Просто – semplicemente - Елена Галлиади

– Знаешь, Алекс, я никогда не был верующим человеком, но сейчас я чувствую, скажем так удивление, настороженность, граничащую с отвращением. Действительно, страшно. А знаешь, что я подумал. Церковь богата, безмерно и дорожит своими сокровищами и бережет их как зеницу ока… в то время, когда столько нищих вокруг. Я не беру тех нищих, ну, которых ты и сам отлично знаешь, некоторые из них зарабатывают побольше чем я! Нет, я говорю про людей, которые действительно попали в беду и им тяжело… про нищих, калек, больных… что стоит этой мощнейшей организации взять на себя заботу о таких людях?

– А я тебе отвечу! Эти люди ничего не могут дать церкви, для неё они бесполезны, церковь, мой дорогой, привыкла только брать! Я знаю, я видел всё изнутри… Это организация, нацеленная на обогащение и обращение в рабство! Если Церковь готова помочь, то это всегда не более, чем пиар! Все Церкви мира являются очень и очень могущественными организациями, они бесспорно богаты и без стеснения демонстрируют свое могущества и играют с чувствами верующих очень умело! Церковь, религия и вера – главные убийцы морали, нравственности и духовного развития человека! Всегда церковь была против науки! Сколько великих умов было загублено! Главный тормоз на пути развития человечества – религия и церковь и их порождение – слепая вера. Я скажу тебе и вот ещё что: вера, слепая вера – для нищих духом! Она даёт им поддержку в том, что они лишь марионетки в руках Господа, они не отвечают за свои действия, не хотят, у них нет чувства ответственности. Такая вера в корне отличается от веры в добро. Сколько я таких видел, Ник, сколькие приходили на исповедь и что мне рассказывали… страшно! И что ещё более страшно, они полагали, что я действительно могу отпустить их грехи. Поверь, я не отрицаю Бога. Для меня Бог есть добро, любовь. То, на чем держится этот мир. Но я отлично вижу, насколько религия исказила эту простую истину, я просто не смогу служить церкви, поэтому я и сложил сан. Надеюсь, что я смогу сделать больше, если не буду священником.

Доминик молчал. Было странно видеть брата таким. Но у него возникло чувство, как будто приоткрыта завеса, или что-то стало более ясно. Когда понимаешь, что истина где-то рядом.

– И что ты собираешься делать дальше? – спросил Ник, ему было не понятно, для чего его брат выплеснул на него эту информацию.

– Я достаточно обеспеченный человек, – немного подумав сказал Александр, – я хочу поехать на восток… Назови как хочешь… возможно поиски истины.

Доминик молчал, это было неожиданно.

– Что ты хочешь там найти? Почему ты решил, что истина там?

Алекс улыбнулся своей теплой улыбкой.

– Истина внутри нас, на самом деле… Почему восток? Попытаюсь объяснить. Наш мир не ограничен только Италией и тем более Европой. Есть места, где люди живут и мыслят иначе, Ники. Я хочу узнать их и понять. Ведь в целом мы все люди, хочу понять, что нас объединяет. Вернее, хочу проверить на практике мою уверенность в том, что в основе всех нас лежит добро и любовь. Хочу побывать везде, не только на востоке. Но начну именно оттуда… Это просто моя прихоть.

– Отцу это не понравится, – только и смог ответить Доминик.

– У каждого из нас свой путь, – опять улыбнулся Александр, – прости, возможно я был слишком резким. Что у тебя с сыном?

Доминик совсем не хотел отвечать на этот вопрос. На самом деле отношения с сыном он наладить не пытался, несмотря на неоднократные попытки Алессандро сделать это. Он не хотел ни видеть его ни слышать. По правде сказать, своим поведением он обманывал сам себя, тем более, что давно догадывался, даже не догадывался, а знал на сто процентов, что из себя представляет его сын. Просто для него было легче закрыть на всё глаза и довольствоваться тем, что у него дела идут хорошо. Он отлично знал из какой он семьи. Каждое лето, да и на протяжении всего года, когда он был еще ребёнком они с матерью и отцом бывали на Сицилии у деда. Доминик видел всё и всё знал. Он никогда не отличался покладистым характером и тем более в подростковом возрасте. Желание быть полицейским родилось у него скорее из желания покрепче насолить деду и по возможности навредить его деятельности. Навредить деду родством с полицейским он не смог, тот выкрутился в свойственной ему манере – представил всё так, как будто это была его идея. Сальваторе обладал удивительной харизмой, его уважали, чем он беззастенчиво пользовался.

– Але, у меня голова болит, – помолчав ответил Доминик.

