Самогонщик против армии США - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но именно пришлые обеспечили первое серебро за полгода. Поэтому контракт с ними надо отработать до конца. Потом пусть сами шагают по Гхаргу в уверенности, что боги, верьи, магия и колдовство — всего лишь досужие выдумки антов и хрымов.
Прямая, воспитанная в традициях каросских наёмников, девушка даже не думала скрывать перемену отношения. Её чувства читались как на ладони.
Наконец, подошла очередь троицы. Пит сообщил страже, что едут к морю через Номинорр. Завернутые в тряпки М4 не произвели на воинов особого впечатления, их пропустили без особых вопросов, взяв один золотой с каждого за проезд.
Пустив кхара внутрь арки, лейтенант с хулиганским азартом вздумал тронуть дымный силуэт верьи. Вдруг получится узнать секрет фокуса? Но кхар, испуганно замычав, шатнулся в противоположную от призрака сторону. Нога Бэкмана в стремени чуть задела зелёную ветку. Со стороны дымного облака донеслось отчётливое сердитое рычание. Бык без команды рванул с места в галоп. Он сбросил темп, только когда отъехали шагов на сорок-пятьдесят от зелёного забора.
— Дразнить верью было не слишком умной затеей, — не удержалась Фаи. — Даже твой кхар понимает, как опасен верья.
— Придержи язык! — тихо вставила ей Джен. — В Мульде разве нормально, что слуги дерзят хозяевам?
Гордая антка фыркнула и примолкла. Добровольно взятая на себя роль служанки её тяготила.
Когда напряжение от короткой стычки рассосалось, лейтенант спросил:
— Лучше расскажи, каким образом твоя мама, из антов, родила дочь от каросца?
— Элементарно, как все дети рождаются, — девушка поравнялась с «хозяином», хоть слуге на плохонькой коровке полагается трусить сзади. — Отряд Кривого взял глейский замок в Монкурхе, исполняя контракт. Владельцев-антов вырезали, как обычно, кроме двух девушек. Сестру забрал заказчик. Маму — Кривой Лис.
— Ты так легко говоришь об убийстве бабушки, дедушки. А ведь если бы не тот налёт, оставалась бы жить в замке, а не промышляла бы с бандой наёмников.
— Я никогда не видела их, родившись в Кароссе. Маму едва помню.
— Она умерла? — Питер не то чтобы особо интересовался прошлым участницы его маленького отряда, сколько пытался понять местные нравы.
— Её убили. Тот же брент, что нанимал Лиса для похода в глейство, явился в следующий раз. Мама узнала, что её сестра пыталась бежать, и её прикончили. Мне рассказывали, что, не сходя с места, всадила кинжал в горло бренту и была зарублена его охраной.
— Какая же здесь должна быть рождаемость, чтоб уравновесить такую смертность? — заметила Джен.
— Потому нас, антов становится всё меньше, мы смешиваемся с хрымами и скоро исчезнем как раса. В крестьянских семьях до десятка детей, правда, доживает до взрослости едва ли половина. У брентов и глеев — четверо, пятеро, иногда больше, когда он женится второй или третий раз, увеличивая потомство.
— Как же делят наследство? В бренстве один замок, — поинтересовался Пит.
— Оттого бренства такие мелкие: сколько бы их не убивали в войнах и междоусобицах, всё равно больше одного наследника на поместье.
Напротив, архиглейство Гоша было громадным. Наверно — как несколько округов в штате где-нибудь на Среднем Западе США. Поэтому путь к Номинорру обещал растянуться на несколько дней. Здорово замедлял движение крестьянский кхар Фаи, никакие силы ада не заставили бы его перейти на галоп или рысь.
— И так, из-за каросских наёмников и их заказчиков погибла вся твоя семья. Взятая принудительно замуж, твоя мать практически изнасилована твоим отцом. Тем не менее, ты с ними, — подытожила Джен.
— Верно. Но я об этом не думаю. Кривой Лис, его брат Ферр и наша команда — моя нынешняя семья и реальная жизнь, другой не знаю. К тому же… — Фаи вздохнула, обдумывая слова. — Не знаю, как объяснить. У меня нет зависти к женщинам-антам, живущих в замках и дворцах. Практически взаперти. Шитьё да вязание — единственное развлечение. Даже на кхаре прокатиться не всем позволено, если случается визит в соседнее глейство или брентство, дамы чинно едут в повозке. Стрелять из арбалета… Фу! Даме — не к лицу. Они не знают тысячу удовольствий, доступных мне! Например, раздеться донага и искупаться в реке голышом. Пробраться под видом торговки овощами в чужой замок и выведать про его охрану изнутри. Или танцевать на городской площади, считая, сколько в городе мужчин, способных держать меч. Охотиться на пырха, воткнув ему копьё в спину, потом получить самый сочный кусок, только что пожаренный на костре, и запить настоящим ниром — крепким, бодрящим, а не сладеньким женским пойлом.
— Ты умеешь считать? — удивился лейтенант. — Я уж привык, что наёмники — малообразованные.
— Тёмные как лесная чаща, — весело ответила Фаи. — Но меня готовили подписывать контракт и считать выручку. Поэтому грамоте и счёту обучена. В отличие от тебя, Пит.
Он раздражённо сплюнул.
— Умеет! — вступилась Джен. — Просто, попав в эту страну, мы сразу же научились говорить и понимать местную речь. Письменную — нет. Будь уверена, родной английский язык Пит знает. И пишет, и читает.
— Английский? А где эта ваша страна — Англия?
— Наша страна — Соединённые Штаты Америки, — с непонятным для Фаи апломбом поправил Пит. — На Земле дела обстоят сложно. Не вникай.
— Ладно, — ответила рыжая.
Было несколько обидно, что о Гхарге она рассказывает всё ей известное, а о своём мире белолицый и чернокожая делятся крайне неохотно.
Между тем, запад Мульда менялся стремительно. Неожиданно даже для Фаи. В небольших городках по пути к столице архиглейства кипела жизнь. В трактирах, у колодцев, у церквей, на базарных площадях хрымы с восторгом обсуждали новшества властителя, сменившего жадного и жестокого Айюрра.
На последней остановке перед Номинорром Пит заявил:
— Готов спорить, что Гош — американец, взявший местную дурацкую кличку.
— Ты уверен? — пожала плечом Джен.
Движения и жесты в длинном плаще, скрывавшем разгрузку с автоматными магазинами и камуфляж, выглядели несколько гротескно.
— Многое говорит именно за это. Предприимчив. Поощряет инициативу хрымов и сам на этом наживается.
— Жизнь на Западе гораздо лучше, чем в остальных частях Мульда. Я бывала везде, — заверила Фаи. — Крестьяне снимали один урожай. Продавали, платили аренду земли и налог, зерна едва хватало, чтоб прокормиться и засеять. Гош выдал каждой общине мешок ржи и мешок пшеницы с условием: весь урожай посадить снова!
