Великий жулик Большой папа - Валерий Гусев

Правда, сначала мы ничего ценного не услышали. Обычные застольные разговоры для перехода к деловой беседе. А потом пошло.

– Не, Тима, так не пойдет. Ты нам бизнес сорвал. По-хорошему, издержки покрой.

– Дорогой мой, я же объяснил ситуацию. Ну подожди чуток.

– Не, Тима. Так не пойдет.

– Хорошо. Мы много и живой валюты привезли. Этим же рейсом. Сам Папа вез. Бери настоящие баксы.

– Где ж я столько бабок возьму! Шутишь! Я ж не рассчитывал.

– Бери, сколько сможешь. А на твои издержки добавим. В выгоде будешь. И Папа будет доволен.

– Ну, если так… А они где?

Котяра, видимо, усмехнулся, мяукнул как-то по-хитрому:

– Рядом. Совсем рядом. Готовь завтра к вечеру транспорт. Все будет путем.

Алешка скомкал обертку от шоколада:

– Все будет путем, Дим. Греби до дома.

…Мы тихо-тихо приоткрыли дверь в свое купе и просочились внутрь.

– Входите скорей, – сонно шепнула мама. – А то простудите.

– Кого? – не поняли мы.

– Цветок.

– Крэкс, фэкс, пэкс, – хихикнул Алешка, забираясь на полку.

Глава XVI

«НЕТ ПРОБЛЕМ, КЛАНЬ!»

Утро. Солнечное, приветливое. Шторку на окне легко колышет свежий ветерок. Цветок на кактусе похож немного на солнечный зайчик.

Завтрак на три персоны. Застольный разговор.

– Как вам город? – спросила мама. – Понравился? Какие достопримечательности осмотрели? Что посетили? Музеи, выставки…

– Казино, – сказал Алешка. – Цирк. Ресторан. Курень какую-то.

– Фантазер, – усмехнулась мама.

– Нет, правда, – подтвердил я. – Тебе это интересно знать. Сегодня здесь выставка цветов открывается. Имени какой-то Флоры.

– Вот как? – мама отставила чашку. – И что?

– Показала бы свой кактус. Ой! Ты что? – Это Алешка пнул меня под столом ногой.

Я его не понял. Ведь для сегодняшней операции маму нужно убрать из поезда. В целях ее безопасности. Договорились же!

В нашем вагоне и так уже почти никого из прежних пассажиров не осталось. Ну, Кланя с Гриней – они ждали машину, в которую будут перегружать свои коробки. Ну дядька с пустым стаканом. Еще кто-то. И несколько человек под командой Юрия Ивановича.

А что тут начнется, кто знает? Никакая табличка не поможет! А этот сорванец еще пинается!

Но маму уже захватила моя идея. И она стала расспрашивать нас – где эта выставка, какие там участники и т. д.

Мы пообещали ее проводить. И она стала готовиться: красить глаза и губы, делать прическу. И даже попыталась обвить свой кактус алой ленточкой. Но мы ее отговорили: цветок не так смотрится. Ему искусственные украшения не нужны. Он сам по себе хорош.

– Вы правы, – согласилась мама. – Помогите мне его упаковать.

Мы с Алешкой расперли изо всех сил пакет, и мама осторожно опустила в него горшок с кактусом.

Алешка как-то грустно проводил его глазами. Виновато как-то.

Мы облизали исколотые пальцы и завершили наш завтрак.

А мама, подготовив кактус, выгнала нас из купе и стала готовить к выставке себя – переодеваться и смотреться в большое зеркало на двери.

Мы знали, что это надолго, и пошли навестить Юрия Ивановича, заодно кое-что поразведать.

…Паровозный самовар привычно пыхтел на столике и время от времени тоненько посвистывал, будто собирался в путь. Будто его манили стальные магистрали.

Мы поинтересовались здоровьем дяди Степы (все в порядке), спросили про Зеленую тетку (за ней с выставки цветов прислали машину, она, то есть тетка, рассчитывала получить первый приз), а потом Алешка, допивая («дохлюпывая») второй стакан, спросил с каким-то странным смешком:

– А как поживают Кланя и Гриня из шестого купе? С голоду еще не умерли?

– Ох, достали они меня со своим багажом, – пожаловался Юрий Иванович. – Если бы не приказ начальника дороги, ни за что бы их в купе не пустил. С таким багажом.

– Значит, большой человек, – высказался я. – Со связями.

– Уж такой большой! – Юрий Иванович поморщился. – Челночник обычный. В одном месте товар покупает, в другом продает. Подороже, конечно. В мое время их спекулянтами называли. А нынче – бизнесменами. – Он налил Алешке еще один стакан. – Взятку кому-то сунул, вот его к нам и пристроили. Но ничего, вроде бы сегодня к вечеру ему машину дадут. Освободит купе.

– Освободит, – кивнул Алешка, – освободит.

– А я, наверное, тоже, – грустно проговорил Юрий Иванович и обвел прощальным взглядом свою уютную «капитанскую каюту». – Снимет меня начальство. В обратный рейс пассажиром поеду.

