Стихия страсти - Элисон Фрейзер

Она почувствовала, как его руки сильно сжали ее запястья. Она приготовилась, что он оттолкнет ее. Но он рывком прижал ее к себе и прорычал:

— А мы сейчас посмотрим.

Она попыталась увернуться, но уже слишком поздно. Его рука утонула в ее волосах, он повернул к себе ее лицо. Она увидела, как его губы искривились в беспощадной улыбке, и через мгновение ее рот оказался в плену его губ.

Она чувствовала его живые и теплые губы, их настойчивое давление, чувствовала, как его язык, проникая к ней в рот, исследует влажные глубины. Она раскрылась перед ним во всем своем огромном желании, чувствуя, как его сердце бешено колотится в такт ее сердцу, как его дыхание прерывисто и часто касается ее лица, волнуя и возбуждая.

— Ты права, я все еще хочу тебя, — пробормотал он.

Потом Тори пыталась объяснить случившееся тем, что они выпили слишком много вина. Все произошло очень быстро. Их чувства заглушили голос разума. Желание было страстным и обоюдным. Они сплелись в тесном первобытном объятии, забыв обо всем на свете.

Он вошел в нее, она слегка застонала, его рот накрыл ее губы сладостным поцелуем. Потом он начал медленно двигаться внутри нее, а ее тело раскрылось ему, словно знало его всю жизнь. Впившись ногтями в его плечи, она двигалась в унисон с ним, задыхаясь от страсти. Они так тесно слились, словно были единым целым в волнах дикого, неукротимого наслаждения.

Они лежали на кровати, потеряв чувство времени, в полном физическом удовлетворении, и реальность постепенно, словно назойливый лучик солнца, проникала в их сознание.

Тори замерла от ужаса, осознав, что произошло. Никогда прежде она не чувствовала ничего подобного во время акта любви. Она и не подозревала, что способна на такую примитивную вспышку страсти. Никогда прежде она не ощущала такой гаммы чувств. Никогда прежде она не допускала мужчину так близко к своему сердцу.

Инстинктивно она чувствовала необходимость убежать. Но бежать ей было некуда, единственный путь — замкнуться в себе. Она молча соскользнула с кровати, подняла упавший халат и, надевая его, повернулась спиной к лежащему мужчине.

Люк не удивился ее реакции. Его больше удивило собственное поведение. Он тоже встал с кровати и поправил одежду. Сначала он подумал, что надо бы извиниться, но за что извиняться? Он не чувствовал никакой вины за свой поступок. Вспоминая ее последние слова, такие страстные и горячие, он с удовольствием повторил бы все сначала. Ее напряженная поза красноречиво говорила о том, что холодная война между ними продолжается. Он подавил в себе желание подойти к ней и крепко прижать ее к себе.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил он.

— Да, — односложно ответила Тори.

— Хорошо, — так же кратко ответил он.

Тори не могла поверить, что Лукас уйдет, не сказав ни слова, пока не услышала стук закрывшейся двери.

Она повернулась и увидела, что осталась одна в пустой комнате. Он ушел. Вот и закончилась история.

Но как теперь выкинуть его из головы, если он оставил отметины на ее теле и рваные раны на ее сердце?

Она пошла в душ, пытаясь смыть со своего тела его запах, его вкус, его прикосновения. Прислонившись к белой стенке душа, она рыдала горячими слезами стыда и обиды. Она до покраснения растерла кожу полотенцем, потом скользнула под простыни, крепко закрыла глаза и начала молиться, чтобы поскорее уснуть. Но ничего не помогало. Когда, наконец, она забылась, ей приснился сон, в котором он снова преследовал ее.

Ей казалось, что она открыла дверь, которую теперь невозможно закрыть.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тори пережила свой первый день в редакции нормально, ничем себя не выдав, и даже задержалась, чтобы просмотреть статьи, присланные внештатными корреспондентами. Большинство статей она вежливо отклонила, две отложила для изучения, а одну нашла совсем готовой для очередного номера, но решила на всякий случай положить ее на стол Аманды, чтобы спросить потом мнение главного редактора.

Она без особого удовольствия вернулась в отель. Занятая работой в течение дня, Тори не думала о Лукасе Райкарте, но, оказавшись в своей комнате, не могла уже думать ни о чем другом — все события прошлой ночи, словно в калейдоскопе, мелькали перед ее мысленным взором. Она не знала, чем отвлечься, как вдруг позвонили от администратора с сообщением, что внизу ее ждет гостья: Каро Уэйнрайт.

Тори решила, что Каро пришла порасспросить ее о работе и дать еще какие-нибудь советы. Каро очень понравилась ей, но в силу сложившихся обстоятельств поддерживать отношения с ней было бы неразумно. Но не могла же она отказаться от встречи с Каро, иначе у той возникли бы ненужные подозрения.

Тори решила спуститься и вести себя как можно естественнее. Она встретила Каро с вежливой улыбкой и очень удивилась, что гостья одета в теплый спортивный костюм оранжево-черной расцветки и свитер.

— Я сегодня занимаюсь в спортзале, — объяснила Каро. — Вот решила по пути забежать к тебе… узнать, как ты себя чувствуешь.

— Гораздо лучше, — уверила ее Тори.

— Ну и прекрасно, — пробормотала Каро.

Последовала тишина, потом Тори решилась предложить:

— Давай зайдем в бар и чего-нибудь выпьем.

Они расположились позади стойки. Тори сходила за напитками. Каро пила джин с тоником, который заказала. Потом, очевидно собрав всю свою храбрость, начала:

— Даже не знаю, что сказать. Я решилась прийти сюда, но не подумала, что делать дальше.

Тори почувствовала толчок под ложечку. Не надо быть гением, чтобы догадаться, на что она намекает.

— Ты знаешь теперь, кто я такая?

Каро медленно кивнула.

— Лукас сказал? — спросила Тори с оттенком обиды в голосе.

— Да, но он просто ответил на мой вопрос. Не вчера вечером.

Тори нахмурилась, пытаясь понять. Каро продолжала:

— За ужином я почувствовала: что-то случилось. Чарли вел себя странно, но я подумала о неприятностях у него на работе. Потом я пошла варить кофе, а когда вернулась, Люк сказал, что у нас не останется, а Чарли разозлился, так как решил, что Люк проведет ночь с тобой.

— Он не остался со мной, — честно оповестила ее Тори.

— Я знаю, — ответила Каро. — Люк сказал, что он переночевал у Чака, своего отчима.

— Но Чарли решил по-своему, — продолжала Каро. — Он объяснил, что злится оттого, что опорочена память сестры, хотя обычно всегда восхищался многочисленностью любовниц у Люка. Тогда я поняла, что он думал не о сестре, а … о себе, — неловко закончила Каро, на ее лице отразилась боль.

Тори не находила подходящих слов. Она боялась усугубить ситуацию. Наконец она пробормотала: