Кристина (СИ) - Светлова Грушенька

— А хотела бы?

— Нет!

— Тогда что ты тут делаешь, вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату и спать невинным сном младенца?

— Я… не знаю! — выпалила она в отчаянии, признавая свое поражение, ведь Лука до безумия, до потери самоконтроля ее волновал. Даже на его красивые руки с длинными аристократичными пальцами невозможно было смотреть, не вспомнив о том, как они касались ее тела. — Чего ты вообще от меня хочешь?

— Разве это не очевидно? Я хочу заняться с тобой любовью прямо сейчас и мне нужно знать, готова ли к этому ты.

Кристину обдало жаром. Она приоткрыла рот, то ли чтобы что-то сказать, то ли чтобы вздохнуть, но, кажется, ни то, ни другое ей не удалось. Он приподнял брови, как бы настаивая на ответе. Девушка повернулась лицом к стойке и поставила перед собой чашку. Одно неловкое движение — чашечка опрокинулась, и горячий кофе расплескался на блюдечке и по гладкой лакированной столешнице. Кристина отодвинулась в сторону. Лука ждал, спокойно потягивая свой кофе, словно ничего не замечал вокруг.

Кристина встала.

— Чем это вытереть? — слабым голосом спросила она.

— Понятия не имею, — равнодушно заявил Лука. — Я вызову кого-нибудь из прислуги, когда ты ответишь на мой вопрос.

— Я… — у Кристины онемел язык, да и все тело совсем перестало ее слушаться. В голове смешались обрывки воспоминаний, ощущений и собственных фантазий. А что, собственно, может ее остановить? И почему нельзя сделать это прямо сейчас, с ним? К черту все страхи и сомнения! Она нервно поправила щекочущие лицо локоны. — Я… хочу быть с тобой, — срывающимся голосом прошептала она, крепко сцепив на груди руки, словно была уверена, что это как-то ее защитит. Под его взглядом она чувствовала себя нашкодившим ребенком.

Лука допил свой кофе и поставил чашку на стойку.

— Думаю, ты должна понимать, насколько это рискованно. Твой отец был бы против подобных отношений, да и наша мать охотно встанет на его сторону, хотя поверь мне, забота о твоей безопасности и нравственности — последнее, что ее волнует. Хоть ты и совершеннолетняя, мне хотелось бы некоторых гарантий с твоей стороны. Будь добра, не болтай о том, что между нами произойдет, где попало и кому попало. Ты, вроде бы, не из болтливых, но подобными впечатлениями обычно хочется поделиться с подружками или еще с кем-нибудь. Подумай еще раз, на что ты идешь и какие могут быть последствия.

— Я смотрю, ты всю ответственность в этом на меня хочешь переложить.

— На тебя? Твой отец меня со света сживет, если узнает. Тебя — едва ли. Так что ответственность полностью на мне. Лишь бы ты вела себя разумно.

Кристина опустила лицо, уставившись в пол.

— Распусти волосы. Тебе не идет такая взрослая прическа.

— Я думала, тебе понравится…

Он натянуто улыбнулся, а Кристина подняла дрожащие руки к волосам. Она вынула из прически несколько шпилек и зажала их в кулаке, слегка тряхнув головой, — золотистые волосы рассыпались по плечам. Кристина судорожно вздохнула, не в состоянии больше терпеть неизвестность.

— Поднимайся наверх, к себе. Прими душ. Я скоро приду, — в его голосе она чувствовала спокойную уверенность — ни сомнений, ни волнения, ни нетерпения. Но для нее эти слова прозвучали как гипноз.

Кристина вытиралась полотенцем, едва держась на ногах от страха, когда услышала, как щелкнул замок в двери ее спальни. Она поспешно надела короткий шелковый халатик, потом вдруг сняла его и окинула свое обнаженное тело последним критическим взглядом в зеркале и снова оделась. Она была восхитительна, практически совершенна, но пока еще не была уверена в этом до конца, как и всякая невинная девушка. А Лука… он должен был разрешить ее сомнения раз и навсегда, потому что он был именно тем, кого она захотела сама, кого она выбрала, хотя когда-то даже не смела надеяться на интерес к себе такого, как он. Она вышла из ванной, прикрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной.

Он сидел на ее постели по самому центру, откинувшись на подушки, обнаженный, согнув в колене левую ногу и опираясь о колено левой рукой. Его безупречно-атлетическое расслабленное тело являло собой образец тех завораживающе-притягательных, почти неземной красоты тел, от которых невозможно отвести взгляд на классических живописных полотнах и в то же время невозможно не вспомнить, глядя на них, о своей низменной животной природе. Руками он задумчиво перебирал ее золотую цепочку с маленькой нежной подвеской в виде сердечка, усыпанного несколькими бриллиантами — банальное и наивное детское украшение, от которого так и веяло невинностью души его хозяйки. Смерив Кристину взглядом, Лука потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы положить туда украшение, а затем грациозно и легко встал с постели, представ перед ней во всей красе своего возбужденного статного тела. Она остановила взгляд на его слегка приподнятом мощном члене, чувствуя, как собственное тело самовольно откликается на этот откровенный призыв сладкими спазмами между ног.