– Пусть только попробуют! – с угрозой сказал Алешка. А он просто так никогда не грозился. – На ваше министерство наше найдется, покруче!

Юрий Иванович благодарно взглянул на него и предложил еще чаю. Правда, спросив заботливо:

– А ты не лопнешь, деточка?

Не лопнет. В Алешку много чаю входит. Как в большой самовар.

Мы еще посидели немножко и пошли к себе.

Мама уже была готова. Она надела красную кофточку без рукавов и зеленую юбочку, перехваченную желтым пояском. Получилось очень красиво. И я сказал об этом маме.

– Только уж очень на светофор похоже, – добавил Алешка.

– Ничего ты не понимаешь, – засмеялась мама. – Я оделась под цвет нашего кактуса, в тон ему. Ну, вы готовы?

А чего нам готовиться? Нам переодеваться и глаза красить не надо. И мы пошли в бывший Дом культуры. И все машины при виде нашей мамы вежливо притормаживали – прав Алешка. Красный, желтый, зеленый!

У входа в Дом культуры стояли два молодых человека, очень похожих на официанта из нашего поезда. Тоже в белых пиджаках и с узенькими проборчиками в прическах. Только у нашего официанта бабочка на шее была в горошек, а у них – в полосочку.

Эти молодые люди приветствовали участников конкурса и простых зрителей и записывали в блокноты – кто с чем пришел.

– Что вы представите на конкурс? – вежливо спросили у мамы.

Мама тряхнула сумку с кактусом:

– Аспарагус магикус!

Молодые люди посмотрели в сумку, переглянулись. И второй произнес с сомнением:

– Вы уверены, мадам?

Уверенности нашей маме не занимать. И она гордо прошла внутрь здания.

– Крэкс, фэкс, пэкс, – горько прошептал Алешка ей вслед: – Что будет, Дим?

– Где?

– Там. На выставке. Подставили мы маму.

– Как?

– Да, понимаешь, – он понурился с глубоким раскаянием. – Кактус-то не расцвел.

– Что?

– Мы с Настей решили сделать маме приятное…

– Ну?

– Ну-ну! Нашли в Кубанских степях подходящий цветочек…

– Что значит – подходящий?

– Удачный такой. С колючкой. И я эту колючку в ту бородавку воткнул…

Я потерял дар речи. Буквально онемел. Так вот ты какой – цветочек маменькин!

– Ты представляешь, что будет? Маму разоблачат. Позор! Скандал!

– А что со мной будет!

Да уж, мало не покажется.

– Пошли отсюда, – сказал Алешка.

– Куда?

– В милицию.

– Признаваться? – удивился я. – Им-то какое дело?

– При чем здесь кактус? – удивился Алешка. – Мы с тобой еще не всех врагов разоблачили.

У здания горотдела милиции Алеша сказал мне:

– Дим, ты посиди на лавочке, ладно?

– А ты?

– Зайду на минутку, – небрежно бросил он. – Поприветствую товарищей.

Прямо граф Монте-Кристо какой-то! Весь в тайнах…

Алешка шмыгнул в дверь. Его не было довольно долго. Я уже забеспокоился – не забрали ли его за что-нибудь такое, чего я не знаю. Или за незаконное вождение электровоза.

Но он, наконец, вышел. Вместе с ним вышел и какой-то дядька. По виду – настоящий отдыхающий. В яркой футболке, в разноцветных шортах до колен, в шлепанцах и панамке.

Он положил Алешке руку на плечо, что-то сказал и скрылся в здании.

Алешка вприпрыжку подбежал ко мне:

– Порядок, Дим! Начинается самое интересное.

Я ничего не ответил. Только подумал, что самое интересное начнется, когда мама вернется с выставки цветов им. тети Флоры.

– Побежали домой, Дим! А то все без нас сделают!

– Главное, Дим, – прошептал Алешка, когда мы закрылись в своем купе, – под ногами не путаться.

– Это ты кому говоришь?

– Вообще, это мне сказали. Ну и тебе тоже. – Он поднял окно, взобрался на столик и высунулся наружу на всю свою верхнюю половину туловища. Влез обратно. – Так и знал – у них окно закрыто.

– У кого?

– У Клани с Гриней. Ничего не подслушаешь. – Но тут глаза его блеснули, и хохолок на макушке пришел в боевое положение. Как взведенный курок.

Алешка сдвинул дверцу умывальника, распахнул шкафчик и стал вытаскивать из него все содержимое: стопку полотенец, какие-то салфетки, стаканчики для зубных щеток. И все это он сбрасывал на мамину полку.

Когда шкафчик освободился, он позвал меня.

– Давай, Дим, твоя очередь. Снимай его.

Ни о чем не спрашивая, я втиснулся в этот закуток, приподнял пластиковый шкафчик и снял его с подвески.

– А дальше?

– Клади его на полку. И не ори. Там теперь все слышно. – И он кивнул на стенку соседнего купе.

И правда, там, в недрах багажа, послышались приглушенные голоса.