Душа Сурака - Дж. Диллард

– Мейвезер! – воскликнула Боровская, произнося в почти – но не совсем – на русский манер. Выражение тревоги уступило место облегчению – она явно обрадовалась, увидев знакомое лицо. Катерина Боровская олицетворяла собою то, что Мейвезер считал истинно русским типом: каштановые волосы, светло-карие глаза и бледно-розоватая кожа, при которой легко краснеют. Вот и сейчас Катерина залилась румянцем при виде Мейвезера, считавшегося среди менее опытных членов экипажа этаким старым космическим волком.

– Где капитан? – спросил Мейвезер, кивая на пустое кресло.

– Его должна была заменить лейтенант Меир, – отозвался аль Саид. Энсин аль Саид был постарше Мейвезера и Боровской, лет тридцати с лишком, приветливый и немного застенчивый смуглый атлет. Он был по уши влюблён в Боровскую – что полагал сокровенной тайной, и о чём знали все на корабле, включая саму Катерину. – Но она так и не появилась.

– Ахмед пытался связаться с ней, – вставила Катерина, привычно беря инициативу в свои руки. – Канал открыт, но она не ответила. Он попробовал связаться с медотсеком – та же история. Никто не ответил. Тогда он попробовал канал в каюту капитана…

– Могу догадаться, – сказал Мейвезер.

– Ничего, – кивнула Боровская. – А теперь вообще треск на всех каналах. – Она помолчала и продолжала, не пытаясь скрыть разочарования. – Мы надеялись узнать у вас, всё ли в порядке с капитаном. Мы уже слышали о Хоши…

– Хоши? – вскинулся Мейвезер.

– Она заболела, – огорчённо сказала Боровская. – Извините, я не сообразила. Конечно, вы не могли знать… – Хоши и Боровская были дружны между собой; Хоши всегда поддразнивала Катерину, в совершенстве имитируя её русский акцент. Боровская при этом заливалась смехом и с силой хлопала Хоши по спине, отчего экзолингвист заходилась в притворном кашле. Мейвезер пару раз составил им партию в покер и знал, что не стоит блефовать, когда кто-то из них сидит за карточным столом.

Тревису уже было известно о болезни Рида – он получил инъекцию одним из последних; но вот теперь Хоши… Неожиданно пустой мостик показался ему зловещим, и он понял, почему Боровская и Саид так жаждут услышать хоть что-то о капитане. Не имея возможности связаться с кем-либо из остальных, нетрудно было вообразить самое худшее.

Мейвезер уже начинал воображать самое худшее.

– Идите, – велел он обоим. – Я заступаю на вахту. Кто-нибудь ещё обязательно придёт.

– Я останусь здесь. – Аль Саид произнёс эти слова обычным мягким, вежливым голосом, но в них слышалась железная твёрдость. – Пока не получу приказа от капитана.

– Я вполне могу приказать вам уйти, – сказал Мейвезер. – Вам нет смысла понапрасну напрягать свою иммунную систему. А раз связь всё равно не работает…

– Если связь не работает, я должен сделать всё возможное, чтобы она заработала, – хмуро сказал аль Саид. – Хотя я никогда не сталкивался ни с чем подобным на тренажёрах.

– Гремлины, – буркнул Мейвезер. – Добро пожаловать в космос.

– И потом, вы не можете мне приказывать. Мы равны по званию.

– Но я дольше служу здесь. – Мейвезер подумал, что мог бы настаивать на своей принадлежности к старшей команде, но сейчас это казалось бессмысленным, особенно при том, что связь действительно необходимо наладить.

– Боюсь, – прежним мягким тоном отвечал аль Саид, – это не имеет значения.

– Как хотите, – пожав плечами, Мейвезер подошёл к креслу рулевого и сделал знак Боровской уступить ему место за штурвалом. – Идите, энсин. Ваша вахта уж точно закончилась.

– Тогда я буду за тактической установкой. – Боровская поднялась. – По крайней мере, пока мы не узнаем, что происходит.

Мейвезер уже открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Он понимал. Во время ночной вахты на мостике всегда было меньше народу, но теперь, утром, мостик казался безлюдным и тихим до жути. Чего-то не хватало; они все чувствовали это, и Мейвезер понял, что будь он на месте Боровской, никто и ничто не заставило бы его уйти. Молча кивнув, он уселся в кресло… и тут же снова вскочил, оглушённый треском статических разрядов.

– Какого чёрта…

– Извините, – неловко произнёс Саид. – Всё время приходится уменьшать звук, когда я пробую разные каналы. Треск становится всё громче. – Он вздохнул. – Не пойму, что с оборудованием. Вот если бы Хоши…

Он не договорил, и Малкольм Рид запретил себе мысленно заканчивать фразу. Вместо этого Тревис сосредоточился на показаниях приборов. Двигатели мерно гудели, неся корабль сквозь пространство на головокружительной скорости варп 4. Курс семь-ноль-четыре-ноль должен привести их на планету Шикеда, где они смогут установить, вызвана ли болезнь, поразившая экипаж, радиацией или вирусом.

