Саня или двойная свадьба - Марина Львова

-- Думай, как хочешь. Не понимаю, почему ты так глупо улыбаешься?

Максим не ответил, так как мы подошли к дому. Калитка была закрыта на замок.

-- Ну, и как мы с тобой войдем?

-- Нет проблем, -- бодро промолвил мой шеф и одним махом перепрыгнул через забор.

Если он считает, что я смогу последовать его примеру, то он глубоко ошибается. На такие подвиги я не способна.

-- Подойди сюда.

Я послушалась и подошла к забору. Сильные руки подхватили меня и, как перышко, перебросили на участок. Я даже испугаться не успела, только вцепилась от неожиданности в крепкие мужские плечи. Моя щека скользнула по щеке и слегка укололась об отросшую за день щетину. Моей щеки коснулись теплые нежные губы. Кончиками пальцев я слегка коснулась чужого лица и погладила чуть шершавую щеку. Внезапно жаркая волна окатила меня с головы до ног. Я задохнулась и, как утопающий, лихорадочно перевела дыхание. Что со мной? Стоя на цыпочках, я тесно прижималась к теплой мужской груди, испытывая при этом совершенно непонятное чувство умиротворения. Вздрогнув, я попыталась освободиться от крепко обнимавших меня рук Максима. Он сразу отпустил меня, я потеряла равновесие, чуть не упала, и прямо через кусты, отбрасывая рукой шелестящие ветки, бросилась к дому. Я влетела на веранду, одним прыжком перемахнув ступени крыльца, широко распахнула дверь дома.

-- Что?! Что случилось?

С дивана вскочила Мила, широко раскрытыми глазами она смотрела на меня. Рядом с ней стоял Николай.

-- Все в порядке. Просто мы вернулись. А вы что не спите?

-- Ко мне Николай пришел, как только вы ушли. Услышал шум и проснулся. Он хотел пойти вас догонять, но мне было так страшно одной, что он решил остаться со мной. Саша, ты очень устала? Как-то очень странно выглядишь.

На веранду поднялся и вошел в дом Максим. Николай подошел к нему, и они стали негромко о чем-то говорить. Удивительное дело, мужчинам всегда есть о чем поговорить. Ну, о чем они там секретничают? Похоже, это никого, кроме меня, и не волнует совсем.

-- Саша, ты хорошо себя чувствуешь?

Как я себя чувствую? Да, я сама не знаю. Об этом спрашивают больного, а я пока здорова. Хотя нет, меня всю трясло. Даже руки слегка дрожали. Крепко сжала их в кулаки, но это не помогло. Неужели всем заметно, как я дрожу? Просто на улице холодно. Я чувствовала себя какой-то взвинченной. Мне хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Но все окончилось довольно безобидно: меня просто отправили спать. Да-да, Мила посмотрела на меня и строго сказала, чтобы я шла спать. Не могу понять, почему я ее послушалась без всяких споров и пререканий. Она меня еще теплым молоком напоила, как маленькую. И, по настоянию Николая, добавила в молоко мед, который он собственноручно принес со своей дачи.

Я вошла к себе в комнату, разделась и легла на холодные простыни. Мне было холодно, меня бил озноб, а щеки мои горели. Я потрогала их руками и почувствовала, что они стали мокрыми от слез. Проклятая девчонка! Если бы она не разбудила нас этой ночью, мы спали бы спокойно до самого утра. И тогда... тогда Максим не сжимал бы меня в своих объятиях и не поцеловал меня. Хотя это и получилось совсем случайно.

Тогда почему я не могу заснуть? Почему у меня в ушах звучит грустная мелодия романса, который пел Максим? Прощание с любовью, грусть... Зачем люди расстаются? Как хорошо было! Пока меня не разбудили пьяные вопли. Я была так груба с ней. Максиму это не понравилось. Он пытался защитить ее, когда мы с ней сцепились. Как он тогда бросился между нами. Словно рефери на ринге. Конечно, ему не понравилось, когда слабого бьют. Как ему объяснить, что после ее пощечины я уже не помнила себя от ярости. А Максим всегда защищает слабого, как говорила Людмила. Он и меня защищал, и Милу. Только теперь я сильная, и у меня все нормально. Меня же теперь не нужно опекать, как воробья-заморыша в сильный мороз. С его помощью и институт закончен. Он может все свои силы направить на кого-нибудь другого, будет творить добро, будет раздаривать его направо и налево. Он же у нас щедрый. Только, оказывается, не так просто принимать помощь от кого-то и ничего не давать взамен. Вот от этого душа и болит: тебе дают, ты берешь и ничего-ничего не возвращаешь. Это несправедливо, что человек так много отдает другим. Ему легко ощущать себя правым, справедливым и благородным, а задумывался ли он когда-нибудь, что добротой можно ранить? Что теперь я ощущаю себя нахлебницей? Вот почему мне теперь так больно! Но я тоже буду отдавать свою доброту, я же тоже могу помогать другим. И тогда я не буду мучиться и не будет болеть у меня душа.

