Пограничник (The Outposter) - Гордон Диксон

— Черт побери, что это такое…

— Это наше собственное виски. Выпей, — сказал Пол, поднося, несмотря на попытки оттолкнуть бокал, недопитую порцию к губам Марка, — ты сможешь немного вздремнуть.

Марк сдался и допил одним бесконечно-огненным глотком.

Затем он с облегчением вздохнут и откинулся в кресле. Шоковая виски-терапия вернула ему зрение. Марк оглядел свою каюту: Пол склонился над его креслом. Спэл стоял возле двери.

— Со мной все в порядке, — сказал Марк.

— Ну конечно, — проворчал Пол. — На ногах стоять не можешь, а в остальном все в порядке. Посиди-ка в кресле несколько минут, пока это лекарство не подействует, а уж тогда мы будем уверены, что ты не станешь думать о том, что бы еще такое предпринять, вместо того чтобы вздремнуть.

— Не беспокойся на мой счет, — сказал Марк. — Я знаю, когда следует остановиться.

— Ну конечно, — согласился Пол. — Как ты себя сейчас чувствуешь?

Марк прислушался к себе. Он совсем не ощущал реакцию на виски, а лишь чувство приятной расслабленности, которое начало потихоньку охватывать его.

— Уже лучше, — ответил Марк. — Ты прав. Мне нужно поспать несколько часов. Не беспокойся, со мной все будет в порядке.

— Что ж, тогда действительно все в порядке, — сказал Пол и вышел вместе со Спадом. Марк остался сидеть в кресле, ощущая, как расслабленность приятно распространяется по всему телу. Он еще раз прокрутил в уме ход событий в «городе» Меда В'Дан. Многое необходимо обдумать и обсудить. Наибольший интерес у Марка вызвали те огромные источники энергии, которые он рассмотрел через отверстие в полу склада…

Хлопнула дверь его каюты. Он не слышал, как ее открывали. Он оглянулся и увидел Лилли, которая шла к нему, неся обеими руками огромную чашку. Она сменила корабельную форму, которая была на ней во время визита к Меда В'Дан, на розовое одеяние, больше всего напоминавшее пижаму.

Наверное, из одежды, прихваченной ею с Земли. Наверное, сумбурно думал Марк, поскольку виски начало оказывать свое воздействие, Лилли тоже решила проведать его. Сейчас она выглядела как хрупкая женская статуэтка из дрезденского фарфора, несущая огромный кубок. Лилли вложила «кубок» в руки Марка.

— Что это такое? — спросил он.

Кружка оказалась горячей на ощупь.

— Суп, — ответила она. — Ты просто обязан поесть. Не спорь. — Она устроилась на подлокотнике кресла и поднесла кружку к губам Марка. — Выпей это.

Он осторожно попробовал дымящуюся жидкость. Но температура оказалась вполне сносной, чтобы не обжечься. Лилли принесла какой-то густой мясной бульон, и после двух первых глотков он неожиданно понял, что голоден как зверь.

— Я сам могу держать кружку, — сказал Марк, забрал ее у Лилли и небольшими глотками допил.

— Ты странный, — сказала она. Марк почувствовал едва уловимый запах каких-то легких цветочных духов, шедший от нее, и ощутил тепло ее маленького тела. Его голова слегка кружилась от виски, и состояние это ему нравилось. — Ты очень странный. Ты гонишь себя так, как будто ты по меньшей мере вдвое старше и несешь как минимум вдвое большую ответственность.

— Неоплаченные долги, — ответил он.

— Долги?

Он откинулся на спинку кресла, чтобы облегчить тяжесть головы на уставшие мышцы шеи.

— Долги, — повторил он, вслушиваясь, как слово слегка смазанно прозвучало у него на языке. — У каждого они есть. Мои начали складываться давно — очень, очень давно.

— По отношению к твоим родителям, — мягко сказала она. Ее маленькая ладонь откинула прядь волос, упавших ему на лоб.

— Нет, — возразил он. — К расе дураков.

Ее пальцы успокаивающе массировали его лоб.

— Они не все дураки.

— Нет, — сказал он, наполовину погруженный в воспоминания и мысли. Будь они все дураки, я просто позволил бы всей системе развалиться и тут же забыл бы о ней. Но всегда были и есть хорошие люди, как мои отец и мать… как Брот… и мои долги — по отношению к ним.

— А по отношению к нам, колонистам?

— Колонисты! — прорычал он. — О, ничего лично против тебя, Улла…

Ее, пальцы больше не массировали его лоб.

— Кто? — спросила она.

— Лилли, — сказал он. — Лилли. Совершенно запутался со всеми этими «л». Женщины с многочисленными «л» вместо имен… В любом случае, дело не только в колонистах. Той ночью, когда Меда В'Дан сожгли нашу станцию и убили моих родителей, за акцией наблюдало две тысячи колонистов, и никто из них пальцем не пошевелил, а чужаков было штук пятьдесят, не более того.

