Седьмой камень - Уоррен Мерфи

– Я не об этом, – ответил Смит. – Сначала покушение на жизнь президента. Потом тщательно разработанная угроза взрыва, которая на поверку оказывается мистификацией. И оба инцидента задуманы так, чтобы у нас хватило времени отреагировать. – Он немного помолчал. – Римо, как вы думаете, может, все это было сделано исключительно для того, чтобы засветить вас?

– Вполне возможно, – ответил Римо. – Я уже говорил, тут кое-кто считает, будто я должен был стать кинозвездой. Может быть, людям просто нравится смотреть на меня.

– Но тогда почему никто не попытался убить вас во время президентской пресс-конференции, как хотели это сделать в индейской резервации?

Римо немного подумал, потом сказал:

– Вероятно кто-то пытался заснять меня на пленку.

Это делалось и в резервации. Там присутствовали крупные телекомпании, но кроме них была и одна независимая съемочная команда. Они снимали меня и самовзрывающихся убийц. Высокоскоростной камерой, – пояснил он.

Римо рассказал также о встрече с покойными Вильямом и Этель Волшебник, о пропавшей пленке и странном совпадении – один и тот же оператор присутствовал на пресс-конференции и во время демонстрации в Монтане.

– Думаю, вы правы, – согласился Смит. – По-моему, кто-то хочет заснять ваши движения на пленку, чтобы потом вычислить, как вас можно подстрелить.

– Подстрелить меня? Вы опять насмотрелись гангстерских фильмов, – ответил Римо.

– Возьмите отпуск, – посоветовал Смит, – пока я хорошенько поразмыслю над всем этим.

– У меня уже был один отпуск. Четыре дня сплошных развлечений – только море, песок да солнце.

– Так возьмите еще один отпуск. Отправляйтесь обратно на Малую Экзуму. Теперь вы совладелец тамошнего курортного комплекса. Вот и проверьте свою собственность, – посоветовал Смит. – Отправляйтесь осматривать свой кондоминиум.

– Мне не нужен еще один отпуск. Я и после первого еще в себя прихожу.

– Римо, это не совет. Это приказ. Возвращайтесь на Малую Экзуму. Если не хотите отдыхать – не отдыхайте, но побудьте в стороне, пока я попытаюсь определить, кто за вами охотится. Пожалуйста, – закончил Смит и осторожно опустил трубку на рычаг.

На другом конце линии Римо некоторое время еще прислушивался к приятному гудению телефона, потом тоже повесил трубку. Почему Смитти так расстроился? Люди всегда пытались убить Римо. Зачем же поднимать столько шума из-за неповоротливых горе-убийц и пропавшей жестянки с высокоскоростным фильмом?

Вот Смитти и правда нуждался в отпуске. А Римо нет.

Он прошел через весь запруженный людскими толпами аэропорт в коктейль-бар, где его ждала Ким Кайли. Она сидела в дальней кабинке и задумчиво разглядывала бокал с вином, как будто он мог хоть бы в малой мере послужить предзнаменованием грядущих событий.

Увидев подходящего Римо, она подняла глаза и улыбнулась ему так тепло, так маняще, что Римо ощутил, как его охватывает трепет, столь давно им позабытый и потому теперь показавшийся новым.

Когда Римо сел, она сказала:

– Как бы мне хотелось, чтобы мы могли куда-нибудь сбежать вдвоем.

– Как тебе нравится Малая Экзума? – поинтересовался Римо.

– Прелестно, если ты входишь в комплект.

– Ладно. Значит, решено, – сказал Римо. – Малая Экзума.

– Я смогу заняться своим загаром, – заявила Ким Кайли.

– Ты сможешь заняться и моим загаром тоже, – прибавил Римо, а Ким, перегнувшись через столик, ласково погладила его щеку кончиками пальцев.

– Предвкушаю, как буду заниматься твоим загаром. И прочими вещами тоже, – промурлыкала она.

Пропитанная тушью кисть скользила по пергаменту, рисуя очертания иероглифов уверенными и плавными мазками, напоминавшими движения крыльев морских птиц. Чиун, улыбаясь, разглядывал страницу. Наконец он осуществил это, наконец ему удалось включить в бесконечную историю Синанджу все, что было необходимо поведать о Римо и его происхождении. Форма глаз и цвет кожи задали ему нелегкую задачу, но и ее удалось разрешить с помощью нескольких мастерских ходов. Он написал, что Римо присуща была некоторая округлость глаз, которую находят весьма привлекательной многие люди в мире, страдающие сходным изъяном.

Далее Чиун сообщал, что такой изъян давал Римо определенные преимущества при заключении контрактов во многих странах мира, потому что круглоглазые предпочитают иметь дело с теми, кто походит на них. Чиун гордился собой: ведь ему удалось превратить недостаток в достоинство.

