Фокусы и фокусники - Эмиль Кио

Началась работа. Мои ассистенты Брюханов, Шварц, Лепковский, стоя в котловане, вгрызались кирками в землю, нагружали ее на носилки. Чуркин, Бугрова, Тихонова, Ефимова транспортировали ее наверх. Даже наши маленькие артисты - лилипуты приняли участие в общем труде. Они были поставлены на очистку кирпича.

Радостный День Победы застал нас в Иванове. Окончание войны хотелось отметить ярким праздничным зрелищем.

...Цветные блики огня, черные полумаски, дождь конфетти... Красочный, веселый карнавал. Улыбающиеся лица женщин, развевающиеся в танце юбки. Вот отвальсировали последние пары. Мне подают покрывало. Я расстилаю его перед собой на полу, беру за середину, приподнимаю - и перед взором зрителей появляются два лилипута.

Так начиналось наше новое иллюзионное ревю. В него вошли номера, которые я задумал еще до войны. Один из них мы назвали "Пресс", другой - "Большое распиливание".

"Пресс", собственно, не походил на обычный пресс. Он представлял собой два больших ящика: нижний и верхний, снабженный ножами. Верхний ящик с помощью механизма опускали, и ножи прокалывали нижний, в который укладывалась ассистентка.

Мы придавали большое значение нашему новому иллюзионному ревю. В нем была сделана попытка отойти от пресловутого "восточного" стиля, расстаться с балдахинами, халатами и шальварами. Впервые я появился перед зрителями не в халате, а во фраке.

Однако в своем стремлении сделать программу красочной, занимательной, мы допустили ряд ошибок. Они выразились в некритическом подражании западным образцам. Это привело к формалистическим выкрутасам как в содержании номера, так и в его оформлении. В нем оказались элементы мещанской безвкусицы, сусальности, мишуры.

Особенно это сказалось в номере, названном "Стиль нову".

На арену выносили огромный флакон из-под духов. Под звуки джазовой музыки появлялись балерины в экстравагантном наряде. Их сильно декольтированные платья были расчерчены черными полосами наподобие спиралей, и, когда танцовщицы кружились, создавалось впечатление, будто они ввинчиваются в пол. Этот туалет дополняли белые страусовые перья и черные перчатки выше локтей. Когда танец оканчивался, флакон освещался изнутри, и в него, улыбаясь, входила пышно одетая молодая женщина. Под звуки саксофонов и тромбонов женщина исчезала, а там, где она только что стояла, появлялся человеческий скелет. Затем исчезал и он, а перед взором зрителей вновь представала та же самая женщина, но теперь уже в другом виде. Она была полуобнажена -только сверкающая полоска лифчика на груди да трусы.

В таком же духе был сделан номер "Печатание банковских кредитных билетов".

На манеже устанавливалась буфетная стойка. Миловидная буфетчица отпускала напитки. Десятка полтора девушек-официанток с бронзовыми подносами в руках исполняли эксцентрический танец. Вбегал коверный. Он гонялся за девушками, натыкался на буфетную стойку и просил выпить. Получив бокал вина, он не знал, чем рассчитаться, так как в бумажнике у него не оказывалось денег. Официант-лилипут подавал счет, и коверный с ужасом показывал этот счет мне. Я брал бумажку, вкладывал ее в аппарат между двумя роликами, и оттуда выскакивал новенький хрустящий рубль. Этот рубль я подавал коверному, и тот расплачивался за вино.

В этой пустой, бессодержательной сценке основным, по сути дела, был показ полуголых девиц. И в других номерах ассистентки выходили в костюмах с более чем рискованными вырезами и разрезами, на пробковых котурнах, украшенные браслетами. Сколько атласа и атласного бархата, матового шелка, саржи, тюля, парчи, вуали с блестками, аппликаций из газа, страусовых перьев пошло тогда на одни только наряды!

Попутно должен сказать, что, в отличие от театра, где из какой-нибудь марли можно сделать искусную имитацию тюля или газа, а из мешковины - парчу, цирк, в силу своей специфики, требует настоящей "фактуры". Ведь в цирке исполнитель отделен от зрителей лишь узким барьером, а бывает, что артист подходит к зрителю и вплотную. И тут уж никакая имитация ткани, даже самая совершенная, недопустима - зритель сразу разгадает ее. Вот почему цирковые артисты имеют дело с настоящим бархатом и с настоящим шелком. То же относится и к реквизиту.

Иллюзионное ревю подверглось резкой критике. Нас обвиняли в том, что, погнавшись за яркой внешней формой, мы забыли о главном - о содержании, перенесли центр внимания на показ полуголых девиц.