Лука приблизился к ней неспешно и величаво, словно специально позволяя ей насладиться красивыми движениями своего натренированного тела, и прекрасно осознавая, какое впечатление на нее производит. Смятение и страх загнанной в угол жертвы, а еще восхищение и желание — вот что читалось на ее милом кукольном личике. Не выдержав напряжения, она вдруг сделала нелепую попытку ускользнуть в сторону, но Лука был уже совсем близко и молниеносно поймал ее в объятья, такую трепещущую и беспомощную. Он чувствовал ее сбившееся обжигающее дыхание у себя на груди и бешеный темп ее сердца, и склонился к ее пушистым, только что вымытым и высушенным волосам, чтобы вдохнуть их пряный аромат.

— Решила сбежать? — горячо прошептал он ей в ушко.

— Подожди, пожалуйста… — Она боялась пошевельнуться, неловко упираясь руками в его грудь. Видимо, сама понимала, что любое ее трепыхание только разжигает в нем страсть.

— Здесь я приказываю, — отрезал он, оттесняя ее назад и снова заставляя вжаться спиной в дверь ванной комнаты. Любое прикосновение к его горячему сильному телу лишало Кристину воли и заставляло гореть, а Лука, словно нарочно, слегка отстранился и жалил ее этими своими прикосновениями то здесь, то там, с кровожадным любопытством палача наблюдая за пытками своей добычи. Его пальцы тронули ее щечку, волосы, пробежались по шее и ключице, задели твердый маленький бутончик на груди, прикрытый всего лишь легким шелком, вызвав приступ озноба, затем подняли ее руку и заставили ее вскользь пройтись от его мощного напряженного плеча по груди, задевая твердый темный сосок, до упругих кубиков на животе. Его член теперь мощно и требовательно вздымался вверх, и тонкий шелк халатика не мог спасти Кристину от его жара. Склонившись, Лука раздразнил ее ротик скользящим поцелуем и тут же пропустил пальцы обеих рук сквозь ее волосы, обхватывая ладонями ее голову и приподнимая к себе ее лицо.

— Открой рот, — холодно потребовал он, пожирая глазами каждую пядь ее разрумянившегося личика и ласково поглаживая ее горячие губки большим пальцем.

— Что?

— Будешь такой непонятливой, мне быстро надоест быть добрым, — его руки сжали ей голову чуть сильнее, подкрепляя угрозу. Она сглотнула и заставила себя улыбнуться краем губ, все еще не понимая, зачем ей выполнять столь нелепый приказ.

— Открой… рот…. — интонацией выделяя каждое слово, раздраженно повторил он. — Не заставляй меня быть грубым.

Девушка приоткрыла губы, моргая и тяжело дыша.

— Высуни язык. Сильнее.

Медленно наклонив голову на бок, он склонился наконец к ее лицу и жадно обхватил губами ее ускользающий трепетный язычок.

— Твою мать, Кристина! — сцедил он сквозь зубы. — Ты же не думаешь, что я шучу, когда требую от тебя подчинения?

Левой рукой он вдруг схватил ее за волосы, сжав их в кулаке в хвост и заставляя ее откинуть голову. Правой рукой он рванул ее шелковый халатик за воротник со стороны спины, одним движением избавляя ее от этого ненадежного облачения. Кристине вдруг стало совсем не по себе. Она внезапно действительно поняла, что он не шутит. А еще она сразу вдруг осознала много важных вещей: например, что она совсем его не знает, и что она наивная дурочка, и что она его боится, и что он хочет от нее чего-то, чего она не понимает. В голове вдруг тревожно прозвенели слова Матвея: «Со всеми остальными он всегда обходился довольно-таки круто. Особенно если брать женщин…». Кристина еще раз сделала болезненный глоток; закрыв глаза, открыла дрожащие губки и высунула язык. Лука слегка ослабил захват ее волос, его рот снова припал к ее ротику, жадно поглощая и посасывая ее язычок и губки бесконечно долго, нестерпимо приятно. В груди у Кристины тяжело пульсировало сердце, словно взрываясь при каждом ударе. Поцелуй Луки был невыносимо, губительно безнравственный. До сих пор она даже не думала, что мужчина может так целовать. Позволять ему делать с собой такое было унизительно, страшно и сладостно.