Песнь крови - Энтони Райан

– И что, – осторожно поинтересовался Ваэлин, – этот олух забыл запереть ее камеру, она взяла и ушла?

Макрил расхохотался. Смех у него был резкий и неприятный.

– Да нет, не совсем так. Он вручил ей ключи от главных ворот, снял свой топор со стены своей каморки и принялся убивать прочих братьев, что стояли на карауле. Успел зарубить десятерых, прежде чем один из лучников всадил в него достаточно стрел, чтобы умерить его прыть. И даже после этого он убил еще двоих, прежде чем ему выпустили кишки. Странно то, что умер он с улыбкой на устах, и перед смертью сказал нечто вроде: «Она ко мне прикоснулась!»

Ваэлин осознал, что его пальцы теребят тонкую ткань Селлиного платка.

– Она прикоснулась к нему? – переспросил он. Перед глазами у него стояли каштановые кудри и тонкое личико.

Макрил снова как следует отхлебнул из фляжки.

– Так говорят. Не знал природы ее Темного наваждения, ясно? Если она коснется тебя – ты ее навеки.

Ваэлин лихорадочно припоминал все моменты, когда он оказывался рядом с Селлой. «Я втолкнул ее в шалаш – прикоснулся ли я к ней тогда? Нет, она была хорошо закутана в одежду… Однако она протягивала ко мне руку… И я ощутил ее прикосновение, мысленно. Может быть, именно так она ко мне и прикоснулась? Может быть, я поэтому ей помог?» Ваэлину хотелось расспросить Макрила поподробнее, но он понимал, что это была бы глупость. Следопыт и так уже относится к нему с подозрением. Хоть он и пьян, а расспрашивать его дальше будет неразумно.

– Вот с тех пор мы с Тендрисом за ней и охотимся, – продолжал Макрил. – Уже четыре недели. И ближе, чем сейчас, мы к ней ни разу подобраться не сумели. А все из-за того ублюдка, который при ней. Клянусь, уж я заставлю его как следует повизжать, прежде чем он сдохнет!

Он хохотнул и снова отхлебнул из фляги.

Ваэлин поймал себя на том, что его рука тянется к ножу. Он испытывал глубокую неприязнь к брату Макрилу – слишком уж сильно он напоминал тех убийц в лесу. И кто знает, какие выводы он сделал?

– Он говорил мне, что его зовут Эрлин, – сказал Ваэлин.

– Эрлин, Реллис, Хетрил, – да у него сотня имен!

– Кто же он на самом деле?

Макрил нарочито пожал плечами:

– Кто его знает? Он помогает отрицателям. Помогает им прятаться, помогает бежать. Он тебе говорил про свои странствия? От Альпиранской империи до храмов Леандрена.

Ваэлин стиснул в кулаке рукоять ножа.

– Да, говорил.

– Звучит впечатляюще, а? – Макрил громко, раскатисто рыгнул. – Я ведь тоже постранствовал, знаешь ли. До хрена постранствовал. И на Мельденейских островах побывал, и в Кумбраэле, и в Ренфаэле. Уж сколько я бунтовщиков, еретиков и изгоев перебил по всей стране! Мужчин, женщин, детей…

Ваэлин наполовину вытянул нож из ножен. «Он пьян, это будет не так уж трудно…»

– Как-то раз мы с Тендрисом обнаружили целую секту, несколько семей, поклоняющихся одному из своих божков, в амбаре в Мартише. Тендрис разъярился, когда он в таком состоянии, с ним лучше не связываться. Велел нам запереть двери и полить амбар ламповым маслом, а потом выбил искру… Я и не думал, что детишки могут так громко орать.

Нож почти уже вышел из ножен, когда Ваэлин заметил нечто, что остановило его руку: в бороде у Макрила блестели серебристые капли. Следопыт плакал.

– Как же долго они орали!

Он поднес фляжку к губам, но обнаружил, что она опустела.

– Твою мать!

Он крякнул, поднялся на ноги и, пошатываясь, убрел в темноту. Некоторое время спустя из темноты донесся отчетливый звук льющейся в сугроб мочи.

Ваэлин понимал, что, если он собирается это сделать, делать надо сейчас. «Перерезать этому ублюдку глотку, пока он мочится!» Достойный конец для такого мерзавца. «Сколько еще детей он убьет, если оставить его в живых?» Но слезы смутили Ваэлина: слезы говорили о том, что Макрил ненавидит то, чем ему приходится заниматься. И к тому же он брат ордена… Нехорошо как-то убивать человека, чью судьбу ему, быть может, предстоит разделить много лет спустя. Он внезапно сказал себе, яростно и непреклонно: «Я стану воином, но не убийцей! Я буду убивать в честном бою, но не обращу меча против невинных. Детей я убивать не стану!»

– А что, Хутрил все еще на месте? – проговорил Макрил заплетающимся языком, вернувшись и плюхнувшись на свой спальник. – По-прежнему учит вас, говнюков, следы читать?

– Да, Хутрил на месте. Мы благодарны ему за его наставления.