– Чего это вдруг? – удивленно вскинул брови Александр.

– Плохо всё с Алессандро. Я не хочу об этом даже разговаривать…

– Знаешь, что я тебе скажу Ник, в тебе говорит обида, что всё пошло не так как ты хотел бы. Ты должен понять, у каждого из нас свой путь, я уже говорил тебе это и никогда не устану повторять. У тебя свой… У меня свой …И у Алессандро он свой. Каждый из нас видит этот мир по-своему. Я даже скажу тебе более, каждый живет в своем собственном мире…

– Но какие-то общие представления о нравственности должны быть…

– Конечно, Ник, конечно! Но! Даже на эти представления о нравственности каждый отдельный человек подходит со своей точкой зрения. Я думаю ты меня понимаешь?

Доминик отвел взгляд. Ему совсем не хотелось поднимать некоторые вопросы, в которых был весьма осведомлен его брат.

– Скажи мне, Алессандро приходил к тебе на исповедь?

Алекс вздохнул. Он всегда был священником из доброй сказки, рассудительным, понимающим, сочувствующим, помогающим и никогда он не нарушил тайну исповеди, ни разу.

– Ты прекрасно знаешь…, – он попытался уйти от ответа.

– Знаю, но ты уже не священник… Скажи мне…

– Я скажу тебе только одно – не суди о книге по обложке.

– И что это значит?

– Подумай сам, Доминик.

Александр встал и начал медленно расхаживать по комнате. Между ним и братом редко возникало напряжение, сейчас этого тоже не было. Он подошел к столу, взял свою любимую трубку, набил табаком и с удовольствием закурил.

– Вина? – спросил он Доминика.

– Конечно, – довольно улыбнулся брат.

Вечер пятницы плавно соскользнул в ночь.

Есть люди, а есть еще и звери. Собачки, хомячки, кошечки. Что движет нами, когда мы заводим дома собаку или кошку, хомяка, змею или игуану. Бывает кто-то долго выбирает породистого пса или кота, а кому-то достаточно взглянуть бездомному животному в глаза. Мы редко задумываемся о том, что рядом с нами живут другие существа, которые точно также как и мы хотят счастья и не желают страдать.

Дождь зарядил с утра. Небо было серо и хмуро. Ясно было, что это на весь день, а может ещё и на всю ночь. Димитро скучал дома, у него был долгожданный выходной и он совершенно не желал даже вспоминать о больнице. С тоской посмотрев за окно, Димитро дошел до любимого кресла, уютно устроился в нём и с надеждой подумал о том, что спокойно подремлет под шуршание дождя и забудет обо всем. Из блаженной дремы его вырвал звонок мобильника, звонила его любимая Паола. Уже неделю она гостила у родителей в Лидо ди Остия, в прекрасном маленьком домике у моря. Димитро скучал по ней, но не подавал вида, пытался навестить её несколько раз, но она не позволяла этого. Её отец отличался довольно тяжелым характером и если хотел провести время со своей младшей дочерью, то никто и ничто не могло и попросту не имело права мешать их общению, особенно эти проклятые ухажеры, как он любил выражаться. Несмотря на то, что Димитро и Паола встречались уже довольно долго, они не были помолвлены, Димитро не спешил с условностями, а попросту боялся, не хотел и всячески уходил от разговоров, которые нередко заводила Паола, которой не терпелось иметь fidanzato (жениха), а в дальнейшем marito (мужа).

– Здравствуй, любовь моя! – ответил на звонок Димитро.

– Привет, мой любимый, как ты там? Скучаешь в дождь?

– Очень скучаю…

Тут Димитро не соврал, он действительно скучал, его раздражала эта погода, хотелось выйти на улицу, тем более что две недели подряд он работал без выходных.

– Знаешь, а у меня событие, – Паола немного помолчала, – теперь нас двое…

Эта фраза произвела в голове Димитро буквально взрыв, возможно гибель галактики или рождение сверхновой.

– Не понял, – только и нашелся, что ответить обладатель вселенской катастрофы в отдельно взятой голове.

– Что тут непонятного, – фыркнула Паола, – вообще-то я тебе вчера рассказывала, что папа обещал мне любимца…

– Зачем тебе любимец, я твой любимец, – Димитро нарисовал в голове очередную картину, как приезжает Паола, заходит к нему в дом, а рядом с ней стоит бугай метра под два ростом с перекачанными мышцами… Паола улыбается и говорит: «Знакомься, милый, это мой любимец, я называю его Франческо!»…

– Я назвала его Анжело, – щебетала в трубку Паола.