Коридор до Рождества - Александр Ивин

- Не возражаю, только оплати эти ночи вперед...

- Хорошо, завтра утром... По-моему, ты хочешь спать.

- Я устала на работе, Чарли...

- Тогда спи, я постараюсь не мешать...

...Утром, облаченный в замасленный комбинезон Боксон, с большим мотком кабеля на плече и с пустым, но ярко раскрашенным инструментальным ящиком в руках, неторопливо прошелся перед фасадом отеля "Брюгге". Никакого легкового автомобиля с арабами он не заметил, мальчишка-чистильщик со своими щетками пока ещё на пост не заступил. Во многих окнах отеля горел свет - постояльцы спешили к завтраку перед очередным трудовым днем, время настоящих коммерсантов ценится дорого, надо многое успеть.

После обеда Боксон встретился со знакомой Лендгарта, уборщицей отеля Эммой. За небольшую сумму в бельгийских франках (плюс ставшая традиционной бутылка виски "Джонни Уокер") женщина ответила на некоторые вопросы.

Она действительно знала очень многое о других работниках отеля, о его хозяевах, о постоянных клиентах. Боксон даже хотел было попросить её нарисовать схему камеры хранения и прилегающих служебных помещений, но вовремя сдержался - мелкие служащие отеля часто подрабатывают осведомителями в местном полицейском участке, риск в данном деле недопустим. Вместо этого Боксон организовал небольшую паузу на время курения сигареты; потом уточнил кое-какие подробности о личной жизни господина старшего портье; после чего внимательно выслушал рассказ Эммы о пристрастии к алкоголю жены главного управляющего; историю о турецком генерале, представителе при штаб-квартире НАТО, который три раза в год встречался в "Брюгге" со своей любовницей, женой английского генерала, а также рассказ об американской истеричке-миллионерше, ворующей в отеле мыло и полотенца.

7

Старший портье отеля "Брюгге", шестидесятилетний уроженец Намюра Франсуа Летьер был холост, любил фарфоровые эротические миниатюры и молоденьких горничных. Любовь к горничным выражалась у него в непременном облачении сексуальной партнерши в кружевной передничек - в зависимости от настроения и внешних данных женщины господин старший портье выбирал вид кружев брюссельские, льежские, авиньонские, набор белоснежных накрахмаленных униформ всегда был наготове; у Летьера это называлось "женщина в салфетке". Любовь к статуэткам воплотилась в изящной коллекции старинных фигурок, созданных на королевской фарфоровой мануфактуре ещё до взятия Бастилии. Эпоха Великой империи также присутствовала в его коллекции, но грубые маршалы "маленького капрала" не ценили легкость и изящество будуарных отношений, поэтому во времена наполеоновских войн творения эротической миниатюры стали лишь повторением шедевров беззаботных лет маркизы Помпадур и Марии-Антуанетты. Изделия, появившиеся после 1815 года, Франсуа Летьер не признавал промышленная революция поставила сокровенность творчества на поток, исчезла одухотворенность, на лубочных картинках изысканная фривольность превратилась в порнографию.

Господин Летьер сочетал два своих увлечения практически: договорившись с женщиной, он подводил её к чудесной горке черного дерева, инкрустированной слоновой костью (наследие колониальных времен, изготовлено безвестными чернокожими мастерами в Бельгийском Конго), показывал коллекцию и предлагал даме выбрать способ любви из представленных экспонатов. Подавленные увиденным разнообразием, дамы соглашались быть горничными беспрекословно. Некоторые профессиональные проститутки, впрочем, находили наглость заявить, что их любимого способа в коллекции не имеется. Господин Летьер расспрашивал подробности, и на следующий же день делал заказ у понимающего потребности клиента антиквара.

Как и любое произведение искусства, эротическая фарфоровая миниатюра постоянно росла в цене. Фарфор - материал хрупкий, и безжалостно прогрохотавшие по Бельгии две мировые войны нанесли непоправимый урон многим частным собраниям. Подлинники стали редкостью, производство подделок превзошло все мыслимые ожидания. Распространенной в Китае многовековой промысел подделки коллекционного фарфора (копии редчайших ваз эпохи Мин, например, на протяжении нескольких веков штамповались сотнями тысяч) нашло свое применение и в изготовлении образцов европейского искусства. Франсуа Летьер по праву гордился своим умением отличать подделку от оригинала.

