Три недели страха - Си Бокс

Я осознал, что Морленд — не мишень для атаки из пейнтбольного ружья. Завтрак с мэром сделал свое дело.

— Держи свой нос в чистоте, — сказала Линда. — Я не могу позволить потерять тебя теперь. Не уверена, что мы сможем найти замену, учитывая состояние нашего бюджета. А даже если бы смогли, это заняло бы месяцы, а у нас нет времени. Наступает сезон торговли и шоу-бизнеса.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — ответил я. — Как делал всегда.

Она кивнула, но смотрела на меня взглядом заводчика скаковых лошадей, оценивающего многообещающего жеребенка, который только что охромел.

Мой полет в Берлин должен был состояться в воскресенье с прибытием в Тегель в понедельник в 7.05 утра. Аккуратно упакованный чемодан стоял наверху в нашей комнате, в портфеле лежали ноутбук, деловые записи, брошюры и упаковка из шести бутылок пива «Кур» для Мэлколма Харриса, который его любил. Я должен был вернуться в следующую субботу. Признаюсь, мысленно я уже был в пути.

Я попытался убедить Мелиссу взять Энджелину и поехать к матери в Сиэтл на время моего отсутствия, но она не пожелала и слышать об этом. Она все еще переживала из-за развода родителей и не любила нового мужа матери. Даже учитывая обстоятельства, Мелисса не желала являться к ней, как она выразилась, «со шляпой в руке».

Коуди оставался в нашем доме. Ночью он смотрел телевизор и спал на кушетке, а днем помогал по хозяйству. С этим он справлялся куда лучше меня — к тому же у него было время. Он перевесил пару покосившихся дверей, починил туалет так, что тот перестал протекать, и покрасил кухню. Мелисса сказала, что он отрывался от работы, только чтобы посмотреть по телевизору процесс Коутса и выкурить сигарету в шезлонге. Коуди говорил ей, что не помнит, о чем сказал Луису в ту ночь, но у него осталось чувство, что он «надрал ему задницу, как Грязный Гарри».[8] Он спросил, можно ли ему оставаться у нас, пока репортеры осаждают его дом, и мы согласились. Мелиссе нравились его помощь и компания, а меня грела мысль, что он при оружии и мускулах, в любой момент готовый к насилию на случай, если Гэрретт и его друзья появятся вновь.

Суббота, 10 ноября

Остается пятнадцать дней

Глава 9

После ухода Брайена в ночь столкновения Коуди с Луисом мы не видели его до конца недели. Он был в Нью-Йорке, Чикаго, Сент-Луисе и районе залива по делам. Он связывался с Мелиссой текстами, посылаемыми из аэропортов между полетами. Она сохраняла сообщения и показывала их мне, когда я возвращался с работы. Я читал их после кофе в субботу утром.

«Узнаю все больше и больше о судье. Не могу дождаться, чтобы рассказать тебе».

И:

«Говорил с одним из моих друзей, который занимается темными делами. Он сказал, что могут существовать фото, которые погубят судью. Я расследую это. Может стоить денег».

— Фото чего? — спросил я.

— Я послала ему вопрос, — сказала Мелисса. — Но он не ответил. — Она вздохнула. — Ты ведь знаешь, как он любит театральные эффекты. Брайен хочет не только рассказать, но и что-то показать нам.

Коуди стоял в дверях в испачканной краской тенниске и с трехдневной бородой. Он слышал разговор.

— Давай проедемся в город, — предложил он мне.

— Ты не возражаешь? — спросил я Мелиссу.

— Нет, — ответила она, — если ты привезешь домой обед и не выпьешь слишком много. Помни, завтра ты вылетаешь очень рано.

Как будто я этого не знал.

В нескольких общенациональных обозрениях Денвер назван наименее перегруженным городом в стране — обычно вровень с Портлендом. Здоровье и отдых здесь религия. Мне ли это не знать, ведь как раз экологию я и продаю за границу. Но Коуди, словно по контрасту, затягивался сигаретой и пускал дым, сидя на заднем сиденье с закрытыми глазами. Он курил с таким удовольствием, которое заставило меня пожалеть, что я не курильщик.

По рабочим дням здесь было много транспорта. Но на уик-энд я сравнивал улицу в западном пригороде, на которой мы живем, с маленьким ручейком вроде того, что пересекал ранчо у Грейт-Фоллз, где одно время работал мой отец. Как ручеек в реку, улица впадала в более оживленную. Там я сразу стал частью реки, текущей по долине к офисным зданиям, стадионам и центру города — стал рыбой, борющейся за жизнь. Поток транспорта мчался по дороге, и река набирала скорость. Вечером мне придется плыть назад по реке транспорта к песчаному ложу моего ручейка, где Мелисса и девятимесячная Энджелина будут ждать меня, как если бы все было в порядке.