Мне стало ясно: он просто прощался со мной.

Глава 13

Я очень плохо спала той ночью. Но, заснув под утро, когда небо на востоке уже стало светлеть, я, тем не менее проснулась довольно рано, совершенно не чувствуя усталости. Вчера вечером мне удалось принять для себя очень важное решение. Итак, я избавилась от поводка, который указывал мне путь, и теперь начинаю жить самостоятельно.

Жалко, что я вчера прополола все цветы. Но еще можно попробовать привести в порядок лужайку перед домом. Никогда не думала, что борьба с сорняками будет доставлять мне такое удовольствие, вот, что значит -- ясная цель в жизни.

-- Саша, остановись! Ты сегодня спала?

-- Спала, конечно. Что за вопрос?

-- Саша, пойдем завтракать. Можно попросить Николая принести его новую косилку. Тогда легко можно все покосить...

-- Я же не собираюсь скашивать все сорняки на твоем участке только перед домом... Ой, прости, совсем забыла...

-- Ничего, вчера вечером мы разговаривали с Николаем, и я ему призналась в обмане.

-- он не обиделся на твой розыгрыш?

-- Да, нет... А почему ты такая грустная сегодня? Не выспалась?

-- Сорняки жалко. Росли себе, росли, а я их выполола. Всех до одного, под самый корень.

-- Не грусти, новые вырастут.

-- Правда?! Тогда зачем я тут работаю?

-- Чтобы цветы росли и красиво было.

-- Может быть, кто-нибудь меня накормит? Гостей полагается кормить по утрам, -- на улицу с довольным видом вышел Максим, одетый в спортивный костюм.

-- Саш, как думаешь, стоить его кормить или нет?

-- Стоит, стоит, я бываю хорошим. Особенно, когда поем.

-- Смотри, сколько Саша с утра прополола, пока мы спали.

-- Она молодец. Давай, схожу к Николаю за косилкой, он обещал помочь покосить траву.

-- Зови его завтракать, я уже почти на стол накрыла. Максим, ты видел, какие Саша цветы вырастила?

А вот этого Миле лучше бы не говорить. Теперь внимание Максима снова переключилось на меня. Хотя он стоял у меня за спиной, я почувствовала на себе его взгляд, от которого мне сразу стало жарко. Что за мучение, вот так краснеть каждый раз, когда на тебя смотрят! Спасибо, что он хоть молчит.

-- Как ты себя чувствуешь? Ты не замерзла сегодня ночью?

Какое там замерзла! Да я прямо пылаю, вон щеки как горят. Низко опустив голову, я пробормотала себе под нос: "Нет!" Мой голос прозвучал неожиданно хрипло и низко. Нет, положительно, мне вредно находиться рядом с этим человеком, со мной начинают происходить странные вещи: ноги меня не держат, руки дрожат, голос хрипит, щеки пылают, и неудержимо хочется плакать.

-- Пойду к Николаю за косилкой, -- сказал тихо Максим.

Порой мне наш начальник напоминает большого медведя -топчется, топчется, словно не знает, что ему дальше делать. Можно подумать, что я буду возражать и удерживать его. Мне еще предстоит с ним за одним столом сидеть.

Но, к моему большому удивлению, завтрак прошел очень весело. Пришел довольный жизнью Николай и за завтраком стал рассказывать смешные случаи из своей жизни. Он вспоминал институт и преподавателей, как это ни странно, но Максим вышел из своей мрачной задумчивости и начал дополнять рассказы Николая. Оказалось, что они закончили один институт, только в разные годы, и у них было много общих воспоминаний и знакомых. Теперь понятно, почему они так быстро нашли общий язык друг с другом.

После завтрака я вернулась к цветам, Николай вызвался помочь вытереть посуду, а Максим стал копаться во внутренностях своей машины. С веранды доносился веселый смех Милы и низкий рокочущий бас Николая, что-то ей рассказывавшего.

-- Тебе жарко. Голову напечет.

На мою голову опустилось нечто, напоминающее головной убор, а мне в руку буквально всунули эмалированную кружку с водой. Нет, вы подумайте, какая бесцеремонность! Обращаются, как с ребенком малолетним. Я уже открыла рот, чтобы возмутиться, но кружка приятно холодила руку, а в горле у меня действительно пересохло.

Вода из колодца была прямо ледяной и ужасно вкусной и чуть-чуть пахла бензином. Нет, бензином пахли руки Максима, который поправлял на моей голове странную панаму защитного цвета.

-- Надо же, у тебя форма сохранилась, -- искренне удивился подошедший к нам Николай.

-- Только выгорела совсем.

-- В Азии солнце жаркое. Ладно, пойдем покажу, как с сенокосилкой обращаться, хватит Саше на коленях по участку ползать.