Безжалостный - Дин Кунц

Тем не менее нарастающее предчувствие беды не только туманило разум и сжимало сердце, но и заставило сорваться с места. Я поспешил ко входной двери, выглянул через одно длинное узкое окно у двери, потом через второе – с другой стороны, ожидая увидеть черный «Кадиллак Эскалада».

Вместо жалости я ощущал сочувствие к Джону и, когда попытался выразить свои соболезнования, старался, чтобы в голосе звучало сострадание, но боюсь, получилось не очень.

Впрочем, не думаю, чтобы Джон нуждался в сострадании и сочувствии. Он потерял слишком много, чтобы его утешили чьи-либо соболезнования.

И слушал он лишь потому, что никак не мог взять себя в руки. А как только ему это удалось, прервал меня, заговорил еще быстрее, показывая, что на счету каждая секунда:

– Ресурсы у Ваксса сверхчеловеческие. Нельзя недооценивать его возможности. Он не дает прийти в себя. Возвращается и возвращается. Он не знает жалости. Убейте его, если представится случай, потому что убить его – ваш единственный шанс. И не думайте, что копы вам помогут. Происходит что-то странное, если рассказываешь копам о Вакссе. Но сейчас, ради бога, просто бегите. Выиграйте время. И как только сможете, бросьте ваш автомобиль, не пользуйтесь кредитными карточками, не давайте ему ни единого шанса найти вас. Уезжайте из своего дома. Уезжайте к чертовой матери. Уезжайте!

И он разорвал связь.

Я набрал *69, не ожидая, что мне ответят, но надеясь, что функция обратного звонка высветит номер того, кто звонил. Если бы он не выбросил этот одноразовый мобильник, заменив другим, как и обещал, я смог бы перезвонить ему позже, после того, как мы покинули бы дом.

Но Джон проявил ту самую осторожность, к которой призывал меня. Вызвонить его набором *69 не удалось, и никакого номера на дисплее моего мобильника не появилось.

Отворачиваясь от узкого окна у двери и вида на улицу, я закричал: «Пенни! Нам пора уезжать!»

Она ответила с первого этажа, из глубины дома.

Я нашел ее рядом с кухней, в прачечной, среди багажа. Пенни катила в гараж большой, на колесиках, чемодан.

Я подхватил два чемодана и последовал за ней.

– Кое-что случилось. Гораздо хуже, чем мы думали.

Она не стала терять времени, уточняя, что именно случилось, подняла чемодан и уложила в багажное отделение «Форда Эксплорер».

При кризисе она действовала скорее как Бум, чем Гринвич. Истинная дочь Гримбальда и Клотильды работала быстро и спокойно, уверенная в том, что выберется из зоны уничтожения до того, как закончится отсчет.

В багажном отделении уже лежали и другие чемоданы. С учетом тех, что оставались в прачечной, не вызывало сомнений, что багажное отделение «Эксплорера» будет загружено от пола до потолка и от одной боковой стенки до другой.

– Нам лучше путешествовать налегке, – заметил я, когда Пенни вновь направилась в прачечную. – Что все это такое?

– Вещи, – ответил Майло, материализовавшись рядом со мной, когда я укладывал два чемодана в багажное отделение.

– Какие вещи?

– Нужные вещи.

– Твои?

– Возможно, – уклончиво ответил он.

В дорогу наш мальчик надел черные кроссовки с красными шнурками, черные джинсы и черную футболку с длинными рукавами. На груди большие белые буквы складывались в слово «PURPOSE»[13].

Пенни уже вернулась, еще с одним здоровенным чемоданом на колесиках.

– Где Лесси? – спросил я, поспешив в прачечную.

– На заднем сиденье.

Я схватил два последних чемодана и понес к «Эксплореру».

– Я должна взять еще кое-что наверху, – Пенни двинулась к двери.

– Нет. Оставь.

– Не могу. Вернусь через минуту.

– Пенни, подожди…

– Ты можешь закрыть заднюю дверцу. – Она выбежала из гаража в дом.

Загрузив последний чемодан, я повернулся к Майло.

– Садись на заднее сиденье к Лесси.

– Что происходит?

– Я тебе говорил. Небольшое путешествие.

– Почему спешка?

Я захлопнул заднюю дверцу.

– Может, мы должны успеть на самолет.

– Мы должны успеть на самолет?

– Возможно, – беря пример с сына, я ответил столь же уклончиво.

– Это северное полушарие?

– Это что?

– Куда мы отправляемся.

– Какое это имеет значение? – спросил я.

– Имеет.

– Залезай на заднее сиденье, скаут.

– Я предпочел бы ехать на переднем.

– Это место твоей мамы. Она будет охранять водителя.

– У нее нет помповика.

– У тебя тоже.

– Тогда мы бросим жребий.

– Ты можешь пнуть кого-нибудь в зад? – спросил я.

– Кого?

– Все равно. На переднем сиденье мне нужен именно такой человек.

– Мама может пнуть кого угодно.

– Поэтому и залезай на заднее сиденье.

– Пожалуй, залезу.

– Вот и молодец.

– Северное полушарие – это важно.

На заднем сиденье внедорожника он выглядел таким маленьким, что я не мог не подумать об Эмили и Саре Клитрау. От мысли, что мы можем потерять Майло, нервы натянулись, как скрипичные струны.

Пенни очень уж задерживалась. Я подумал, что недостаточно четко разъяснил ей ситуацию, не убедил в необходимости скорейшего отъезда.

Ворота гаража мы не подняли. Боковая дверь оставалась запертой. Майло вроде бы ничего не угрожало. И тем не менее мне не хотелось покидать его.

Но Пенни ушла наверх одна. А с Майло осталась бы Лесси.

– Сиди в машине! – прокричал я Майло и рванул в дом.

Когда большими шагами пересекал прачечную, зазвонил телефон.

Пронзительный звонок тональностью отличался от звонка наших домашних телефонных аппаратов и мобильника, который лежал в нагрудном кармане моей рубашки.

На кухне я вновь услышал незнакомый звонок. Доносился он вроде бы из чулана, который задней стенкой примыкал к прачечной.

В чулане никакого телефона быть не могло… если только он не принадлежал прячущемуся там человеку.

Глава 17

В ближайшем углу стояла щетка. Ее я и схватил, рассудив, что жесткие щетинки при контакте с глазами могут оказаться столь же эффективными, как нож, и при этом в отличие от ножа, щетка позволяла избежать слишком уж близкого контакта с Вакссом, идти на который мне и не хотелось.

На третьем звонке я открыл дверь чулана, комнатушку длиной двенадцать и шириной пять футов, у задней стены которой стоял газовый котел. Свет кухонных флуоресцентных ламп проникал достаточно далеко, чтобы подтвердить, что в чулане никто не прячется.

Щеткой я ткнул в настенный выключатель и вошел в чулан, когда раздался четвертый звонок.

Обыкновенный газовый котел для меня – чудо техники, сложностью не уступающее «Боингу-747» и чуть менее страшный, чем атомный реактор. Моя беспомощность в отношениях с механизмами и машинами в случае газового котла усиливалась наличием напорных труб, по которым подавался газ высокого давления.