Страсти по принцессе - Александр Бушков

— Как называется эта планета?

— Йорхор.

— Святая Бригита… — охнул Леверлин. — Не может такого быть.

— Чего? — рявкнул Сварог.

Голос Леверлина словно бы резко повеселел:

— Йорхор… Ох, как интересно…

— Да что такое?! — Сварог за это время еще пару раз выстрелил в чудище, чего оно словно бы и не заметило.

— На языке Изначальных Талар назывался Дагросар, это-то мы знаем, — сказал Леверлин. — А Йорхор — так планету называли те, кто обитал здесь до Изначальных. Точнее, до сих пор это было гипотезой… Значит, она верная.

Значит, Изначальные тоже, вопреки названию, откуда-то сюда пришли. Йорхор — это даже не сотни тысяч лет назад. Миллион, быть может. Между нами и этим красавчиком — словно бы ступенька…

Сварог начал понимать. Магия Изначальных влияет на нынешних обитателей Талара, подчиняясь тем же законам, что и магия последних, — но как быть с созданиями, грубо говоря, отстающими по фазе? Если на него не действуют нынешние методы борьбы с нечистой силой — подействует ли на них древняя магия демона исчезнувшего времени?

Леверлин тем временем крикнул:

— Ну, давай! Покажи, что ты можешь!

Радужный Демон застыл, распростерши руки. Колыхались тени, ползли минуты. Делия горячо дышала в щеку Сварогу. Он высвободился, прошел вперед и остановился прямо перед демоном, весь озаренный теперь радужным светом.

Страх и растерянность понемногу таяли, сменяясь прежней решимостью. Потому что ничегошеньки с ними не происходило, разве что незнакомые запахи стали сильнее. Вблизи физиономия демона напоминала застывшую карнавальную маску — фасеточные глазищи занимают добрых две трети треугольного лица, ушей не видно, нос на манер клюва, сливается с верхней челюстью…

— Что, не получается? — спросил Сварог едва ли не сочувственно.

— Вы давно должны были… — протянул демон.

— Да пойми ты, — сказал Леверлин. — Ушли не только твои хозяева, но и те, кто пришел им на смену. Миллион лет, а то и дольше… Тебя никогда не учили, что в мире нет ничего вечного? Здесь уже не остров, часть континента, никто и не знал, что тут когда-то был остров…

Они со Сварогом полностью овладели собой, только Делия держалась поодаль. Демон медленно-медленно опустил руки, его голос оставался столь же бесстрастным, но меж словами появились долгие паузы, соответствовавшие, быть может, эмоциям:

— Континент… ничего прежнего… никого прежнего… миллион лет…

«Не помер бы, — подумал Сварог. — Такая плюха любого уложит».

— Это что еще за сумасшедший фонарщик? — раздался юный дерзкий голосок.

Сварог оглянулся. Мара стояла, отвязывая с талии конец спущенной сверху веревки.

— Это демон, — сказал Сварог. — Из прежних времен. Совершенно выдохся, бедняга. Сущее привидение демона, я бы сказал…

— Ну и перепугали вы нас. Бог знает что подумали, а вы тут с привидениями демонов шушукаетесь… — Мара задрала голову и закричала наверх: — Все в порядке! Обошла вокруг радужно сиявшего демона, задумчиво его разглядывая, хмыкнула, пожала плечами и направилась к помосту. Леверлин пошел следом, даже Делия стала с любопытством озираться. Демон торчал посреди гробницы перестоявшей все сроки новогодней елкой, нелепый и бессильный. Сварогу стало его немного жаль, и он громко сказал:

— Орлы, поуважительнее, что вы, как деревенщина в музее. Великий вождь все-таки…

— Один из самых великих, — печально подтвердил демон. — Он разбил войска фоморов, срыл крепости Змеиного мыса, спустился в подземную страну вераджей и захватил драгоценности их гнусных владык, изгнал жрецов Змееногого, нанес рану Великому Кракену…

— Что? — повернулся к нему Сварог. — Эта пакость уже тогда жила в глубинах?

— Великий Кракен уже обитал здесь, когда наши предки пришли на Йорхор. Твой друг прав — для живущих вечности нет. Но она существует для Зла…

— Да? — усмехнулся Сварог. — Что-то твое зло испытание временем не выдержало…

— Ты уверен, что я представляю зло по отношению к твоему добру? Что наши добро и зло друг на друга похожи?

— Ни в чем я не уверен, — сказал Сварог. — И вдобавок — не философ. Я авантюрист на государственной службе. Это вот он — ученый, да и то недоучившийся. Хоть ты не втягивай меня в философские споры, я их по темноте своей старательно избегаю, о чем что-то не сожалел…

Он подошел к помосту. Из-под плотной материи, расшитой странным узором с преобладанием спиралей и треугольников, выступала верхняя половина скелета. И скелет был не человеческий, судя по черепу. Больше всего череп напоминал физиономию стража гробницы — те же огромные глазницы, верхняя челюсть-клюв, редкие клыки странной формы. Сварог осторожно прикоснулся пальцем к уголку покрывала, и уголок рассыпался хлопьями тяжелого праха. Миллион лет — это серьезно… Наряд покойника, должно быть, рассыпался пылью уже давно — меж ребер, сходившихся острым клином, отчего грудная клетка напоминала лезвие колуна, валялись в беспорядке то ли бляшки с выпуклым узором, то ли пуговицы, пряжки, обрывки звеньев рассыпавшихся цепочек, тусклые прозрачные камешки. Из-под покрывала виднелась рукоять меча — с гардой, похожей на четырехлопастный пропеллер, вся в спиральных узорах. А ведь странно, что воздух в подземелье за миллион-то лет не протух… Да и воздух ли тогда был на Таларе-Йорхоре?..

— Три ночи горели костры, — бормотал за спиной Радужный Демон. — Три ночи били барабаны, ритуальный напиток богов, шипя и пенясь, лился в пламя, и падали под жертвенным ножом пленники, и ржанье Горлорга походило на рыданье, ибо он ведал, что никогда уже не понесет вождя по Древним Дорогам…

— Что? — Сварог обернулся. — Ваши кони могли скакать по Древним Дорогам?

— Горлорг — не обычный конь. Это Конь Талисмана. — Демон вытянул худую руку и указал на лежавший слева от черепа массивный треугольный предмет, напоминавший наконечник копья с выпуклыми гранями. — Конь Древних Дорог. Он все еще ждет зова, он и сейчас на тамошних пастбищах, потому что время на Древних Дорогах течет иначе, а то и не течет, то оно есть, то его нет…

Сварог, охваченный шальным желанием, не выдержал:

— Меня очень интересуют Древние Дороги…

— Иными словами, Талисман? Я могу предложить тебе то, что на языке смертных существ называется сделкой. Отдам тебе Талисман и расскажу, как с ним обращаться. Но ты уйдешь со своими людьми, ничего больше не тронув, и никогда больше не потревожишь гробницу. — Его голос едва уловимо изменился, что могло означать и злорадство. — То, что я оказался бессилен, еще не означает, что ты можешь безнаказанно нарушать данное слово. И еще. То, что наше добро и зло могут не совпадать с вашим, ты подметил верно. А потому предупреждаю честно: вина за возможные последствия, каковые влечет обладание Талисманом, ложится не на чьи-то древние козни, а на того, кто возжелал владеть вещью, сотворенной не в его мире…