Краденое счастье - Елена Колядина

– Я хотела спросить: сколько стоит один урок?

– Тридцать, – ответила Сталина Ильясовна.

– Отлично, – радостно перебила Люба. – У меня есть триста рублей!

– Тридцать долларов, а не рублей, – засмеявшись, поправила Сталина Ильясовна, – но это не важно! Я очень ждала твоего звонка.

– Тридцать долларов? – упавшим голосом переспросила Люба. – Извините…

– Любочка! – закричала в трубку Сталина Ильясовна. – Подожди! Я буду заниматься с тобой бесплатно!

– Ушла она, – ответил Сталине Ильясовне посторонний женский голос.

И в трубке запели гудки.

Сотрудница почты проводила Любу взглядом, но через мгновение забыла о ней, потому что по радио запели душевную песню. Женщина прибавила громкости и, подперев голову рукой, стала внимать трогательным словам знакомой талантливой певицы, имя которой она запамятовала:

И дышали полной грудью стены, что немы…Может, эти привидения были я и ты?..

Люба медленно ехала в потоке угрюмых прохожих.

Коляска испуганно молчала.

Слезы текли у Любы из глаз.

Коляска деликатно свернула в арку и заехала во двор: пусть Любушка поплачет.

Вишневый джип проехал мимо арки.

Николай ехал, не разбирая дороги, повинуясь лишь движению потока машин. Когда идущие впереди машины затормозили, он поглядел вперед и вверх, рассчитывая увидеть светофор. Сверху, с огромного рекламного баннера, на него смотрела черно-белая Люба.

«Манеж, – прочитал Николай. – Выставка фотографий «Разыскиваются опасные преступники».

Машины рванули с места, джип прибавил газа и затормозил только на Манежной площади. У входа в выставочный зал на Николая снова смотрела Люба. Не теряя времени, Николай вошел в холл.

По залу гуляли люди с пластиковыми стаканчиками вина в руках и восторженно разглядывали снимки.

Николай приблизился к первому из них. С фотографии простодушно смотрела девушка-даун. За спиной у нее была шкала ростомера. Внизу – номер.

На следующем снимке веселый цыганенок с любопытством глядел на зрителей, подняв руки-клешни.

Николай обошел зал.

На последней фотографии он увидел Любу. Она подалась вперед, вцепившись в поручни коляски, так что лицо ее было совсем близко и слегка искажено. Тонкие русые брови страдальчески поднимались изломанным углом. Растрепанные волосы забраны за маленькие, сильно торчащие уши. Макушка едва касалась цифры 140 см на ростомере.

– Метр сорок с коляской, – пробормотал Николай.

Если вчера, после визита в люмпен-пятиэтажку, у Николая еще и были какие колебания в трактовке происшедшего, то теперь он не сомневался: Люба уже встретилась с Путиным, встреча оказалась очень перспективной. Иначе кто бы ей за три дня депутатскую неприкосновенность организовал, запись на радио и даже этот, как его… вернисаж.

Но где же она, где?

Глава 7

ПОИСКИ

– Я понимаю, Лада, как тебе трудно. – Люба свела брови. – Ты, Лада, очень красивая, а у красивых людей тяжелая жизнь.

– Точно, жизнь у меня не сахар. – Лада постаралась ответить как можно более саркастически.

Хотя вряд ли эта деревенская дурочка способна уловить сарказм. Ну так и есть!

– Лада… – Голос Любы дрогнул. – Не переживай! Ты, конечно, можешь сказать: легко тебе говорить, ты – некрасивая! И будешь права. Я ведь понимаю, какую ответственность на тебя возлагает твоя внешность. Тебе нельзя совершать никаких предосудительных поступков. А то люди сразу скажут: такая красивая и так себя ведет! Конечно, людей нельзя разочаровывать. Люди ведь так в красоту верят! Верят, что она спасет мир.

– Да, тяжело мне, – сказала Лада.

