Порочного царства бог (СИ) - Райот Людмила

Затем с промежутком в доли секунды случилось сразу несколько событий. Гул женских голосов внутри здания стих, затем раздался дружный визг: "Лорд Кавендиш! НАКОНЕЦ-ТО!!!". А потом сразу с десяток девушек подхватились с мест и бросились обнимать меня, чуть не повалив при этом на растерявшегося секретаря.

Пора вывести тебя на чистую воду!

Соскучившиеся куртизанки кинулись ко мне, и я позволил им обволочь себя и поглотить. Те, что стояли ближе всех, заключили меня в объятия, остальные прильнули к ним и тянулись к тем моим частям тела, до которых могли достать: гладили по голове, плечам, рукам. А я… Я нырнул в их мягкие, нежные тела, желая спрятаться от волнующих и подозрительных перемен, происходящих в моей душе. И буквально с каждой секундой, проведенной в их компании, мне становилось легче. Я снова ощущал себя Клиффом Кавендишем — прежним легкомысленным любителем слабого пола.

— Знаешь, что мне нравится в женщинах больше всего, Лукас? — вдоволь напитавшись их мягкостью, я поднял голову и наткнулся на взгляд Малька.

— И что же? — он смотрел на нас со смесью удивления, отвращения и… зависти. Неужели?..

— Это, — я потрепал одну из девушек за грудь, а потом переместил руку ниже, ухватив ее за крепкую задницу. — И вот это. У мужчин нет ни того, ни другого!

Малек скривился. Не представляю, как можно остаться равнодушным к прелестям моих девочек — они в моем борделе лучшие из лучших — но он и здесь решил покичиться своей индивидуальностью. Протиснувшись мимо нас в дверь, журналист первым проследовал в холл, робея, но стараясь выглядеть самоуверенно.

Как по мне, внутри было весьма приятно. Горел камин — больше для уюта, чем для тепла, на стенах сияли газовые светильники в виде раскидистых канделябров, висели кнуты, уздечки и стремена. На многочисленных картинах были изображены галопирующие лошади — они яростно взмахивали гривами и словно пытались прорвать холст и ворваться в помещение — а также развязные, полуобнаженные девы. Некоторые из них были рыжеволосыми: моей невесте наверняка бы польстило, что свой бордель я посвятил не кому-нибудь, а именно ей.

Виснущие на мне девушки галдели все разом, интересуясь моими делами и дружно рассказывая о своих успехах, но я все же расслышал потрясенный голос Малька:

— Почему здесь так много лошадей?

Я вырвался из назойливых объятий проституток и поспешил к нему.

— С некоторых пор эти животные очень интересуют меня… Знаешь, я ведь чуть не сделал карьеру жокея. Даже участвовал в скачках однажды.

— Вы?!

— Что, не читал об этом в газетах? — мстительно усмехнулся я. — Тот заезд окончился для меня бесславно… Отец постарался, чтобы в прессу не просочилось ни слова.

При упоминании герцога и семейных тайн глаза Малька жадно блеснули. Он явно готовился набросится на меня с новой порцией вопросов, но нас прервал женский голос — низкий, резкий, но необъяснимо приятный.

— Маркиз собственной персоной! Нечасто же вы посещаете своих подопечных, лорд Кавендиш…

На верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, стояла невысокая крепкая женщина в черном бархатном платье с кожаными вставками.

— С тех пор, как их взяла под крыло сама леди Гамильтон, я совсем не волнуюсь об их благополучии, — откликнулся я и слегка поклонился.

Если Армстронг был правой и левой рукой (и всеми остальными конечностями сразу), то Лидия Гамильтон была мозгом, извлеченным из моего тела и заправлявшего борделем в мое отсутствие — хватким, деятельным и целеустремленным. В общем, тем, которого так не хватало мне самому.

— И зря! Некоторым клиентам приходится постоянно напоминать о правилах хорошего тона, — Лидия спустилась вниз, держась рукой за ажурные деревянные перила. — Не женское это дело, знаете ли, разбираться с буянами.

— Не верю, что вы не справились бы с развоевавшимися аристократишками, еще и выпившими к тому же… Кстати, а где охранники? — я оглянулся по сторонам, ища глазами ребят, нанятых двумя неделями ранее.