— А что они могли сделать? — Ее пальцы снова ритмично двигались по лбу Марка.

— Хоть что-то, — сказал он, — но только не ничего. Поэтому дело не только в моих родителях. И не только в пограничниках или колонистах, это касается всех. Всей это расы проклятых дураков, которых из дерьма могу вытащить только я.

Он неуклюже повернул голову, стараясь заглянуть Лилли в лицо.

Каким-то образом, пока он говорил, она соскользнула с подлокотника кресла и теперь прижалась к нему, как перышко, своим миниатюрным телом. Марк ощутил манящий запах женщины. Он попытался рассмотреть ее лицо, но она находилась слишком близко. Он увидел лишь большие голубые глаза, грустно наблюдавшие за ним с расстояния в несколько дюймов.

— Лилли… — он протянул руку, чтобы посадить ее обратно на подлокотник кресла, но от прикосновения его руки ее одежды упали, словно были расстегнуты: его кисть и локоть коснулись ее кожи.

Прикосновение отозвалось взрывом внутри него — взрывом молодого тела и чувств, давно находившихся под прессом его железной воли. Но спустя секунду, в течение которой он поднял Лилли и встал на ноги сам, приливная волна смысла жизни вновь заполнила пространство, которое взрыв временно наполнил вакуумом.

Он яростно смотрел на нее, думая, как легко мог бы сдаться сейчас, сдаться первому же наступлению на цель, которая являлась смыслом его жизни. Отступив единожды, он мог потерпеть полное поражение… А дальше смешаться с серой массой подневольного стада и стать одним из многих… Он и хотел, и не хотел этого. Он мог совершить сейчас один опрометчивый шаг и навсегда распрощаться с мечтой — он в равной степени хотел и не хотел сделать этот шаг… Отсюда он мог бы раствориться снова в массах подневольного человечества, принять оковы, поджидавшие его в цепи общества, и исчезнуть из виду прочих несчастных, схваченных клещами времени, в котором они жили. Он мог, но не хотел этого, и какое-то мгновение он стоял, ощущая горечь своей цели и равную горечь того, что эта цель отбирала у него.

Он мягко опустил ее на ноги, и она совершенно машинально подобрала свое одеяние. Ее лицо побледнело.

— Я обычный человек, — сказала она.

Ярость закипела в нем.

— А я — нет! — воскликнул он. — Что с тобой? Разве ты забыла, кто ты?

Она отшатнулась, словно он ее ударил, и закрыла глаза.

— Я помню, — прошептала она. — Лилипут… уродец.

— Что? — он накинулся на нее. — О чем ты говоришь? Ты — колонист. Вот кто ты. Неужели ты думаешь, что я могу относиться к одному колонисту лучше или хуже, чем к другому? Если я поступлю так хоть раз, то все развалится.

Последнюю фразу он произнес значительно тише и спокойнее.

— Уходи отсюда, — угрюмо приказал он. — Мне необходимо немного поспать.

Краска вернулась на ее побледневшее личико. Она улыбнулась ему, а глаза ее почти светились от радости.

— Да, — тихо произнесла она, — сейчас тебе лучше поспать.

Она направилась к выходу из каюты и спустя мгновение исчезла.

Он стоял, глядя на дверь, закрывшуюся за Лилли. Действие адреналина закончилось. Голова перестала кружиться от виски, и теперь он чувствовал тяжесть в теле и онемение в конечностях. Он повернулся, сел на койку, с трудом снял сапоги. Откинувшись на спину, он натянул на себя покрывало и мгновенно заснул.

Он очнулся от долгого, крепкого сна, когда корабли-разведчики вышли на орбиту Гарнеры-6. Теперь уже не было времени, чтобы расспросить Лилли и Спэла о философии и военном потенциале Меда В'Дан. Возможно, они узнали что-то новое за время визита. Он вышел из каюты и принял на себя командование обоими кораблями во время посадки.

На посадочном поле, перед станцией, он увидел флотский корабль-курьер, размерами с один из тяжелых кораблей-разведчиков. Марк был погружен в собственные мысли, потому лишь мельком взглянул на корабль-курьер. Он вызвал Резиденцию.

На экране показалось худое коричневое лицо Раиса.

— Все прошло нормально, Марк? — спросил он.

— Думаю, да, — ответил Марк. — Пусть пограничники и Джарл соберутся в конференц-зале Резиденции. Я буду там через несколько минут.

— Все уже там собрались, — сообщил Рэйс.

— Отлично. Как себя чувствует Брот?

— Значительно лучше, — ответил Рэйс. — Он тоже там будет.