– Конечно, все на тебя смотрят, оценивают каждый шаг. А некоторые просто любуются, и их тоже нельзя разочаровывать. С красивых людей особый спрос. Ты должна подумать и понять: а почему ты родилась красивой? Для чего? Ведь это все не случайно! И когда ты поймешь, почему пришла в этот мир – не родилась, а именно пришла – такой красивой, тебе сразу все станет понятно.

– Что – все? – процедила Лада.

– В чем смысл твоей жизни. Вернее, это и так ясно.

– Тебе ясно, в чем смысл жизни? – хмыкнула Лада.

– Ну, со мной все проще, случай очень объяснимый: нет ног.

– И в чем тут смысл?

– Во-первых, чтобы я не пошла не той дорогой. Во-вторых, чтобы, глядя на меня, люди, которые могут ходить, понимали, как они счастливы, какие у них огромные возможности! Идти, стоять, возвращаться – это же здорово!

– И откуда ты все это знаешь? – усмехнулась Лада.

– А! Когда по больницам валялась – думала все время. Там чем еще заниматься?

– А ты не думала в больнице, что я могу идти более простой дорогой: использовать свою красоту? Красивые вещи продать легче. И платят за них больше.

– Ой, что ты! – замахала руками Люба. – Красота с деньгами никак не связана!

– Ты это серьезно?

– Конечно! Посмотри на эту реку, на это небо! Красиво, правда? Любуйся сколько хочешь, и все бесплатно.

– Небо – это не пример, – покачала головой Лада.

– Как это – не пример? Без неба разве можно жить? Нельзя! Я иногда у себя дома поеду за город. Остановлюсь за полем, перед деревней. Околица мокрая от дождя, жерди темные, как будто паутиной подернуты, серебристые от старости. Трава как кофе с молоком, листья ржавые, и дождик тихо-тихо переступает, еле слышно!.. И так хочется побежать по этому полю, а потом упасть и заплакать. Но не от горя, а от красоты! И все это – мне, одной мне! И эта пожухлая трава, и печальное небо…

– Не знаю, как тебе, а мне, например, ничего в жизни бесплатно не доставалось. Рубля в магазине не хватит, так чек не пробьют! Только давай не будем про любовь и дружбу, которые не продаются. Купить друга за деньги, может, и нельзя, а продать – запросто. Сплошь и рядом.

– Но ведь ты так не поступишь! – уверенно воскликнула Люба. – Ты ведь человека не продашь!

– Я – нет, – сказала Лада. – Что я, сволочь, что ли?

– Конечно нет! Ты бы никогда подло не поступила. Это оттого, что красивая! Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Знаешь, я на тебя смотрела, когда мы ехали в джипе, и у меня сердце пело! Стихи сами сочинялись!

Лада открыла глаза. Вскочила с сиденья, выбежала из вагона, увернувшись от попытавшихся удержать ее дверей, и вскоре вышла из подземного перехода на «Тимирязевской». Прошла к месту, где оставила коляску с доверчиво спавшей Любой, и огляделась.

Возле тонара, пахнущего свежим хлебом, стоял Николай.

– Коля! – крикнула Лада.

Николай повернул голову к Ладе, махнул рукой.

– Ты чего здесь? – удивился он, когда Лада подошла ближе.

– Любовь твою ищу, – с облегчением произнесла Лада.

– Слушай, я уже у фотографа был, он меня на райотдел милиции навел, а там сказали, что прописали Любу в той же квартире, где она была с депутатами. Любовь Геннадьевну Зефирову, у нее фамилия, оказывается, Зефирова. Владелице квартиры, какой-то Вишняковой, я так понял, наркоту пришили. И, видно, пинка под зад с занимаемой площади. Все-таки сам Путин распорядился Любе помочь. Но в квартире пусто. Я там уже два раза был. Зато в отделении кто-то припомнил, что она искала Колю, меня, значит, в районе «Тимирязевской». Вот я и подъехал, а тут – ты.