Три гинеи - Вирджиния Вулф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но мы здесь не для того, чтобы распевать старые песни и подбирать рифму. Нам нужно рассмотреть все факты, и те из них, которые мы только что почерпнули из биографий, похоже, доказывают, что профессии явно оказывают определенный эффект на преподавателей. Они становятся ревностными собственниками по отношению к профессии и имеющимся знаниям, которые весьма агрессивно реагируют на любое нарушение своих прав и тех, кто решается их оспорить. Ошибаемся ли мы, полагая, что обучаясь одной профессии, мы получаем при этом такую же квалификацию и навыки, что и мужчина? И разве не эти самые навыки ведут к войне? Спустя еще каких-нибудь сто лет, не превратимся ли мы, занимаясь наравне с мужчинами своей профессией, в таких же собственников, ревнивцев и драчунов, уверенных в том, что Господь, Природа, Закон и Имущество на нашей стороне? Поэтому гинею, которая поможет женщинам овладеть профессией, необходимо сопроводить тем же условием, что и первую монету. Вы должны поклясться, что сделаете все возможное и будете настаивать, чтобы любая женщина, овладевшая той или иной профессией, не станет препятствовать какому бы то ни было человеческому существу, мужчине и женщине, независимо от цвета кожи, также ей овладеть; а наоборот, все силами постараетесь помочь в этом.
Здесь и сейчас вы утверждаете, что согласны, и уже тянете руку к монете. Но постойте. Есть и еще несколько дополнительных условий, прежде чем она полностью перейдет в ваше распоряжение. Давайте снова внимательно посмотрим на процессию сыновей образованных мужчин и спросим, куда она нас ведет? Ответ приходит на ум незамедлительно. К доходам, которые, очевидно, кажутся, по крайней мере нам, необычайно солидными. Уитакер развеивает любые сомнения по этому поводу. И кроме его доказательств, есть также подтверждения из ежедневных газет в виде завещаний, списков пожертвований, которые мы уже изучили. В одном из выпусков, например, пишут о том, что скончались трое мужчин, от каждого из которых осталось наследство, суммой 1 193 251, 1 010 288 и 1 404 132 фунтов соответственно. Согласитесь, это огромные деньги, учитывая, что они принадлежали частным лицам. Почему бы и нам тогда со временем не накопить их? Теперь, когда государственная служба стала доступной, мы тоже способны зарабатывать до трех тысяч фунтов в год; будучи судьями, можно получать и пять тысяч — и вообще любые суммы вплоть до 40–50 тысяч, работая барристерами[149]. Когда Церковь распахнет перед нами двери, мы сможем иметь от трех до 15 тысяч ежегодно, не говоря уже о других благах. Работая на Фондовой Бирже, мы сможем оставить после себя миллионные состояния, как Пирпонт Морган[150] или даже Рокфеллер[151]. Врачами мы можем получать от двух до пятидесяти тысяч в год. Даже работа редактора оплачивается очень неплохо. Кто-то зарабатывает тысячу фунтов, кто-то — две; ходят слухи, что редактор одной крупной ежедневной газеты получает пять тысяч в год. Все это богатство может однажды принадлежать и нам, если следовать за профессией. Короче говоря, мы способны изменить все и перестать быть жертвами патриархальной системы, системы оплаты труда товарами вместо денег, когда, будучи на полном пансионе, получаем 30–40 фунтов в год на карманные расходы. Мы способны стать победителями капиталистического мира и ежегодно получать тысячи фунтов, которые с учетом разумных вложений позволят нам оставить после себя столько миллионов, что и не счесть.
Подобные мысли греют душу. Только представьте, а что, если бы среди нас сейчас была какая-нибудь владелица автомобильного завода, которая одним росчерком пера могла одарить каждый женский колледж двумя-тремя сотнями тысяч фунтов. Работа почетного казначея фонда по реорганизации, вашей сестры из Кембриджа, стала бы значительно легче и отпала всякая нужда клянчить деньги, создавать комитеты и продавать клубнику со сливками на ярмарке. Представьте себе, что богатых женщин стало бы ничуть не меньше мужчин. Чего бы вы тогда только ни сделали?! Закрыли бы тотчас свой офис и стали финансировать партию женщин в Палате общин. Основали ежедневную газету, которая будет вести политику гласности, а не тишины. Смогли бы добиться пособий для старых дев — этих жертв патриархальной системы, у которых ничтожный доход и нет полного пансиона. Добились бы равноправия в системе оплаты труда. Обеспечили бы каждой роженице хлороформ{53} и, возможно, снизили тем самым материнскую смертность с 4 человек на тысячу до нуля вообще. В течение одного только заседания приняли бы те законопроекты, на рассмотрение которых в Палате общин сейчас уходят годы каторжного труда. На первый взгляд кажется, будто нет ничего, что вы бы не смогли сделать, будь у вас капитал, имеющийся в распоряжении ваших братьев. «Почему тогда, — воскликните вы, — не помочь нам сделать первый шаг в этом направлении?» Только профессия позволит заработать деньги, и только с их помощью мы сможем достичь заветных целей. «А зачем тогда торговаться и навязывать свои условия?» — возмутитесь вы. Но все же обратите внимание на письмо мужчины с профессией, который просит нам помочь ему предотвратить войну. Посмотрите на снимки погибших людей и разрушенных зданий, которые испанское правительство присылает нам почти каждую неделю. Именно из-за них необходимо торговаться и обсуждать эти условия.
Если сопоставить наглядную информацию, полученную из фотографий и писем, с той, которой снабдили нас биографии по поводу профессий, то эти самые профессии предстанут перед нами в новом, можно сказать, красном свете[152]. Своим призванием вы действительно зарабатываете на жизнь, но насколько вообще эти деньги сами по себе являются желанным объектом, принимая во внимание указанные факты? Великие умы человечества на протяжении двух тысяч лет считали подобные желания недопустимыми. На что вы достаточно резко отвечаете, предполагая и другие возможные причины сдерживания своих прав на доходы, что слова Христа о богатстве Царствия Небесного не могут более помочь
