взял свою порцию, и только когда у него самого в руках оказалась ложка он отдал команду:
— К приёму пищи приступить, приятного аппетита.
— Спасибо! — единовременно, вполголоса ответили ребята.
— Ну точно как в лагере, — шёпотом прокомментировал Лёха.
— Детском лагере?
— Ну, типа. Слушай, я не знаю, ты уловил тему или нет: вон тот мелкий, — Лёха указал на паренька, которого за сегодня уже несколько раз окрикивал то Рома-боксёр, то майор, — Он по ходу брательник здоровяка того, который в дозоре щас стоит.
— Майор вроде сам про это сказал. Ты это к чему?
— К тому, что отчество у них одинаковое. И фамилии — тоже.
— У братьев-то? Ого, вот это да…
— У братьев и вот у этого чудика, — Лёха достал из кармана паспорт, раскрыл его и снова показал мне документ того мертвяка из подсобки Гроссбуха: Смелякова Павла Юрьевича.
— Совпадение, может?
— Не думаю. Рассказать надо будет, Роме этому. Да ключи от хаты отдать. Всё-таки, дом его.
— У него, думаешь, своих нет?
— Есть поди. Просто неправильно как-то, если эти ключи с паспортом у меня останутся.
— Да забей ты, — пожал плечами я, — Вдруг от тоски тут взвоешь и свалить захочешь. Так хоть будет, где перекантоваться.
Лёха посмотрел на меня так, словно я только что сказал сущую дикость.
— Ты серьёзно или так, в крутого играешь?
— Ты ж сам сказал: о себе надо думать прежде всего.
— Так я же не в этом смысле. Это ж… это ж другое совсем. Ну ты даёшь…
Я ничего не ответил на это и стал молча есть свою пищу. Лёха сделал то же самое, приняв такой вид, словно до глубины души разочаровался во мне и в моём понимании хищных законов нового безжалостного мира. Жаль, если так, но говорил я тогда совершенно не думая. Мысленно я был уже в другой реальности: реальности дороги, орд мертвецов, движущихся навстречу, и путешествия через тернии вымершего, разрушенного войной с заражёнными города к той, которую в последний раз я видел очень-очень давно. Лёха же всем своим естеством был здесь, где он, как ему казалось, будет на своём месте. Находясь в одном помещении, мы обитали в разных, параллельных вселенных, и в моей вопрос о том, кому приходился родственником заражённый