В тот декабрьский день в антикварном магазине господина Каплана старшему портье показали несколько фигурок производства якобы севрской королевской мануфактуры. Вооружившись лупой, Летьер внимательно рассмотрел товар и укоризненно покачал головой:

- Господин Каплан, эти черепки отштамповали где-то на Формозе, вот, посмотрите, на левой ножке у дамы имеется бант от подвязки, а саму подвязку сделать забыли - попросту не обратили внимание при копировании...

Антиквар озадаченно наморщил лоб, а Летьер продолжал:

- А вот в этой композиции у юноши обувь и каблуки одного цвета, а ведь известно, что обувь придворных отличалась прежде всего красными каблуками. Все статуэтки из одной партии, уверен, остальные также являются подделками. Китайцы очень невнимательны к малозаметным европейским подробностям, сказывается различие культур...

- Браво, господин Летьер, ещё немного, и вы станете экспертом!.. улыбаясь, сказал антиквар, аккуратно укладывая статуэтки среди стружек в деревянном ящичке с надписью "Осторожно, стекло!".

- Нет, господин Каплан, мне никогда не сравниться с вами, все-таки сорок лет практики значат немало... Есть ещё что-нибудь новое? - поинтересовался Летьер.

- Из вашей традиционной тематики сейчас нет ничего, но на днях ожидаем новые поступления - заканчивается годичный траур по барону Вальтеру фон Локсбергу; несколько истинных раритетов он покупал у меня, наследники же отягощены долгами; молодой барон собирается устроить в замке беговую конюшню, а породистые лошади во все времена были дороги... Старшая дочь покойного барона содержит какого-то неаполитанского жиголо, недавно она купила ему автомобиль "ламборджини", а ведь фамильные земли фон Локсбергов распроданы ещё при Бисмарке... Что же до младшей дочери, то она начала издавать теоретический марксистский журнал, всяческие проходимцы буквально осаждают её... На семейном совете наследники барона Вальтера чуть не передрались, но единогласно решили распродать кое-что из обстановки, крупные вещи, само собой, уйдут через аукцион, но вот некоторые мелочи!.. О, там есть на что посмотреть!.. антиквар восторженно закатил глаза.

Старший портье ощутил чувство зависти. Конечно, кое-что из собрания Вальтера фон Блоксберга может оказаться вполне доступным по цене, но настоящие шедевры уйдут к толстосумам, не способным отличить произведение искусства от конвейерной поделки из универмага. Эта мысль так расстроила Франсуа Летьера, что, выходя из дверей магазина, он нечаянно толкнул высокого молодого человека в светлом пальто - настоящее английское сукно, греет даже в мокром состоянии.

- Простите!.. - пробормотал старший портье и шагнул в сторону, уступая дорогу, но молодой человек вдруг остановился и спросил:

- Если не ошибаюсь, господин Летьер?

- Да, - несколько удивленно подтвердил старший портье, поднимая взгляд на лицо незнакомца, - а мы разве знакомы?

- Нет, господин Летьер, мы незнакомы! - сказал Боксон и протянул визитную карточку. - Но мне рекомендовали обратиться именно к вам...

- По всем детективным вопросам обращайтесь в службу безопасности отеля, быстро проговорил Летьер, и сделал попытку обойти собеседника. Боксон шагнул в сторону, пропустил старшего портье и, развернувшись, пошел рядом с ним по тротуару.

- Господин Летьер, я могу обратиться в службу безопасности отеля "Брюгге", но тогда вы потеряете несколько тысяч долларов...

- Что вам угодно, молодой человек? - Летьер остановился и снова посмотрел снизу вверх на Боксона.

- Я хочу угостить вас кофе вот в этом симпатичном заведении, - ответил Боксон. - Здесь мы сможем поговорить спокойно. Поверьте, предложенная мной тема вас заинтересует...

Летьер оглянулся по сторонам. Был ранний вечер, многочисленные прохожие торопились с работы домой, детектив из какого-то частного агентства "Трэйтол и компания" выглядел неопасно. Старший портье решился.

- Хорошо, я готов вас выслушать. Но не более того!.. - добавил он.

Они сели за уединенный столик в углу, официантка принесла кофе, и тогда Боксон достал свое удостоверение руководителя лондонского филиала.

- Господин Летьер, я бы не хотел, чтобы о нашей встрече узнал кто-либо посторонний, - начал Боксон. - Именно поэтому я не обратился к вам в отеле, и именно поэтому я не пришел к вам домой. Сейчас я выдвину свои предложения, и если они вас заинтересуют, мы продолжим беседу. Если же мои предложения окажутся вам неинтересны, мы немедленно расстанемся. Разумеется, в обоих случаях я надеюсь на сохранение конфиденциальности.