Что, разумеется, привело Мейвезер к мысли, что, возможно, он должен был заболеть вместо Хоши – хотя это казалось бессмысленным. Скорее уж он должен был заболеть вместо капитана; почему капитан, самый нужный человек на корабле, больше других подвергается опасности? Или вместо Рида. Или доктора Флокса – конечно же, им необходим доктор: в конце концов, речь идёт о массовом заболевании. Но всё равно: как ужасно несправедливо…

Станции Саида опять взорвалась оглушительным треском.

- Какого чёрта, - снова вырвалось у Мейвезера; но на этот раз восклицание не было вызвано шумом. Он привстал было, ударился о приборную панель, снова плюхнулся в кресло и остался сидеть, непонимающе уставившись на показания приборов.

На его глазах показания курса начали меняться: от семь-ноль-четыре-ноль к шесть-девять-пять-два, пять-семь-пять-ноль, четыре-восемь-пять-девять…

Мейвезер лихорадочно принялся нажимать кнопки. Никакого эффекта. Курс продолжал меняться. Пытаясь переключиться на ручное управление, он забегал пальцами по кнопкам ещё быстрее.

Рядом появилась Боровская и смотрела на показания приборов, не веря своим глазам.

-Что это?

– Мы меняем курс, – выдохнул Мейвезер. – Мы поворачиваемся вокруг своей оси. – Он двинул несколько тумблеров, переключился с ручного управления на компьютер, затем опять на ручное. Ничего не помогало. – Штурвал не слушается.

– Не может быть! – Стоя рядом, Боровская смотрела, как Мейвезер применяет все возможные меры, которым их только учили в Академии, и не могла придумать, что можно сделать. Курс тем временем продолжал меняться: три-два-семь-четыре, два-девять-девять-восемь…

Аль Саид оставил тщетные попытки наладить связь и, подойдя к ним, тоже стал следить за приборами.

– Но это невозможно! – воскликнула Боровская. – Как это может быть?

– Никак, – сказал Мейвезер. – Разве что кто-то изменил курс корабля, сумев отключить штурвальное управление – только зачем кому-то на "Энтерпрайзе" это делать?

Тут послышался звук открывающихся дверей; три энсина разом обернулись.

– Капитан Арчер! – одновременно воскликнули все трое. Мейвезер расплылся в улыбке. – Сэр, мы уж думали, что-то…

– Объяснения потом, – прервал Арчер. – Мы в опасности. Это всё Странник. Единственное безопасное место на корабле – инженерный отсек. Отправляйтесь туда немедленно. – Видя, что они колеблются, капитан добавил. – Это приказ!

– Сэр. – Не вставая, Мейвезер указал на пульт. – Я бы ушёл, но корабль перестал слушаться штурвала. Мы отклонились от курса почти на… – он бросил взгляд на приборы. – Сто восемьдесят градусов, сэр.

Не теряя времени, Арчер буквально бросился к консоли и взглянул на приборы как раз в тот момент, когда курс достиг ноль-ноль-ноль-ноль и больше не менялся.

– К Земле, – чуть слышно сказал Мейвезер. – Мы летим к Земле.

– Странник. – Арчер произнёс это с непонятной энсину злобой. – Оставьте это, энсин. Отправляйтесь все трое в инженерный отсек и не покидайте его, пока я не разрешу. Живо!

Ничего не оставалось, как повиноваться. Мейвезер вышел, взглянув напоследок на экран, по которому с головокружительной быстротой проносились звёзды.

– Лейтенант Меир? – позвал Арчер.

Капитан переходил от каюты к каюте, направляя их обитателей в инженерный отсек. Т'Пол взяла на себя персонал научного и кухонного отделов. Один из офицеров согласился заскочить по дороге в каюту капитана и прихватить Портоса. Пока что всё шло даже быстрее, чем Арчер рассчитывал – хотя сознание, что Странник теперь управляет кораблём, приводило капитана в ярость.

Мы не оани, твёрдо сказал себе Арчер. Мы не те гуманоиды, с которыми Странник имел дело до сих пор – мы будем бороться за свою жизнь, и мы отстоим её.

Свободные от вахты офицеры, находившиеся в своих каютах, откликались на входной сигнал тотчас же, даже те, что обычно в это время спали – из-за Странника каждый был начеку. Но Меир не откликнулась – а упомянутый Мейвезером факт, что она не явилась на вахту, заставил Арчера без малейших колебаний отключить дверной замок.