Критика была справедливой. Внимательно проанализировав свою работу, мы, спустя некоторое время, предстали перед зрителями уже в новом виде. На смену иллюзионному ревю мюзик-холльного типа пришел большой политический иллюзион, номер, который мог появиться только в советском цирке.

Отказавшись от ненужной "красивости", от экзотики, присущих предыдущей программе, мы решили насытить свой репертуар злободневностью, политической сатирой, направленной против поджигателей новой войны. Это позволило облечь иллюзионные трюки в совершенно новую форму, сделать их особенно выразительными.

Позволю себе подробнее остановиться на ряде номеров, вошедших в эту программу.

В свое время положительный отзыв в прессе получила интермедия "Голова некоего культурного джентльмена" (автор текста - Н. П. Смирнов-Сокольский, режиссер - А. Г, Арнольд, художник - В. Ф. Рындин).

Содержание ее заключалось в следующем:

Выходил из-за кулис коверный и, обращаясь ко мне, спрашивал:

- Товарищ Кио, можно вам задать щекотливый вопрос? Правда, что все аппараты, с которыми вы работаете, получены прямо из Америки?

- Почему именно из Америки? - удивлялся я. - Если вы подразумеваете, что некоторые американские джентльмены тоже занимаются фокусами, то прошу без намеков. Разница между нами огромная. Я своими иллюзиями народ развлекаю, а некоторые американские джентльмены иллюзиями народ кормят.

Коверный заявлял, что он до сих пор думал, будто все те аппараты, с которыми я имею дело на арене, созданы только культурой Запада. Я объяснил, что это не так. Аппараты изобретены мною, а сделаны советскими мастерскими.

- Что же касается заграничной аппаратуры, - говорил я, - то один образчик ее у меня имеется. Сейчас я вам ее продемонстрирую. Дайте мне голову некоего культурного джентльмена.

Тут на манеж вывозили "голову". Веселое оживление в цирке вызывала эта громадная голова с выпученными глазами и толстыми жирными губами. Я показывал, что голова пуста и, когда зрители убеждались в этом, говорил:

- Начнем ее наполнять. Для начала дайте мне модного героя буржуазной литературы.

Появлялся человек в маске с двумя пистолетами в руках, перебегал манеж и скрывался в

"голове".

- Теперь дайте любимого героя буржуазного кино.

Выбегал человек в костюме ковбоя, также вооруженный, с замаскированным лицом. Он делал угрожающий жест в сторону коверного и исчезал в "голове".

- А теперь попрошу героинь буржуазных театров. Выходили две утрированно модно одетые девицы и в свою очередь скрывались в "голове".

Далее в нее подбрасывали пару псевдонаучных книг, Я подходил к "голове" и заявлял:

- Теперь мы все это тщательно перемешаем, и результаты такой, извините за выражение, культуры будут налицо.

Я открывал "голову" и опрокидывал ее. "Голова" некоего культурного джентльмена, в которой только что скрылось столько людей, была пуста.

Другой номер назывался "Клетка". Коверный, обращаясь ко мне, говорил:

- Вы, товарищ Кио, только что показали голову некоего культурного джентльмена, которую начиняют фашистской пропагандой. Но говорят, что на Западе идет с фашизмом борьба и что фашистов сажают в тюрьму.

- Как их иногда сажают в тюрьму, можно вам продемонстрировать, - отвечал я и, обращаясь к помощнику, говорил;

- Дайте мне образец одиночной камеры. На манеж вывозили клетку.

- Введите фашистского преступника, - предлагал я.

Четыре человека в форме бойцов народно-освободительной армии вводили фашиста. Он пытался удрать, но его хватали, сажали в клетку. Я просил кого-нибудь из зрителей проверить прочность прутьев, закрыть клетку на замок и поставить сургучную печать.

После этого я объявлял:

- Теперь мы опускаем занавес. Не железный занавес, о котором так много кричат за границей, а обыкновенный, шелковый. Опять поднимаем его...

Занавес поднимался. Фашист стоял на свободе. А те, кто его привел, - бойцы народноосвободительной армии - были в клетке.

Освобожденного фашистского преступника выходили поздравлять его друзья. Но тут сверху на них снова опускался занавес, и все они вновь оказывались внутри клетки, которую увозили вышедшие на свободу бойцы.

- Так будет, - говорил я в заключение, - когда терпение народа в некоторых западноевропейских странах лопнет. (Авторами этого номера были В. Бахнов и Я. Костюковский, режиссером - А. Арнольд, художником - А. Судакевич.)