Скифские саги - Дмитрий Колосов

Мгновение спустя кочевник понял, что рассердило Митру, когда холодные руки двух мертвых стражей оторвали скифа от пола и поставили на ноги: обвиняемому надлежало стоять.

И Митра произнес первое слово. Голос у него был звучный и гулкий, словно шел из глубокого колодца.

— Душа кочевника Скилла! Мы призвали тебя на суд мертвых Чинват. Мы рассмотрим твои деяния и поступки, а также помыслы, коими ты руководствовался, и вынесем решение: отправится ли твоя душа в веси бесконечного света или же ее ждут врата царства Аримана. Можешь не беспокоиться, высокий суд примет справедливое решение.

Здесь Скилл решился прервать речь судьи:

— Прошу высокий суд простить меня за дерзость, но осмелюсь заметить, что я попал сюда без всяких на то оснований. Я не умер естественной смертью и не был убит; я лишь перемещался через окно света, предоставленное мне Сфинксом Говорящей пустыни после того, как я отгадал три его загадки. Заявляю решительный протест против этого ничем не обоснованного судилища и требую восстановить справедливость! — Скиф еще не ведал, что протестовать ему сегодня придется не один раз.

Подслеповато сощурившись, Митра посмотрел на Скилла и воскликнул:

— Действительно, живой человек! Непорядок! Надо исправить!

Не успел Скилл что-либо возразить, как Митра взмахнул руками. Зала стала стремительно вращаться, физиономии богов, духов и всяческой нечисти расплылись в одну гигантскую круговерть. Скиллу вдруг стало легко и свободно, и он воспарил вверх. Под самый свод. И предок Скиф, подмигивая, подавал Скиллу свой лук. Ничего не понимая, кочевник попытался помотать головой, но безуспешно. Головы не было. Так же, как рук, ног и набитого яствами Сфинкса желудка. Скилл озадаченно посмотрел вниз. Двое живых мертвецов волокли прочь из залы его бренное тело.

— Стойте!

Издав тонкий писк, душа Скилла кинулась вниз. Она пыталась разжать стиснутые зубы своего бездыханного тела и нырнуть внутрь, но быстро убедилась, что это невозможно.

Грязно ругнувшись, душа оставила тело в покое и направилась к судейскому столу.

— Я протестую!

Митра зевнул и почесал холеную бородку.

— Протест отклоняется.

— Но я был доставлен сюда как человек, а не как душа!

— Правильно, — согласился Митра. — Это и есть непорядок. Мне пришлось исправить его. Мы судим души, а не людей. Не волнуйся. Слуги поместят твое тело в кладовую. После того как мы вынесем справедливое решение, его либо отдадут Ариману, либо бросят на съедение диким зверям.

— Но я был живой! — никак не могла успокоиться душа.

— Не спорю. Но высокий суд исправил это недоразумение.

— Исправил? Недоразумение? С каких это пор жизнь стала недоразумением?

Вопли души ничуть не тронули Митру. Оставив в покое бороду, он занялся чисткой наманикюренных ногтей. Сраоша тем временем ставил закорючки на лист пергамента, торопясь запечатлеть мудрость великого Митры.

Спорить с этой напыщенной троицей было бесполезно. Скилл понял это и отступился, буркнув:

— Жирная скотина!

— Суд учтет это оскорбление, — бесстрастно заметил Митра, и Сраоша быстро начертал на листе еще несколько закорючек. Дождавшись, когда душа Скилла вернется на прежнее место, Митра провозгласил:

— Высокий суд собрался здесь, чтобы решить судьбу души кочевника Скилла. Кто-нибудь имеет замечания по существу дела?

Таковых не оказалось, и Митра продолжил:

— Сейчас почтенный секретарь поведает нам о жизни, прожитой кочевником Скиллом, о его делах и помыслах.

После этих слов Митра сел, уступив место оратора Сраоше. Хрипловатый голос бога-секретаря свидетельствовал о бурно проведенной ночи.

— Уважаемый суд! Уважаемые обвинители, защитники, свидетели и просто публика! Сегодня мы рассматриваем дело Скилла. Скилл — кочевник из племени скифов. Двадцать восемь лет от роду. Царского рода. Основатель рода Скилла — Скиф, сын Геракла. — Сраоша поднял лицо вверх, словно пытаясь высмотреть на своде изображения упомянутых им героев. — Дед Скилла Родоар был провозглашен царем за доблесть и мужество. Отец Скилла Скил был одним из вождей скифского войска в последней войне между парсами и скифами, но позднее был обвинен соплеменниками в пристрастии к эллинским обычаям и убит. Это послужило поводом к изгнанию тринадцатилетнего Скилла из скифского племени. С тех пор он вел опасную жизнь разбойника…

Душа хотела запротестовать и напомнить, что несколько лун Скилл прослужил наемником у тирана Милета, но, вспомнив о некоторых не слишком благовидных поступках, совершенных им в то буйное время, скромно промолчала.

— …Пятнадцать лет провел Скилл в непрерывных странствиях и походах. Он побывал в Ионии и Каппадокии, Курдистане, Луристане, Хузистане, Вавилонии, Парсе, Мидии, Гиляне, Мазендеране, Гиркании, Хорезме, Согдиане, Бактрии, землях южных скифов и саков, в Ариане, Дрангиане, Арахозии, Гедросии и Кармании, Кемте и Ливии, Аравии, Фракии, землях македонян и северных эллинов. Все эти годы он разбойничал, грабил и убивал. Он предводительствовал шайками массагетов и карийцев, фракийцев и киммерийцев, участвовал в набегах на Сарды, Тир, Экбатаны, Пергам, Эфес и еще двадцать восемь городов, а также в разграблении царских сокровищниц в Парсе и Сузах, казны тирана Милета, сатрапов Геллеспонта и Киликии, Сирии и Лидии, многочисленных нападениях на купеческие караваны и храмы. Он заслужил славу неутомимого наездника и не знающего промаха стрелка. Скилл известен как страшный безбожник, не признающий Ахурамазды и Аримана, Зевса и Аполлона, Амона и Ра, Мардука и Вишну, и прочих. Но высокий суд считает своим долгом отметить, что все эти годы Скилл не был замечен в излишней жестокости, лжесвидетельстве и клятвоотступничестве, в сожительстве с матерью или дикими животными и многих других богомерзких поступках.

Секретарь перевел дух и оглядел слушателей, пытаясь определить впечатление, произведенное его речью. Но реакция публики вряд ли удовлетворила его: дэвы откровенно зевали, нэрси перемигивались со старичками ахурами, заскучавшие язаты растекались мутными лужицами по полу. Поэтому Сраоша поторопился закончить речь:

— Изложив высочайшей публике деяния и помыслы Скилла, я призываю вас решить его судьбу.

На трибунах началась возня. Слушатели кашляли, разминали затекшие мышцы. Митра стукнул ладонями по столу, призывая к тишине, и спросил:

— Имеет ли душа Скилла сказать что-нибудь в свое оправдание?

— Оправдание? — изумилась душа. — Но я пока не услышал ни одного доказательства моей вины. Жизнь скифа Скилла чиста, словно незамаранный лист пергамента. Но я благодарю высокий суд за объективное изложение истории моей жизни. Правда, хочу внести несколько поправок. В выступление почтенного Сраоши закралась маленькая ошибка. Я никогда не был в Хорезме. Мой отряд действительно направлялся в этот белостенный город, лелея мечту восславить богов в известных своей красотой хорезмийских храмах, но на приграничной реке Алус нас поджидало войско Хорезм-Аблая. Оно помешало нам посетить славящуюся своим благодатным климатом и плодородными землями страну.