Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья

- Это они только разогревались, - пояснил Эскулап, заметив мой сочувствующий взгляд на себе. – Больше для смеха старались. Это же смешно – тыкать зажженной сигаретой в живого человека. Вон, Михаил Михайлович лично в меня тыкал.

- Значит, Гриценко над тобой издевался лично, - прищурившись, произнес я.

- Исключительно для удовольствия.

- Понимаю, почему он теперь так тебя боится.

- И поделом боится, - многообещающе произнес Эскулап. – А в отношении меня основная программа ожидалась впереди. Они кого-то ждали, поэтому не увечили пациента сильно. Вы очень вовремя нарисовались. Теперь Гриценко ответит по полной программе.

- Для начала он должен просто ответить на вопросы, - предупредил я. – А потом делай с ним, что хочешь…

Пока Гриценко отходил от укола, я просмотрел его досье, которое мне скинули координаторы. Итак, у нас в руках профессиональный предатель. Бывший сотрудник внешней разведки КГБ СССР. Продал свою контору, страну, чудом избежал уголовного наказания за шпионаж. Продавал друзей, партнеров по бизнесу, даже родственников. И богател, насасывался кровью, как диванный клоп. Деньги, деньги, деньги.

Интересно, как он жив до сих пор с такими замашками? Но ведь как-то выжил. Умудрился заручиться поддержкой где-то на Олимпе российской власти. Но вот только крыши часто съезжают, а иногда и слетают. И тогда под открытым небом рискуешь попасть даже не под щадящие осадки или град, а под метеоритный дождь. Что, наконец, и произошло с этим авантюристом.

Гриценко подозревал, что его веревочке приходит конец. И что попался в лапы тем, кто куда хуже, чем чекисты и самые отмороженные бандюганы. Иначе не потянулся бы своими клыками к ампуле с ядом. Джеймс Бонд хренов.

К допросу все было готово. Пленнику вкатили стимулятор. Привели в себя. И вот мы вдвоем расселись на привинченных к полу стульях в комнате для допросов - мрачной, серой, освещенной бледным неоновым светом.

- Поговорим начистоту? – спросил я.

- Не смешите мои тапки, - хмыкнул Гриценко.

- Что, вашего сотрудничества с органами ждать не приходится? – поинтересовался я.

Слова про «органы» немного его ободрили. Органы не убивают задержанных. Он все мучился мыслью – в чьи руки попал. И ФСБ или милиция – это был бы просто щедрый подарок судьбы.

- Меня мои коллеги, советские чекисты, в свое время ломали и сломать не могли. А уж они в этом деле мастера были, не чета нынешним. Неужели думаете, вам удастся, - с насмешкой спросил пленник.

- Время такое было, - сказал я с максимально милой улыбкой. - Перестроечное. Тебя, гнида, не ломать надо было. А стрелять в лоб. И многих проблем бы мир избежал.

- А вот за эти слова ты ответишь, - вдруг неожиданно начал снова петушиться Гриценко. – Вы же не бандиты, а контора. И, значит, я вечно тут сидеть не буду. Выйду. И вот тогда-а…

Я с интересом посмотрел на него:

- Ты это серьезно, Иуда?

Он хотел что-то кинуть в запальчивости, но собрался с силами и промолчал.

- В «процедурный», - коротко велел я прибежавшим на мой звонок бойцам…

Когда Гриценко распластали и привязали во врачебном кресле в «процедурном кабинете» для допросов при активном психологическом сопротивлении объекта, он весь с лица опал. Но продолжал по инерции и на кураже держаться. И все скрипел про произвол, и что с рук нам не сойдет, есть кому за него, сиротинушку, заступиться.

Стойкий он был. И, по большому счету, глупый. Так и не понял, куда зарулил на лихом авто своей позорной, но насыщенной жизни.

А потом появился Эскулап с доброй улыбкой доктора Айболита и ласково осведомился:

- А кто это у нас тут такой грозный?

Гриценко продержался некоторое время. Психологического блока у него не было, но какими-то психологическими методиками противодействия он владел, видимо, еще со времен службы в КГБ СССР. Но в итоге все равно сломался. Все ломаются у нас с Эскулапом, когда мы работаем на пару.

