Любовь и слава - Патриция Хэган

– Больше, потаскуха, от тебя беспокойства не будет.

Люк сдернул Китти с лошади и со всего маху ударил ее кулаком по голове. Китти упала лицом в холодную грязь. И в этот миг она ощутила, как погружается в глубокое темное никуда. Но за миг до этого перед ее взором вдруг возникло личико малыша Джона.

Китти ощущала резкую, пронизывающую все тело боль, которая проникала сквозь тяжелую завесу, отделявшую ее от реального мира. Голова ныла. Китти не хотелось возвращаться, что-то внутри ее повелевало оставаться тут, в этом черном бездонном пространстве. Но боль ее толкала, пробуждала, заставляла открывать глаза.

Китти взглянула наверх и вскрикнула. Она кричала до тех пор, пока Люк Тейт не сжал ей горло.

– А теперь слушай меня, – произнес он спокойно. – Если ты заметила, уже светло. Мы далеко от Голдсборо и в самой глубине леса. Так что здесь тебя вряд ли кто-нибудь услышит. Да и я устал от твоих воплей и хочу только одного – чтобы ты заткнулась.

Китти издала странный, глухой звук.

– Ты, милая, так задохнешься, а я тебя убивать не хочу. Я хочу наслаждаться тобой долго, очень-очень долго. И хочу, чтобы ты дышала. Но если начнешь снова кричать, то мне придется заткнуть тебе глотку навсегда. И пусть мне ужасно жаль убивать такую прекрасную женщину, как ты, я это сделаю. Ты все поняла?

Люк резко ее отпустил, и Китти жадно глотнула воздух, прикоснувшись рукой к занывшему горлу. Тейт опустился на колени, не спуская с нее горящих глаз. Китти огляделась. Они находились в лесной глуши. Что это за место, у нее не было ни малейшего представления.

– А сейчас мы вот что сделаем, Китти, – говорил Люк так, как говорят с детьми. – Я достану кое-что из седельного вьюка, и ты приготовишь нам еду. После обеда мы немножко отдохнем. А может, даже найдется время и для любви. Тебе это нравится, ты ведь сама знаешь.

Люк сверху взглянул на Китти и ухмыльнулся, пытаясь ущипнуть ее за грудь. Она вскрикнула, а он захохотал во весь голос.

– Нам ехать еще далеко, – продолжал Люк, внимательно глядя на Китти. – До самой Невады. Спорю, ты даже и не знаешь, где находится эта Невада, верно?

Китти ничего не ответила. Она молча, в диком ужасе, в упор смотрела на Люка. Теперь гнев сменился страхом. Страх обуял ее так же сильно, как минуту назад сжимали ей горло пальцы Люка. Этот страх лишал ее власти над собой.

А Люк все говорил и говорил. Он стал нежно гладить груди Китти, а потом кончиками пальцев коснулся ее живота.

– Ну так вот. Мы проедем вверх по Теннесси, а потом все время на запад. Пересечем Миссури, Канзас, Колорадо, а затем Юту. Это красивые места, Китти, очень красивые. Я там один раз был, когда бежал после индейского рейда. Тогда я решил, что по уши сыт войной и всем, что с ней связано. Так что дорогу я знаю. А теперь, говорят, в тех местах начался серебряный бум. И я хочу в нем участвовать.

Пальцы Люка заскользили по бедру Китти. Прикосновение было властным, но не грубым. А Китти лежала не шевелясь, в упор, не моргая, смотрела на Люка.

– Я собираюсь разбогатеть, Китти. Ты будешь жить как королева. Это я тебе обещаю.

Люк сердечно улыбнулся. Китти ничего не понимала. Этот Люк Тейт – известный злодей, исчадие ада, воистину чистый дьявол. И тем не менее сейчас он ласкает ее так нежно, а говорит так тихо и улыбается так, словно… она ему действительно очень дорога. Ведь он наверняка знает, что, будь у нее хоть какая-то возможность, она бы тут же вонзила ему в сердце нож. Что же случилось с Люком? Почему он себя так ведет?

Люк наклонился пониже, чтобы коснуться губами щеки Китти, и взволнованно произнес:

– Сейчас я тебе собираюсь кое-что сказать, Китти. Хочу, чтобы ты знала: я говорю истинную правду. Раньше я с тобой так скверно поступал, но я этого вовсе не хотел. Клянусь, не хотел. Для меня ты всегда была особенной.

Он откинулся назад, и на его морщинистом лице появилось совершенно невероятное выражение.

– Клянусь, Китти. Я знаю, ты считаешь, что я негодяй. Но ты заставила меня быть таким, потому что всегда со мной боролась. Твой характер мне был по душе, но не твое сопротивление. Вот если бы ты со всем своим пылом показала мне, как тебе нравится то, что я с тобой делаю в постели!

Люк провел кончиками пальцев по лицу Китти, словно оно было прекрасным произведением искусства.

– Красивая! Клянусь, ты самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо видел за всю свою жизнь. Тогда, давно, когда я был надсмотрщиком у этих зазнаек Коллинзов, а их сынок Натан за тобой ухаживал, я всегда следил за вами. Уже тогда я желал тебя так сильно, что мне приходилось искать негритянскую девку, чтобы успокоить себя с ней. И все это время я будто видел перед собой твое лицо и касался твоего, а не ее тела…

Люк выпрямился и сел. Его темные глаза были широко раскрыты, словно умоляя Китти его понять.

– Ты, Китти, только мне поверь, обязательно поверь. Я пытаюсь тебе сказать, что, несмотря на грубое обращение с тобой, где-то в глубине души я всегда тебя любил. Вот почему я хочу, чтобы ты была со мной теперь. И я прикончу любого сукина сына, который попытается тебя у меня отнять. Никто тебя у меня не отнимет, Китти, никогда. Обещаю!

Люк крепко сжал Китти за плечи и, приподняв ее, посадил.

– С этого момента наступят прекрасные времена, Китти, моя любимая. Ты увидишь. Я знаю, ты скучаешь по своему малышу, но ведь у нас тоже будут дети. Мне все равно, только бы ты не растолстела, понимаешь? – Он негромко засмеялся. – Я очень люблю это твое тело и не хочу, чтобы что-нибудь его изменило. Там, в Неваде, у нас начнется новая жизнь. Может, сейчас ты так не думаешь, но ты отдохнешь и поверишь, что все так и будет. И ты станешь счастливой.

Люк склонил голову набок и уставился на Китти. Он вопросительно вглядывался в ее лицо.

– Ну же, Китти! – Люк слегка встряхнул ее, но Китти не ответила, а лишь по-прежнему молча смотрела на него. Тогда Люк встряхнул ее сильнее, так что голова Китти откинулась назад, как у тряпичной куклы. – Ну же! – завопил Люк. – Что с тобой? Скажи хоть слово! Я тут сижу и выворачиваюсь перед тобой наизнанку, женщина, а ты глазеешь на меня как лунатик. Отвечай мне! Скажи мне, что все, что я тебе говорю, тебе очень нравится. Что ты понимаешь: именно так все и должно быть. Что ты будешь отныне и навсегда моей женщиной, потому что ты знаешь, что я говорю всерьез. И если ты мне это скажешь, я буду с тобой обращаться по-хорошему.

Китти казалось, что она где-то далеко-далеко и смотрит на себя откуда-то свысока. А молчаливое создание рядом с этим гадким человеком вовсе не она, а какое-то другое, незнакомое существо. Оно живет и в то же время мертво. В нем нет души, оно уже не может больше выносить ни боли, ни страха, ни тревоги. Все, чем когда-то была Китти, куда-то исчезло.