Сборник статей и интервью 2009г (v1.22) - Борис Кагарлицкий

Осенью прошлого года Стас участвовал в подготовке фестиваля «Антикапитализм-2008». История фестиваля оказалась неожиданно и абсурдно драматичной. Местные власти в Ховрино, где должен был проводиться фестиваль, внезапно запаниковали, директор дома культуры, с которым был заключен договор, вдруг отказался его выполнять, дверь здания была наглухо заперта перед собравшимися организаторами и участниками. Вместе с нами на улицу выставили любительский хор, пытавшийся теперь проводить спевку на открытом воздухе, несмотря на холод. Мы требовали выполнения договора, директор ДК не показывался, вместо него появились несколько милиционеров и людей в штатском, довольно вяло уговаривавших нас разойтись и не толпиться под дверью. Мы со Стасом поочередно давали объяснения журналистам, среди которых была и Настя - Скат. Маркелов пообещал вести дело о материальных претензиях - организация фестиваля стоила денег, может быть, не очень больших, но для левых организаций, живущих в условиях постоянного финансового дефицита, это были существенные потери.

Фестиваль все же открылся, на другой площадке вечером следующего дня, но затем вновь начались неприятности, заканчивать намеченные семинары пришлось уже в начале декабря, больше чем через месяц после намеченного срока. Настя опубликовала подробный репортаж о наших злоключениях в «Новой газете», а во время декабрьской - завершающей - фазы «Антикапа» вела секцию о медиа-активизме. Там же был и Маркелов, которого, как мне потом рассказывали, завороженно слушали присутствовавшие - университетские интеллектуалы, мрачноватые панки, профсоюзные функционеры. Впрочем, сам я этой сцены не видел - лежал в больнице и ждал операции. Когда вышел, уехал отдыхать. С Маркеловым собирались встретиться в январе, чтобы обсудить несколько новых семинаров, намеченных нашим институтом. А заодно и тяжбу против ховринского ДК. Настя Скат тоже была где-то рядом, обсуждала предстоящую поездку российских активистов в Страсбург на очередную международную демонстрацию, связанную с выступлениями против празднования 60-летия НАТО.

Время начинало поджимать, надо было все эти вопросы обсуждать побыстрее, но одновременно у всех было много других дел, еще более срочных и актуальных. Мы все делаем в последний момент. И, как правило, успеваем.

Только выясняется, что этого последнего момента может вообще не быть.

Когда стало известно про нападение на Стаса, мы еще не знали, кто был второй человек, раненый вместе с ним. Не верили в новость, надеялись, что это ошибка. Молодые коллеги из института пытались уточнить, что случилось, и дозвониться до Насти. Не удалось.

К нашему ужасу, в скором времени ситуация прояснялась с беспощадной четкостью. Стас убит, находившаяся рядом с ним Анастасия Бабурова тяжело ранена. К вечеру понедельника сообщили, что она умерла в реанимации. Возле дома номер один на Пречистенке, где произошло нападение, до позднего вечера на снегу оставалась лужа крови, стекавшей с тротуара на проезжую часть. Горели две свечи, и лежало несколько цветов.

Утром следующего дня к месту убийства потянулись люди. Очень много людей. Разных, зачастую не слишком симпатизирующих друг другу, пытающихся выразить сочувствие, поделиться своим горем или не упустить очередную возможность для собственного пиара. Иногда - все сразу.

Люди шли, гора цветов росла, кто-то говорил, что на этом месте непременно будет мемориальная доска, другие призывали найти и наказать убийц. Относительно первого я почти не сомневаюсь, но больше меня интересует второе.

Убийство Стаса и Насти произошло в центре Москвы, рядом с храмом Христа Спасителя, средь бела дня, на глазах у множества людей. После чего преступник спокойно удалился с места события, даже не выбросив пистолет. Это вызов - как по отношению к обществу, так и по отношению к власти, которой предлагают расписаться в своем бессилии: людей безнаказанно убивают в километре от Кремля, публично, открыто. Неонацистские и националистические сайты взорвались воплями радости и ликования. Как замечательно! Наконец-то! Теперь все поймут!.. И так далее в том же духе.

Действительно, теперь многие поймут… Только что?

То, что Стас и Настя, как Дон Кихот, вели бесполезную борьбу в одиночестве против неустранимой и непобедимой несправедливости на глазах у равнодушного общества? Или они все-таки делали что-то важное для всех, для подавляющего большинства наших сограждан, даже если эти миллионы людей узнали о существовании Маркелова и Бабуровой только в день их гибели? Равнодушие людей к защите не чужих даже, а своих собственных прав - вот то, что ежедневно убивало и убивает людей, подобных Стасу, хуже любого киллера. Но если этому равнодушию придет конец, значит, все происходит не зря.