– В жопу его наставления! Видишь ли, эта должность должна была быть моей. Командор Лилден говорил, что я лучший следопыт в ордене. Говорил, когда он станет аспектом, то вернет меня в Дом, чтобы я стал мастером по лесной части. А потом этот придурок словил брюхом мельденейскую саблю, и аспектом избрали Арлина. Он меня всегда недолюбливал, святоша сраный. И выбрал мастером Хутрила, легендарного молчуна из леса Мартише. А меня отправил охотиться на еретиков вместе с Тендрисом.

Он откинулся на спину. Глаза у него были полузакрыты. Голос упал до шепота.

– А я разве об этом просил? Я просто хотел научиться читать следы… Как мой старик… просто хотел быть следопытом…

Ваэлин дождался, пока он заснул, и подбросил еще дров в костер. Меченый пробрался обратно в лагерь и устроился рядом с мальчиком, опасливо покосившись на Макрила. Ваэлин чесал пса за ушами. Ложиться спать ему не хотелось: он знал, что ему теперь будут сниться пылающие амбары и вопящие дети. Желание убить Макрила развеялось, но ему все равно было неуютно ночевать рядом с этим человеком.

Он провел еще час, сидя рядом с Меченым и глядя на звезды. По ту сторону костра молча спал пьяный Макрил. Даже удивительно, как мало шума производил следопыт: не храпел, не кряхтел, не ворочался и даже не посапывал во сне. Интересно, это специальный навык, и можно ли ему научиться? Или это особый инстинкт, который вырабатывается у всех братьев за годы службы? Несомненно, умение спать беззвучно способно продлить жизнь воину. Когда глаза начали сами закрываться от усталости, мальчик уполз в шалаш и закутался в одеяло. Меченый лег между ним и входом. Ваэлин решил, что Макрил вернулся не затем, чтобы его убить, и все же лишняя осторожность не помешает. А он вряд ли попытается напасть, если ему придется сперва встретиться с собакой.

Ваэлин плотнее прижался к теплому боку пса. Хорошо все-таки, что он его оставил. Иметь в качестве друга травильную собаку – не худший вариант…

К утру Макрил исчез. Ваэлин тщательно искал, но так и не нашел никаких признаков того, что следопыт тут вообще был. Пещерка, где он оставил Селлу и Эрлина, была пуста, как он и ожидал. Мальчик снял с шеи платок Селлы, рассмотрел замысловатый узор, вытканный на шелке, золотые нити, образующие различные знаки. Некоторые выглядели смутно узнаваемыми: месяц, солнце, птица, – другие были незнакомыми. Видимо, какие-то символы ее отрицательских верований. Тогда лучше будет от платка избавиться, любой мастер, который такое найдет, сурово его накажет, хорошо еще, если обойдется обычной трепкой. Но платок был так хорош, так искусно соткан, и золотая нить блестела, как новенькая… Ваэлин понимал, что Селле будет ужасно жалко, если он пропадет, в конце концов, это ведь платок ее матери…

Мальчик вздохнул, затолкал платок в рукав и вознес безмолвную молитву Ушедшим, прося помочь этим двоим благополучно добраться туда, куда они идут. Он вернулся в лагерь в глубокой задумчивости. Надо было придумать, что он скажет мастеру Хутрилу. Ему требовалось время, чтобы придумать убедительную ложь. Меченый скакал впереди, весело хватая пастью снег.

Обратно с мастером Хутрилом они ехали молча. Ваэлин оказался единственным мальчиком в телеге. Он спросил, где же остальные. Мастер сквозь зубы ответил: «Плохой год. Пурга». Ваэлин содрогнулся, отгоняя панические мысли о судьбе товарищей, и залез на телегу. Хутрил тронулся дальше. Меченый поскакал следом за телегой по глубоким колеям, оставшимся в снегу. Хутрил выслушал рассказ Ваэлина молча. Пока Ваэлин, запинаясь, излагал свою частично выдуманную историю, мастер бесстрастно смотрел на собаку. Мальчик, в целом, придерживался той же версии, которую он рассказал Тендрису, только не стал упоминать о приходе Макрила. Единственный раз Хутрил как-то отреагировал на рассказ, услышав имя следопыта: он вскинул бровь. А в остальном ничего не сказал, и, когда Ваэлин договорил, повисло молчание.

– Э-э… я предлагаю взять собаку в Дом, мастер, – сказал Ваэлин. – Мастер Джеклин может найти ей применение.

– Это решать аспекту, – ответил Хутрил.

Поначалу казалось, что аспект скажет по этому поводу еще меньше мастера Хутрила. Он сидел за своим большим дубовым столом и молча взирал на Ваэлина поверх сложенных домиком пальцев, пока мальчик снова излагал свою историю, отчаянно надеясь, что ничего не перепутал. От того, что в углу сидел мастер Соллис, было нисколько не легче. Ваэлин прежде всего раз бывал в покоях аспекта, когда ему поручили отнести какой-то документ. Он обнаружил, что с тех пор гора книг и бумаг только выросла. Комната была набита, наверное, сотнями книг, полки с книгами возвышались от пола до потолка, а во всех свободных местах громоздились свитки и стопки документов, перевязанных ленточками. Библиотека матушки Ваэлина по сравнению с этим смотрелась бы довольно жалко.