А цвет кожи Римо? Эту задачу Чиун разрешил еще легче. Отныне в хрониках Синанджу Римо будет называться “Римо Светлый”.

Ну вот. Написано. Все сведения присутствуют в тексте для всеобщего обозрения, и его, Чиуна, нельзя винить, если какой-нибудь будущий Мастер Синанджу окажется не способен разглядеть истину внутри истины.

Чиун с удовлетворенным вздохом отложил кисточку с ручкой из бамбука. Он подумал, что когда-нибудь сможет найти по-настоящему удовлетворительный способ рассказать о месте рождения Римо. Он отыщет возможность так описать Ньюарк, штат Нью-Джерси, чтобы это выглядело как часть Синанджу. Но это уже позднее.

Чиун вынужден был отвлечься от своих мечтаний, когда увидел двух человек, приближающихся к нему по залитому солнцем берегу. Римо вернулся, и это хорошо. Но с ним приехала молодая женщина, а вот это уж никак нельзя было назвать хорошим.

Настало время утаивания, и Римо, как молодой Мастер, должен был на некоторый срок удалиться от мира, что, среди прочего, означало уединиться и не общаться с людьми. Время утаивания долго не продлится, в этом Чиун не сомневался. Но им нельзя пренебрегать. Римо просто не понимал всей важности происходящего.

– Папочка, я вернулся.

– Да, ты вернулся.

Чиун скользнул взглядом мимо Римо, остановив его на девушке, которая задержалась на берегу.

– Я привез с собой друга.

– Друга! – фыркнул Чиун. – А кто же тогда я?

– Ладно, я согласен поиграть в твои глупые игры, – ответил Римо. – Кто же ты?

– Она – твой друг, а я? Безусловно, просто жернов у тебя на шее. Неизлечимая болезнь. Старая, сильно потертая одежда, которую без малейших сомнений следует выкинуть на свалку.

Римо вздохнул.

– Ты же знаешь, что ты мой друг, папочка. И тебе также прекрасно известно, что для меня ты гораздо больше, чем просто друг. Но иногда ты становишься-таки здоровенным прыщом у меня на заднице.

Чиун застонал.

– Эти слова разрывают сердце старого человека. – Его тонкий голос задрожал. – Разве мало, что я дал тебе Синанджу? Мои лучшие годы посвятил твоему обучению и благополучию? – Зашуршал шелк кимоно, когда он поднес свою столь хрупкую на вид ладонь ко лбу таким жестом, который безусловно понравился бы Саре Бернар. – Однако ж тебе всего этого недостаточно.

– Я же сказал, что ты мой друг.

– Хорошо, если я тебе друг, зачем тебе понадобился еще один друг?

– Потому, что она друг совсем другого рода. Ведь нет закона, предписывающего мне иметь только одного друга. Ее зовут Ким Кайли, и она вполне могла бы даже понравиться тебе, если в ты только дал ей хоть малейшую возможность.

– Сейчас не время заводить новых друзей. – Тон Чиуна был весьма серьезен, его ореховые глаза смотрели пристально и торжественно. – Тебе необходимо немного отдохнуть. Ты должен изучать хроники, упражняться и больше ничего. Хроники дарят успокоение. Упражнения дают успокоение. Женщины, как известно, не дают успокоения. Они переменчивы и легкомысленны. И эта твоя уже исчезла.

Римо даже не побеспокоился обернуться.

– Она сказала, что прогуляется по пляжу, пока я переговорю с тобой. Она скоро вернется.

– Быть может, море поглотит ее.

– Я бы не стал возлагать на это особых надежд, – ответил Римо.

– Какой прок от друга, если ты не обращаешь внимания на его советы? Отошли ее прочь.

– Она только что приехала.

– Прекрасно, – сказал Чиун, кивая самому себе, точно соглашаясь с собственным мнением. – В таком случае она может уехать до того, как устроится поудобнее. Тогда и ты, и я сможем хорошо отдохнуть.

Тут Римо вновь ощутил его, это поднимающееся в нем беспокойное раздражение. Неистовую жажду ломать вещи просто для того, чтобы убедиться, не окажутся ли куски занимательнее целого.

– Я отправляюсь прогуляться по берегу, – резко сказал Римо. – Для начала я позволил вам со Смитти затянуть меня сюда. Теперь, когда рядом будет для компании Ким, может мне удастся приятно провести время. Только подумай, папочка. Может, мы отыщем новый способ противодействия периоду затаивания. Ты сможешь описать его в своих хрониках, и в следующие пять тысячелетий все Мастера Синанджу возлюбят тебя за это.

– Ступай прочь, – оборвал его Чиун. – Иди. И не стоит сообщать мне, куда ты идешь. Я же останусь сидеть тут. Один. В темноте. Подобно старому дырявому чулку, который уже не стоит штопать.

Римо решил не подчеркивать, что темнота наступит не раньше, чем через четыре часа. Уходя, он только кинул через плечо: