Кушла и ее книги - Дороти Батлер

В свои шесть лет и три месяца Кушла мало чем отличается от обычного ребенка ее возраста. Она энергичная, любящая, требовательная и щедрая; то защищает свою младшую сестренку, то сердится на нее; обычно настроена дружелюбно, но иногда упряма… сильная девочка, обладающая юмором, сердечная, уверенная в своем месте в мире и полная решимости получить свою часть радости мира. Она уже получила с лихвой свою часть его боли.

За этот период в ее жизни произошла большая перемена. У ее отца теперь устроена собственная гончарная мастерская в доме. А печь для обжига — во дворе. Стивен заботится об обеих девочках, пока их мать ежедневно бывает на работе. Патриша работает в качестве координатора-статистика в одной из больших компаний в Окленде и в этом году заканчивает аспирантуру в университете по инициативе своей фирмы. Эта перемена ролей в семье принесла массу пользы: возможность для Стивена развивать свои творческие способности, на что раньше у него никогда не хватало времени, и возможность для Патриши радоваться новому опыту и использовать квалификацию, едва ли не утраченную в период напряженных и тревожных лет раннего детства Кушлы.

Но прежде всего это придало новый оттенок жизни девочек. Всегда глубоко увлеченный своими детьми, Стивен сейчас в состоянии включить их в свою жизнь и интересы. Его керамика становится известной и покупается в Окленде. Период проб прошел, изделия Стивена пользуются растущей популярностью.

Перемена родительских ролей в этой семье прошла гладко. «Стив» и «Триша», как девочки обычно зовут их, всегда скорее делили работу, чем распределяли функции. К тому же они оба полагают, что люди важнее вещей и что имеющиеся деньги должны быть использованы скорее для поддержки и развития интересов, а не для увеличения собственности. Как можно было предвидеть, их удобный старый дом полон книг и свидетельств семейных увлечений. Мебель старая или самодельная, а стены украшены сделанными своими руками подвесками, постерами и детскими рисунками. Большой пружинный матрас на полу в гостиной — прекрасное место отдыха для детей, домашних животных и родителей. Здесь читают книги и играют в игры. Потертая удобная старая кушетка в углу гончарной мастерской служит убежищем для девочек, их книг и их игрушек, пока работа Стивена требует непрерывной сосредоточенности над гончарным кругом или у верстака, и в то же время он должен обеспечить безопасность дочерей. Комплект широких французских окон, купленных уже подержанными и вставленных в одну из стен мастерской, выходит на закрытую террасу с задней стороны дома, где, когда дети играют, их видно и слышно. Спереди участок ограждает собственноручно посаженная широкая живая изгородь. Сзади, за домом, на берегу, клонятся к дому старые поухутукавы, летом покрытые ярко-алыми цветами. Зимой в доме запах горящего дерева из открытого очага смешивается с запахом трав и пряностей из большой, оснащенной полками кладовки, сделанной руками Стивена. Всегда, ночью и днем, за крутым обрывом, отделяющим конец узкой долины от глубокого, окруженного скалами моря, разбиваются о берег буруны из дикой Тасмании. Но прежний владелец выбрал для дома уютное, укромное место.

Объем и природа трудностей Кушлы стали яснее, когда она превратилась в ребенка школьного возраста. К списку ее дефектов добавился пониженный слух, а надежды на то, что руки будут действовать лучше, чем в раннем возрасте, оказались слишком оптимистичными. Но неспособность писать только подчеркивала ее способность читать, чем Кушла и продолжала заниматься. Таков прежде всего всегда был ее ответ на то, что казалось невозможным. Время показало, что он был верным.

Увлеченность Кушлы печатным словом никогда не ослабевала. Сейчас она читает бегло, предпочитая чтение про себя, если не читает Санче (для чтения вслух нужен какой-то смысл). Она сейчас в восторге от уличных знаков и объявлений, а сложные письменные инструкции и получение обязательных писем — для нее сокровищница.

До сих пор в ее речи можно слышать фразы из книг, но теперь их трудно идентифицировать, потому что она читает про себя. «Перья и лисохвост!» — это выражение озадачивало всех, пока не было обнаружено в книге «Лис и яблочный пирог» (Tom Fox and Apple Pie) Клайда Уотсона (Clyde Watson) в очередной порции книг из библиотеки. «Привет-увы!» постоянно было в ходу после чтения вслух обеим девочкам «Мальчика-с-пальчик» (Tom Thumb) Хоффманна (Hoffmann).

Кушлу не учили читать, только «снабжали» языком и историями, в книгах и вне их, если это можно считать методом.

Я думаю, что можно и что это лучший метод из всех. Он превращает обучение детей чтению в радостный, естественный для человека процесс; детей, которые впитывают идеи как губки. Очевидно, что это нетерпеливое поглощение помогает подобным детям найти смысл в таком сложном и противоречивом опыте, как жизнь.

Голос Кушлы все еще тонок и сипл, ее словесный ответ часто запаздывает. Ей нужно время, чтобы наладить дыхание и произнесение звуков, и можно ощутить, что тщательность ее обдумывания еще более усложняет этот процесс. У нее есть привычка сопровождать для себя комментарием все, что происходит. Иногда она обнаруживает явную проницательность.

«Все удивились, что я научилась прыгать. Никто не думал, что я смогу прыгать, а я сегодня научилась. Дедушка говорит: „Боже мой! Кушла научилась прыгать!“»

Это комментарий к реакции семьи на продемонстрированное ей новое умение: прыжки. Оно сопровождалось заявлением Кушлы; демонстрация прыжков требовала строгой сосредоточенности. Семья, включая деда, только поздравляла Кушлу. Никто не показал своего удивления, вполне, впрочем, обоснованного.

За последние два года Кушла была в больнице четыре раза. Ей были сделаны две операции: одна — чтобы усовершенствовать ее дыхание, другая — чтобы предотвратить дальнейшую потерю слуха. Результатом одного из ее частых падений стала трещина в черепе, которая, к счастью, зажила без осложнений. (Кушле было предписано носить специально сконструированный защитный шлем, что вызывало зависть и восторг ее маленьких друзей).

В долине Карекаре теперь есть школа. Общественная школа «Лоун Каури», которая открылась в феврале 1978 года, представляет собой уникальное учреждение, даже для сельской Новой Зеландии. Занятия проводятся в амбаре на поляне в лесу, в школе шесть учеников. Дети, все в возрасте пяти-шести лет, зачислены в Государственную заочную школу. Но молодой человек, наблюдающий за ними, гораздо больше, чем методист. Живущим в Карекаре повезло, что среди них нашелся квалифицированный учитель, который близко знаком как с детьми, так и с их родителями, и который находит нетрадиционное помещение (собственный амбар) идеальным местом для того, чтобы пасти это маленькое, но активное стадо, пока местные волонтеры строят для них настоящее школьное здание.

Необычность ситуации привлекла внимание публики, в местных и национальных газетах появились статьи. Появились фотографии шестерых здоровых детей, в повседневной одежде, глубоко увлеченных школьной жизнью, которую они считают естественной и доставляющей удовольствие. Одна из них — Кушла. Ее учитель знает, что она особенный ребенок… но для него особенные и еще четыре мальчика и девочка…

Санча, которой скоро четыре, спокойный ребенок. Ее испанское имя обозначает «святая», она и на самом деле красавица, похожая на мадонну. Радует, что она живо реагирует на любое нарушение своих прав. Но она любящий, послушный, умный и зрелый ребенок. Никто из родных не старается снабжать Санчу книгами для ее возраста. Выйдя из младенческого возраста, она стала предпочитать книги, которые подходили Кушле, на два с половиной года старшей, чем она. Это продолжается.

Недавно я читала им обеим «Белоснежку» в издании «Хейнс-Хайман». В конце, когда плохая королева должна танцевать в раскаленных докрасна железных башмаках, пока не надает замертво, я заколебалась. Затем, вспомнив, что у них есть книга (и они любят ее), изданная «Джаррел-Беркерт», которая тоже придерживается этого варианта, я собралась с духом и продолжила чтение. После окончания последовало краткое молчание. Затем Санча сказала своим удивительно низким, совершенно земным, «новозеландским» голосом: «Ну, так ей и надо». С этой девочкой все в порядке.

И с Кушлой тоже. Прежде всего, она реалистичный ребенок. Она знает, что жизнь тяжела и мучительна, и иногда, кажется, оправданно лишь отчаяние. Но она, кроме того, знает, что жизнь чудесна и что если мы должны как-то жить, то надо жить наилучшим образом. Кушла Йомен, моя внучка, ребенок, обладающий мужеством и юмором, действительно в настоящий момент живет прекрасно.

Семь лет назад, еще до рождения Кушлы, я говорила о своей глубокой вере в то, что книга может обогатить жизнь ребенка. По сравнению с моей теперешней убежденностью тогдашняя моя вера была неглубока. Теперь я знаю, что шрифт и иллюстрация должны предложить ребенку, отрезанному от мира по любой причине. Но я знаю также, что должен быть еще и другой человек, готовый посредничать, только тогда что-то может получиться. Если бы Кушла родилась у других людей — как бы они ни были умны и полны наилучших намерений, — она могла бы никогда не встретиться в младенчестве со словом и иллюстрацией, заключенными в обложку книги. Конечно, ведь никто из специалистов не предписывает чтение вслух хронически больным младенцам, недостатки которых могут оказаться как физическими, так и умственными.