Планета для контакта - Евгений Гуляковский

Он сжал в кулаке осколок камня так, что побелели костяшки пальцев.

"Если бы я мог, в порошок... Просто в порошок, и все..."

Камень подался под его пальцами. Он разжал ладонь и поднес ее к глазам, близоруко прищурившись. На ладони лежала горстка серого порошка. Он не знал еще, что это значит, он даже удивился не сразу - странный камень. Дунул, серая пыль послушно слетела с ладони. Постарался вспомнить, каким был этот осколок, похожий на леденец из детства...

Шершавый и колючий осколок весомо лег на ладонь, словно неведомая сила подчинилась его желанию... Но и тогда он еще ничего не понял. Разглядывая осколок широко открытыми глазами, он старался ни о чем не думать, словно боялся спугнуть своими мыслями это неожиданное маленькое чудо. "А, собственно, чему удивляться? Если на этой планете камни умеют так много, почему бы им не летать? Вот только для чего ему понадобилось рассыпаться в порошок? Интересно, что будет, если его опять сжать?" Он сдавил камень изо всех сил, так, что острые края глубоко врезались в ладонь. Камень как камень. Может, ему показалось? Или это другой камень? Но он хорошо помнил завитушки из трещинок, небольшую жилку... Все камни здесь одинаково серые. На Земле есть голубые, как море, и красные, как кровь, белые, как платье невесты, розовые, как лепестки роз...

Если бы Райков смотрел в это время на осколок, зажатый в его руке, он бы увидел, как по его поверхности прошла вся гамма цветов. Но он уже смотрел на далекие вершины гор и думал о том, что даже эти вершины не похожи на земных исполинов, покрытых ослепительными плащами ледников.

Сквозь огромное расстояние, сквозь зеленоватый туман воздуха ему почудились на чужих вершинах белые шапки снега. Почудились так ясно, что он невольно отвел взгляд, не зная, что в это мгновение там, в клубах тумана, стал расти снежный покров. Он рос, несмотря на тридцатиградусную жару, и тут же превращался в веселые ручьи...

Практикант посмотрел на камень, который держал в руке, на обыкновенный серый осколок базальта, вспомнил, что минуту назад он почудился ему горсточкой пыли. Вспомнил, улыбнулся над нелепой галлюцинацией, и тут же улыбка сбежала с его губ, потому что на ладони снова лежала щепотка праха...

Камень, который читает мысли? Или это что-то другое?

Практикант оперся о холодный бок валуна, попытался встать на ноги. С трудом ему это удалось. Порыв ветра сдул с ладони пыль.

"А что, очень даже может быть. На этой планете живут разумные камни. Они, правда, все перебесились от тоски и теперь рассыпаются в порошок. Здорово меня тряхнуло. Рассыпающиеся камни мерещатся. Надо добраться до ручья. Холодная вода - вот что мне сейчас нужно больше всего. Глоток холодной воды".

Ноги приходилось переставлять осторожно, точно они превратились в чужие и очень сложные сооружения. Пришла тревожная и нелепая мысль. На секунду показалось, что за время, пока он лежал здесь без сознания, с ним произошли какие-то странные, едва уловимые изменения. Тело стало чужим и чужими мысли. Слишком четкими, слишком резкими и плотными, как будто стальные шарики перекатываются в голове. Но тревога прошла, едва только он дошел до ручья. Так было всегда, стоило ему увидеть эту красивую, словно из сказки, воду.

Добравшись до берега и напившись, он долго сидел, не двигаясь и слушая, как звенит вода. Вода здесь синяя, камни серые. Небо зеленое по утрам и фиолетовое в сумерках. Ничего здесь нет, кроме воды, воздуха и камней... Простая планета... Совсем простая планета...

И ничего он не сумел им объяснить: ни радость встречи, которой ждал так долго; ни эту горечь разлуки, словно он точно знает, что расставание произошло, и никогда они не узнают, что у ручьев на Земле растут сосны, шумливые, зеленые, не похожие на каменные муляжи...

Откуда эта странная уверенность, что ничего больше не повторится? Что контакт уже свершился. Что теперь они одни, совсем одни на этой чужой, безразличной планете, среди мертвых камней, которые рассыпаются в прах?

Он встрепенулся: "Но если камни ведут себя так странно, значит, не все еще потеряно?"

Он знал. Совершенно точно знал, что это не так. Что никого больше нет... Где-то в глубинах сознания медленно отступала пелена. Она еще что-то скрывала, что-то очень важное. Но об этом он еще успеет подумать позже. Теперь ему некуда торопиться.

Вода плотная и синяя, как в море. Здесь везде одинаковая вода. В ней не растут зеленые усики водорослей, по ней не плывут лепестки цветов... И корабли никогда не опускаются на эту планету. Нечего им здесь делать. Дорога в одну сторону. Дорога без права на возвращение. С той минуты, когда они с Физиком увидели каменные деревья, Райков поверил, что им сумеют помочь, надеялся и ждал.

Теперь ждать больше нечего, потому что те, кто вступил с ним в контакт, ушли, ушли так, что он знает об этом.

Одного не знал Практикант: не знал, что, прежде чем уйти, они сделали для них все, что могли, все, что от них зависело. Сделали больше, чем мог он предполагать в самых смелых мечтах: что из четверых они выбрали лишь одного и ему передали свой дар; что этот единственный из десяти миллиардов людей сидит сейчас на берегу ручья и грустит о далекой планете, на которой растут зеленые, живые деревья. О планете, которую он любил так сильно, что покинул ее ради звезд.

Ничего этого он не знал и о звездах не вспоминал. Он думал о том, что ботинки совсем изорвались за эти дни. Починить их не удастся, пока он не найдет Физика и они не вернутся в лагерь. Он старался не признаваться себе в том, что возвращаться, скорее всего, придется одному.

Вода освежила его и успокоила. Немного кружилась голова. Практикант растер неподатливые, упругие капли в ладонях, смочил виски и стал решать, что теперь делать дальше.

Стиснув зубы, медленно поднялся. Не было смысла возвращаться к валуну. Прежде всего следовало спуститься ниже по ручью к тому месту, где Физик набирал воду. Один раз он уже прошел весь его путь, но сейчас нужно было сделать это еще раз, внимательно осматривая каждую выбоину в камне, каждую царапину. Человек не может исчезнуть совершенно бесследно.

Метров сто он прошел благополучно, только в голове шумело. Напротив того места, где валялась канистра, Практикант решил взобраться по склону ущелья, чтобы сверху осмотреть все русло. Подниматься пришлось по очень крутой поверхности, покрытой толстым слоем каменных обломков. Они разъезжались под ногами при каждом шаге, и тут его подвели рваные ботинки. Отставшая подошва зацепилась за какой-то выступ. Райков потерял равновесие и упал всей тяжестью на каменную осыпь. Само падение сошло для него довольно благополучно, но удар его тела нарушил равновесие в осыпи, с трудом державшейся до сих пор на крутом склоне.