Стас и Настя, прощайте! А мы остаемся - чтобы жить и работать в нашей общей стране, где так много еще должно быть сделано.

Григорий Тарасевич, редактор отдела «Науки» журнала «Русский репортер»

Людмила Наздрачева, автор «Русский репортер»

«Русский репортер» №3 (82)/29 января 2009

Девятнадцатого января в самом центре Москвы были убиты адвокат Станислав Маркелов и журналистка Анастасия Бабурова. И Стас, и Настя были редкими примерами того, как можно сохранять романтические и максималистские социальные идеи и при этом не превратиться в оппозиционеров-неудачников. Кем они были и во что верили? Можно ли сохранить юношеские убеждения и не стать маргиналом? Можно ли бороться за права обиженных государством и не стать врагом своей родины? И что такое вообще идеалы - пережиток перестройки или предмет первой необходимости?

Центр Москвы. Тупичок, окруженный домами XIX века. Из подъезда вышли двое - юноша и девушка. Издалека их можно было принять за романтическую парочку. Но если подойти поближе, начинали долетать обрывки фраз: «условно-досрочное освобождение», «права человека», «кассационная жалоба»…

За этими двумя шел третий. О нем известно очень мало. Черная куртка, шерстяная зеленая шапка, рост метр восемьдесят. И - пистолет Макарова с глушителем.

Остальные детали неизвестны. Может быть, это был неофашист, начитавшийся брошюр в духе «Великой белой расы». Он ненавидит всех этих «грязных среднеазиатов», «наглых кавказцев» и «пронырливых евреев». Он недавно вступил в организацию, где состоят такие же, как он. Но чтобы завоевать власть и доверие, нужно совершить нечто экстраординарное. И он сейчас это сделает. А потом придет к своим соратникам и скажет: «Я его завалил. Включите телевизор, уже, наверное, сообщают…»

А может быть, это - ветеран чеченских войн, который считает, что общество предало его боевых товарищей. Ему кажется, что нет ничего гнуснее, чем отдать под суд настоящего солдата, который честно воевал «там». Сделав свое дело, он вернется домой, нальет стакан водки и скажет: «Ну, за тех, кто там остался! Я отомстил».

Но не исключено, что он просто наемный киллер. Ему плевать на все политические идеи, он даже толком не знает, кого именно идет убивать. Просто нужны деньги, а сейчас кризис и заработать их непросто. Ему дали фотографию, дали аванс. Теперь дело за малым - выстрелить, а потом забрать остальную часть гонорара.

Наверное, убийца мог выстрелить сразу - еще там, в тупичке, где расположен пресс-центр, в котором юноша выступал перед журналистами: и с улицы незаметно, и легко можно спрятаться за мусорными контейнерами. Но что-то его остановило. Может, не хватило духа. Или убийца рассчитывал, что молодой человек выйдет один, а он появился вместе с девушкой, а лишние свидетели не нужны.

Теперь приходится идти следом и ждать. Он идет за ними по Пречистенке. Вокруг банки, рестораны, турфирмы. Вот улица чуть изгибается и становится видна многолюдная площадь между метро «Кропоткинская» и храмом Христа Спасителя. Со стороны площади улицу тоже видно. Значит, медлить больше нельзя, иначе свидетелями станут десятки людей.

Раздается выстрел, потом еще один. Юноша падает на асфальт. Течет кровь. Много крови. Его спутница, вместо того чтобы закатить истерику или замереть в шоке, кидается на убийцу. Снова выстрел. Снова кровь…

Игра в историю

Конец 80?х годов. Материальный мир в упадке. Пачка сливочного масла относится к предметам роскоши. Ради батона колбасы люди готовы ехать за сотни километров. Зато мир идей переживает взлет. Страна с жадностью алкоголика поглощает собственную историю. В любом автобусе может разгореться громкий спор из-за оценки Февральской революции. В супружеских постелях вместо секса идет обсуждение последней статьи в «Огоньке».

Среди этих книг, статей и споров рождалось новое поколение (или, как сказали бы социологи, «поколенческий союз»).

Летом 2008 года в молодежном лагере имени Че Гевары. «Хотя Стас не имел к комсомолу никакого отношения и даже посмеивался, но в лагере были его друзья, и он вообще поддерживал все протестное. Че для него тоже не был иконой. Он вообще никому не поклонялся…», - вспоминает организатор лагеря Ольга Иванова (Франческа)