Декабристки. Тысячи верст до любви - Татьяна Алексеева

Зато теперь сообщенная отцом новость огорошила мальчика столь сильно, что он даже не мог толком понять, радует она его или, наоборот, пугает. Слишком уж суровым выглядел только что взошедший на престол Николай I, и слишком напряженно звучал его голос, когда он рассказывал сыну об этой как будто бы хорошей новости. Но расспрашивать его о том, почему он не рад и что его встревожило, юный Александр не решился – это в их семье было не принято. Правда, мальчик знал, что позже отец обязательно расскажет ему о том, что значит быть правителем, подробнее и наверняка объяснит, чем он был недоволен. Но пока эти надежды не особо успокаивали его. Предчувствие чего-то плохого, страшного не давало ему уснуть и заставляло ребенка все время мысленно возвращаться к краткому вечернему разговору с отцом-императором и во всех подробностях представлять себе его встревоженное и словно окаменевшее от забот лицо.

Раньше уже случалось, что маленький Александр засыпал с трудом, часто вздрагивая и вырываясь из ярких снов обратно в темноту своей спальни, но это было очень давно, больше трех лет назад. Началось это после того, как отец однажды разбудил его среди ночи и велел, чтобы он показал нескольким незнакомым Александру разряженным дамам, как он умеет маршировать. Тогда трехлетний великий князь даже обрадовался такому важному заданию, хотя и не сразу смог понять, чего от него хотят. Но следующей ночью ему почему-то стало страшно засыпать – он все ждал, что отец и его гости снова придут к нему, когда он уже будет спать, и боялся, что спросонья ошибется и сделает что-нибудь неправильно. Несколько раз ему снилось, что в комнату внесли свечу и кто-то из придворных стаскивает с него одеяло, но, открыв глаза, мальчик обнаруживал, что в спальне темно и он по-прежнему находится в ней один. Потом ночной визит отца начал забываться, и такие тревожные пробуждения стали случаться все реже, пока вовсе не сошли на нет. Теперь же Александру казалось, что все это может вернуться – и ночные страхи, и настоящее появление отца возле его кровати. Ведь теперь он – не просто великий князь, племянник царя, а наследник престола! Теперь отец имеет право и наверняка будет требовать от него еще больше, чем раньше, и вполне может решить снова проверить, способен ли его сын маршировать по всем правилам, если разбудить и поднять его среди ночи!

Все эти опасения долго не давали Александру заснуть, и лишь под утро он, наконец, успокоился и провалился в глубокий сон без сновидений. Но выспаться ему уже не удалось – вскоре настало утро, и наследника Российской империи, как всегда, рано поднял с постели голос воспитательницы:

– Вставайте, ваше высочество, скоро завтрак, великие княжны уже одеваются!

Саша недовольно поморщился. Конечно, Мария с Ольгой, младшие сестры, которых так часто ставят ему в пример, встали раньше – на них же надо надевать гораздо больше всякой одежды, и застегивать ее на них наверняка дольше! Но делиться такими мыслями с воспитателями и наставниками юный царевич, разумеется, не стал: он уже давно усвоил, о чем можно говорить вслух, а о чем – ни в коем случае нельзя. Издав громкий, по-взрослому тяжелый вздох, мальчик отбросил одеяло, сел на кровати и приготовился к долгой и скучной процедуре одевания…

День начался как обычно, он был похож на другие дни как две капли воды. Завтракал царевич в компании сестер, с которыми нужно было чинно поздороваться и спросить, хорошо ли они спали, – сделать это было очень непросто, потому что младшая из девочек, Ольга, подученная Марией, все время строила брату смешные рожицы, и Саша с трудом сдерживался, чтобы не прыснуть смехом. Во время завтрака мальчик усиленно обдумывал, как можно отомстить за это сестрам и при этом не получить никакого наказания самому, но, как это бывало и раньше, не смог ничего придумать. Сестры между тем уже забыли о своей шалости и пытались о чем-то пошептаться друг с другом, но сделать это под бдительным оком наставниц было не так-то легко. В конце концов, убедившись, что поговорить за едой им не позволят, девочки принялись строить кокетливые рожицы друг другу, старательно подражая фрейлинам их матери. Это было одним из их любимых развлечений, и обе великие княжны, несмотря на свой юный возраст, уже научились строить глазки в те моменты, когда воспитательницы смотрели в другую сторону, и невинно улыбаться, как только кто-нибудь из взрослых поворачивался к ним. Саша некоторое время украдкой наблюдал за этой игрой сестер, но потом ему это наскучило, и он полностью сосредоточился на содержимом своей тарелки. Каша в ней была сладкой и очень вкусной, но мальчик помнил, что есть слишком быстро, как едят простолюдины, великому князю не положено. Приходилось соблюдать приличия и, как учили Александра и его сестер наставницы, «клевать как птичка». Так все трое детей и «клевали», нетерпеливо дожидаясь окончания завтрака.

Наконец им позволили встать из-за стола и пойти в предназначенные для игр комнаты. Ольга и Мария шли, держась за руки и снова о чем-то перешептываясь, – они не слишком спешили, зная, что игры и прогулки займут у них почти весь день, если не считать небольшого перерыва на уроки чтения. Александра же ждало несколько разных уроков, и поэтому он торопился скорее оказаться среди своих любимых игрушечных солдатиков, чтобы успеть провести с ними как можно больше времени перед тем, как его поведут к учителям. Кроме того, мальчик втайне надеялся, что когда отец заглянет к нему, чтобы немного поиграть с ним вместе, он расскажет ему что-нибудь о его новой, только что начавшейся жизни наследника престола. Ради этого Саша бросил бы все игры, он бы разговаривал об этом с отцом весь день!

Но в то утро Николай Павлович так и не пришел проведать своих детей, хотя раньше делал это регулярно. Детей навестила только царица Александра Федоровна, и ее визит встревожил и Сашу, и его сестер: мать выглядела очень испуганной, бледной и как будто бы даже исхудавшей, руки ее, когда она обнимала детей и поправляла дочерям прически, мелко дрожали, а улыбка на ее лице казалась вымученной с огромным трудом. После этого Саша стал ждать отца с еще более сильным нетерпением – он надеялся, что тот расскажет ему и о том, почему мать так обеспокоена. Мальчик ждал его, когда играл и когда учился читать и писать, ждал за обедом и во время прогулки, но отца все не было. Оставалась еще надежда на то, что он зайдет к детям вечером, но юный наследник уже не очень в это верил. Так, конечно, иногда бывало, но лишь в очень редких случаях, когда отец был чем-то особенно сильно занят. «Значит, сегодня у него много дел, – объяснял Саша сам себе во время прогулки, стараясь не слушать болтовню идущих рядом сестер. – И значит, теперь, когда отец стал царем, дел у него всегда будет больше, чем раньше. И к нам он не будет больше приходить…» Эта мысль показалась мальчику такой простой и очевидной, что он даже удивился, почему сразу до нее не додумался. Вот в чем было главное отличие его прошлой жизни от жизни новой – жизни наследника, сына императора.