— Я их прогнала, — непререкаемым тоном заявила главная куртизанка "Ретивых скакунов".

— И этих тоже?!

— Да, — пожала плечами она, подходя ко мне и протягивая руку для поцелуя. — Мало кто из мужчин сможет нормально работать в такой обстановке. Разве что, евнухи…

— Даже не знаю, что вам на это ответить, леди. Похоже, вам так и придется собственноручно устраивать взбучку драчунам.

— Стара я уже для этого, — рассмеялась женщина. Она и правда была немолода — лет сорок, не меньше, но энергичностью и харизмой заткнула бы за пояс любую красотку вдвое младше. — Так и придется идти на покой… Можно вас на пару слов, лорд?

— Конечно.

Мы отошли к окну, занавешенному толстой бархатной портьерой. Ни один лучик света не проникал через нее с улицы. Все, что происходило в "Ретивых наездницах", было тайной, недоступной для взора случайного прохожего. У нас здесь царила своя атмосфера, стать частью которого можно было, только заплатив немалую сумму денег. По пути Лидия деловито провела пальцем по каминной полке, проверяя ее на наличие пыли и подкинула полено в потрескивающее искрами пламя.

— Мне звонил твой дворецкий, Клифф, — стоило нам уединиться, управляющая моментально отбросила вежливо-отстраненный тон, обратившись ко мне неофициально. — Сказал, ты завел себе нового питомца…

И она, не поворачивая головы, кинула взгляд на забившегося в угол Малька, наблюдавшего за нами с отчаянным интересом.

— Прямо так и сказал? — поразительно, но Гамильтон была единственным человеком на всем белом свете, с кем Армстронг умудрялся общаться посредством голоса, а не красноречивой мимики. На мгновение я даже пожалел, что провел телефонный провод не только домой, но и в бордель. С другой стороны, уж кого-кого, а Лидии стесняться не стоило. Она не только нашла общий язык с молчуном Армом, но и знала все, что происходило со мной до и после ареста. И информацию черпала не из газет, раздувающих сенсационные статьи из высосанных из пальца фактов, и не из злословных сплетен других старожилов высшего света — а из первоисточника. То есть, из моих уст.

— Не совсем так… — она достала серебряный портсигар, взяла длинную тонкую папиросу и неспеша закурила. — С его слов, ты носишься с этим парнишкой днями напролет. Одеваешь, подвозишь до дома, кормишь, заботишься. Даже позвал его жить к себе… Хотя он еще никак не проявил своей компетенции в вопросах вашего, кхм, "взаимовыгодного сотрудничества".

Я пропустил мимо ушей скепсис в ее голосе. Отпираться бесполезно. Именно так все и было.

— Выглядит странно, да? — волнуясь, спросил я.

Женщина приподняла подкрашенные краской, изогнутые брови, затянулась и выпустила клубы дыма мне в лицо.

— Нет, — внезапно ответила она. — Этого стоило ожидать.

— Хочешь сказать, что от меня можно ожидать любой дикости?

— Не передергивай, душенька, — она нежно потрепала меня по щеке. В ее жесте не было ничего интимного, лишь снисходительная, материнская ласка. — Не вижу в твоем покровительстве ничего дикого или странного. Ты всю жизнь имел дело с одними бабами, избегая глубокого общения со сверстниками мужского пола. Я рада, что ты наконец-то нашел себе друга…

Я приободрился. Милая, мудрая Лидия. Она права — что такого в том, что мне в кои-то веки понравилось общаться и со своим полом тоже?

— Мистер Малькольм слишком неопытен для нашего порочного города. Его не мешает поднатаскать в вопросах любви. Займешься этим, Лид?

— Почему именно я? — Лидия вяло удивилась. — Думаешь, ему нужно…

— Я уверен в этом. Он чурается обычных женщин. Посмотри на него — какой он тонкий, нежный, субтильный, — перечисляя достоинства Малька, мне захотелось отобрать у нее сигарету и закурить самому.

Собеседница уже в открытую взглянула на Лукаса. Тот пытался отбиться от насевших на него девчонок: те, сначала настороженно приглядывающиеся к новому гостю, уже распознали в нем легкую добычу и теперь приставали к парню с вопросами и предложениями. Судя по его малиновым щекам, вопросы и предложения эти были вполне ожидаемого характера.