Впрочем, на 70-м шоссе между штатами в сторону города транспорта было немного, хотя к западу, в направлении гор, ситуация была иной. Несколько лыжных трасс уже были открыты благодаря раннему снегопаду и снегу, доставленному машинами, и я никогда в жизни не видел столько «вольво», «лендроверов» и «субару» с лыжами наверху. Мне казалось, что пассажиры внутри слушают Дейва Мэттьюза,[9] если им было меньше сорока, и Джона Денвера,[10] если им было больше.

Мы свернули на бульвар Спир и оказались в центре города, проехав мимо баров, торгующих пепси и пивом, и наполненной бомжами Шестнадцатой улицы.

Припарковались мы на стоянке в убогом районе, куда еще не добрались застройщики. Парковка стоила пять долларов, но Коуди вместо того, чтобы заплатить, показал значок дежурному в будке. Дежурный — с татуировкой, пирсингом и пахнущий дымом — отпрянул от значка, как вампир от распятия. Я проследовал за моим другом в гриль-бар «Шелбис» на Восемнадцатой улице. Я знал, что его обычно посещают копы.

Официантка узнала Коуди и поклонилась ему как королю, но с усмешкой на лице.

— Ваш трон готов, сэр, — сказала она.

Коуди что-то буркнул и занял место в темной кабинке. Я уселся напротив.

— Пиво обоим? — спросила официантка у Коуди.

— «Джеймсонс», — ответил он. — Три порции.

— Три? — удивленно спросил я.

Когда официантка отошла к стойке, Коуди полез в карман за пачкой сигарет и сказал:

— Один парень должен встретиться с нами. Надеюсь, он придет, несмотря на мой нынешний статус в департаменте.

— Кстати, — осведомился я, — как идет процесс?

— Много крика, — сказал он. — Защита удалилась, не вызывая свидетелей. Судья объявил перерыв на уик-энд. В понедельник все соберутся и выпустят ублюдка на свободу.

Я покачал головой.

— Значит, против него ничего больше нет?

— У нас было более чем достаточно! — вспыхнул Коуди, выпуская струю дыма, несмотря на надпись «Не курить!». Запрет действовал по всему штату.

— Ты хочешь спросить меня, оставлю ли я его в покое? — сказал Коуди.

Я не сказал ни «да», ни «нет», и он не ответил.

Сотовый телефон Коуди заурчал, и он произвел комический ритуал, хлопая себя по одежде с пляшущей во рту сигаретой, пока не нашел его в нагрудном кармане и не вытащил.

— Да, мы здесь, — сказал Коуди в телефон. — И я уже сделал заказ, так что приходи.

Он закрыл телефон и положил его на стол, чтобы не потерять снова.

— Джейсона Торклесона произвели в детективы только на прошлой неделе, — объяснил Коуди. — Его приписали к моей группе. У него ясные глаза и пушистый хвост, как у всех нас, когда мы начинали. Пока он не погряз в делах и его не завербовал лейтенант, я попросил его разузнать о Гэрретте Морленде, Луисе и «Сур-13».

Дверь отворилась, впустив в темное помещение солнечный свет и худощавого молодого человека с бледной кожей и ярко-рыжими волосами, державшего в руке папку. На нем был дорожный костюм, и выглядел он бодро, словно закончил тренировку перед встречей.

— Это он? — спросил я.

Коуди высунулся из кабинки и махнул Торклесону рукой.

— Очевидно, со мной еще разговаривают, — пробормотал он.

После представлений Торклесон сел рядом со мной лицом к Коуди, положив папку на стол. Официантка принесла три пива, и Коуди выхватил у нее стакан, прежде чем она успела поставить его. Сделав большой глоток, он крякнул и медленно опустил стакан. Я потягивал свое пиво. Оно приятно обжигало.

— Не рано начинаете? — сказал Торклесон.

Коуди пропел строку из песни Луиса Джордана:[11] «Что толку оставаться трезвым, когда ты станешь пьяным вновь?..» — и засмеялся. Я тоже усмехнулся. Коуди цитировал эту строчку десять лет.

— Пожалуй, я воздержусь, — промолвил Торклесон.

Выражение лица Коуди стало угрожающим, и он посмотрел на Торклесона из-под тяжелых век.

— Держишь форму?

— Вообще-то да.

— Слово «вообще-то» используют в наши дни слишком часто и притом неправильно. Вы, молодежь, произносите его почти так же часто, как слова «вроде бы» и «в основном». Все это лишние слова, говорила моя учительница английского языка в высшей школе Хелены миссис Лиза Уошенфелдер. Верно, Джек?