Записки библиофила. Почему книги имеют власть над нами - Эмма Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рейчел Карсон проницательно анализирует взаимоотношения между большими фирмами, техническими науками и уничтожением окружающей среды, и ее произведение стало первым в большом потоке книг о распространении пестицидов по пищевой цепи. Сначала оно появилось «на полях» журналистики: в июне 1962 года еженедельник The New Yorker публиковал отрывки из него. Отрывки, как и книга, опубликованная в конце того же года, соединяли в себе поэтические приемы, воспоминания, описания и научный анализ. Соответствующий тон задается в первых же строках.
Той весной не пели птицы. По утрам хор малиновок, дроздов, голубей, соек, воробьев и тысяч других птиц больше не приветствовал зарю; поля, леса, болота накрыло безмолвие. На фермах квохтали куры, но не было видно ни одного цыпленка.
Появление Карсон в авторитетном литературном журнале было знаком ее статуса: она уже написала две хорошо принятые книги по биологии морей.
Письма в The New Yorker в ответ на публикацию отрывков из ее новой книги в основном были сочувствующими, но один корреспондент заподозрил в аргументах Карсон ее «коммунистические симпатии» и замечал: «мы проживем без птиц и зверей, но, как показывает нынешний обвал рынка, без бизнеса прожить не сможем». В период постмаккартистской горячки противостояние большому бизнесу не могло не вызывать сильнейшей ответной реакции. Некоторые компании грозились убрать свою рекламу из журнала. Опасаясь возможных юридических проблем, Карсон тщательно проследила, чтобы в контракте с издательством всячески ограничивалась ее ответственность.
Книга в твердой обложке, вышедшая в 1962 году в издательстве The Houghton Mifflin, стоила пять долларов. Цвет у текстильной обложки был густо-зеленым, у суперобложки - травянисто-зеленым, а текст на обложке - желто-белым. Изображение бегущего ручья, возможно, стало результатом ошибочного прочтения названия книги: из первой главы «Сказка для завтрашнего дня» становится ясно, что «Безмолвная весна» - это «попытка объяснить отсутствие птиц и “весенних голосов” в бесчисленных городах Америки». Второе слово относится ко времени года, а не к водному потоку. Подзаголовок «Автор “Моря вокруг нас”» и «На краю моря» ставит под вопрос наши попытки контролировать мир природы и не вполне точно передает содержание крайне необходимой и смелой книги, коммерческая и идеологическая мощь которой стала результатом соединения научных и общественных взглядов. Оформление обложки часто становится первым дорожным знаком на пути работы к читателям: обложка первого издания «Безмолвной весны» уменьшает революционный пафос книги.
Внутренний ее вид тоже был нарочито скромен. Эпиграфом к «Безмолвной весне» послужила строка из стихотворения Китса «Безжалостная красавица»: «Поник тростник, не слышно птиц, / И поздний лист поблек», а штриховые изображения образцов растений и пейзажных сцен выполнили Луи и Луиза Дарлинг. Все это напоминало привычную, спокойно-романтическую книгу о природе. «Безмолвная весна», уже давно признанная первой ласточкой экологического движения, еще и указала путь научно-популярной литературе -жанру, в конце XX века стяжавшему огромную популярность. Почти все, о чем писала Карсон, было уже известно ученым и вообще специалистам, даже если они и не говорили об этом открыто. Новым и в ее взглядах, и в книге, в которой она их изложила, было представление этого материала широкой публике. Научное обоснование явно ощущалось, но не было заметно по внешнему виду страницы. В заметке «От автора» сказано: «Я с самого начала не хотела нагружать текст примечаниями»; в качестве приложения в книге приведен «Список основных источников». Он занимает примерно страниц шестьдесят. В «Безмолвной весне» эти разные элементы - эпиграф, приложение, иллюстрации - подчеркивают динамичность книги и ее новизну: перед нами и научный трактат, и книга о природе, и полемическое произведение, и образец научно-популярного жанра - и из этого синтеза возникает содержание, идущее вразрез с принятыми в обществе взглядами. Книга написана женщиной-экологом, не работавшей ни в каком научно-исследовательском институте, как прямой вызов моральному банкротству как бы объективной, холодной лабораторной науки, а формат только подчеркивает ее оппозиционный статус, даже при том, что цитата на обложке и оформление работают на снижение ее взрывной силы.
В Великобритании «Безмолвная весна» сначала была представлена совершенно в ином виде, чем в Америке. На красной обложке были крупно напечатаны имя автора и название, книга открывалась словами поддержки специалиста по эволюционной биологии (и евгенике) Джулиана Хаксли и введением, написанным лордом Шеклтоном, где он высоко оценил «эту блестящую и неоднозначную работу» и подчеркнул значимость ее американских примеров для британского контекста. Прибегая к более понятным, местным примерам -сокращению поголовья сапсанов, картофельному голоду в Ирландии, роли комитета по охране природы в охране окружающей среды, - он ратовал за «контроль над экологией для достижения естественного баланса, который обеспечит и потребности человека». Книга Карсон предстала перед британским читателем в компании весьма авторитетных мужчин, которые и поддержали ее идеи, и частично перевели из американского в британский экологический контекст. Через несколько месяцев после публикации «Безмолвная весна» начала выходить в изданиях, предназначенных для книжных клубов по обе стороны Атлантики, в том числе и в самом лучшем из них - «Книге месяца». Ее высылали и британским подписчикам; ее выбрал Союз читателей «на основании достоинств из списка всех крупнейших издательств: эти тома (ценой всего в 6 шиллингов, плюс небольшой почтовый сбор) сделаны так качественно, что долго будут радовать читателя».
На издания для книжных клубов часто не обращают особого внимания, а в истории чтения к их членам часто относятся свысока, видя в чтении «по указке» что-то буржуазное и совсем неинтересное . Часто книжные клубы считают этаким распределителем книг для тех, кто ничего в них не смыслит; есть якобы ощущение, что читатель скорее потребляет книгу, а не сживается с ней. Неоднозначное отношение американского прозаика Джонатана Франзена к появлению в современном эквиваленте книжного клуба, «Шоу Опры Уинфри», можно считать примером такого отношения. В 2001 году он ушел прямо с передачи, и ведущая объяснила этот поступок тем, что «ему, похоже, было неловко оказаться в списке, составленном участниками книжного клуба». Франзен воспротивился, возможно, еще и потому, что не желал, чтобы телевизионное шоу определяло, имеют ли книги право на издание, и ставило на них знак «одобрено», подобный клейму: «Я воспринимаю их своими книгами, своими созданиями, и не желал видеть на них логотипа корпоративной собственности». Книги, выбранные Опрой, маркировались стикером с буквой