После двух инъекций Гриценко, наконец, запел, и теперь остановить его было трудно. Начал он издалека, со своих давних мерзких дел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Мои кураторы в Англии. Давно, в восемьдесят пятом, я завербован Интеллидежнт сервис в Австрии. Потом был провал. Арест. Помог развал Союза. КГБ стало ни до чего. А еще тогда объявили амнистию всем, кто проходил по статьям о государственных преступлениях. В общем, выкрутился. Потом на меня вышли уже в середине девяностых. И потребовали, чтобы я платил по обязательствам. Но уже не те люди, что меня вербовали.

Он говорил и говорил. Как на всеобщем помешательстве в обществе вылез наверх и стал депутатом Государственного собрания Российской Федерации. Как участвовал в хитрых коррупционных схемах и собирал компромат на своих партнеров. Как создавал инвестфонды и гнал деньги в оффшоры. Но чтобы он ни делал, всегда выполнял то, что ему приказывали зарубежные кураторы. Поскольку его подъем состоялся благодаря им. И за это он готов был служить им верой и правдой. Пока платили, конечно.

Недавно ему выдали задание, изумившее его. Никаких схем средств ПВО красть не надо, никаких финансовых диверсий или актов вредительства в Космическом агентстве России. Всего лишь достать старинный Золотой листок, который находится где-то в Москве.

- Много заплатили за заказ? – спросил я.

- Раза в три больше, чем за куда более худшие дела. Обычно из них лишнего цента не вытянешь, - с ноткой обиды, еле шевеля губами, произнес патентованный Иуда.

Приняв идиотизм задания, как должное, Гриценко добросовестно принялся за работу. И стал лопатить московский антикварный рынок. Впрочем, без особого успеха.

- Потом мне прислали в качестве подкрепления группу, - вялым голосом излагал сломленный, находящий под грузом наркотиков Гриценко. - Боевую. Очень серьезную. Русским языком они владели в совершенстве. Но были не русские. Мне сказали, что они знают русскую зону действий. А еще в свое время проявили себя во время войны в Чечне, в Сирии. Повоевали в Индии. Где их только не было.

- И что они делали? – полюбопытствовал я.

- Вели себя в Москве, как в Центральной Африке. Вламывались в антикварные магазины, на которые я давал наводку. Пытались выбить эту вещь.

- А нейрочипы – это твоя идея? – осведомился Эскулап. - Что-то туповат ты для нее.

- Это международный, на восемьдесят процентов подпольный, проект, в котором завязаны мои хозяева. Все научные разработки и технические решения оттуда. А проверяли их на живых людях здесь, - пояснил предатель.

- Как всегда – на Россию решили сбросить самую грязную работу, - усмехнулся Эскулап.

- Какая страна, такая и работа. Грязное государство. Грязные тупые граждане. Русский сброд, который никогда и никому не было жалко в этом мире, - голос Гриценко зазвучал крепче и искреннее. Видимо говорил о своем, о важном и потаенном.

- Понятно все с тобой, - кивнул я. – И сколько этого русского грязного сброда вы порешили?

– Тридцать… Пятьдесят… Не знаю, - потряс Гриценко своей седой головой. - Зачем считать? Это же не люди. Это исследовательский материал.

- Черная трансплантология – это уже твоя самодеятельность? – спросил я.

- Моя, - равнодушно сказал Гриценко.

- Что, обеднел? Денежек стало маловато?

- Деньги хорошие, - кивнул Гриценко. - Но не они главное. Торговля внутренними органами – это еще и влияние. Не представляешь, сколько полудохлых воротил отдадут все, чтобы протянуть на этом свете хотя бы еще чуток. Пусть и на внутренних органах, вырезанных у живых и здоровых людей.

Словесный поток лился и лился, обдавая нас грязью мотивов и деяний. Недавно кураторы поручили Гриценко выставить подготовленных боевиков для террористических действий в городе. О «Фрактале» он ничего не знал. Но быстро смекнул – идет взаимная бойня с какой-то серьезной организацией. Его люди участвовали в налете на медцентр. И захватили Эскулапа. По последнему было указание – держать до особого распоряжения, желательно, целым и здоровым. Потом приехали двое похожих на роботов субъектов от кураторов и устроили пленному допрос. Ничего не добились. Накачали пленного какими-то наркотиками и обещали вернуться с подкреплением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})