Никакого «Ига» не было! Интеллектуальная диверсия Запада - Михаил Сарбучев

На это первым среди историков обратил внимание К.А. Аверьянов. Анализируя так называемые «полные даты», указывающие не только число и год, но и день недели, он заметил, что в отличие от более ранних летописных списков Симеоновской, Рогожской, Софийской I и Новгородской IV летописей разные редакции «Сказания о Мамаевом побоище» и «Задонщины» содержат разные хронологические «признаки» как самого дня битвы (среда, пятница, воскресенье вместо «правильной» субботы), так и событий, ей непосредственно предшествующих. Эти даты не соответствуют 1380 г. и дают разброс от 1374 г. до 1385 г. (девять лет!!!). Так, князь Дмитрий Иванович назначил сбор войск в Коломне, по одной версии, на день Успения Богородицы, т.е. 15 августа, по другой – на мясопуст Успения Богородицы. т.е. на Успенский пост, предшествующий вышеназванному празднику[46]. Пересказывать целиком Аверьянова нет смысла – анализ очень подробный и доказательный, отметим только, что историк обнажает целое море явных кричащих нестыковок. То спаситель Земли Русской, как Бэтмен, перемещается из Москвы в Коломну за сутки (!), что в ту пору было просто нереально, то без видимых причин вдруг «притормаживает» на недельку-другую, то, используя «капсулу времени», возвращается на пару дней раньше.

Между тем именно на основании этих самых полных дат покоится все здание древнерусской хронологии. Если «Сказание о Мамаевом побоище» в версии Вологодско-Пермской летописи называет в качестве срока от сражений на Калке и на Дону близкие к действительности 158 лет, а Погодинский список распространенной редакции – 157 лет, то в подавляющем большинстве прочих редакций и списков обозначены трудно объяснимые с точки зрения обычной хронологической теории – 150, 160 и 170 лет. Фантазии «татаристов» здесь находят просто умопомрачительное объяснение – якобы авторы текстов берут за основу не дату события, а дату написания текста. Хорошо, будем тогда считать, что сражение при Бородине состоялось не в 1812-м, а в 1868-м – именно в этом году в журнале «Русский Вестник» были опубликованы первые главы романа «Война и мир». Это чисто умозрительное заключение ставит на уши всю европейскую историю XIX века, но ей, родимой, не привыкать. Если генетика – это «продажная девка империализьму», то история – это какая-то бесплатная «проститутка-акробатка», несомненно, из обоза «монголов» Чингизхана.

А.П. Григорьев, основываясь на свидетельстве «Рогожского летописца», рассказывающего о лунном затмении: «Месяца декабря в 5 день, на память святаго отца Савы въ неделю въ заутренюю годину бысть знамение на небеси: луна помрачися и в кровь преложися…», пользуясь астрономическими таблицами, определил дату Куликовской битвы как 28 февраля 1379 года. Современные астрономические программы поправляют его на сутки (27 февраля). Очень похожая на правду дата. Известно, что большинство крупных военных походов на Руси имели место именно зимой. Замерзшие реки позволяли перемещать большие массы войск по непроходимым лесам и болотам относительно свободно.

Киприан – повелитель времени

Историки выявили в датировках крайне любопытную закономерность: четко обозначаются три лидера – 1378, 1381 и 1385 гг., формально вытекающие из одного ряда полных дат, которые являются заведомо ложными. Но самое замечательное состоит в том, что в источниках совершенно отсутствуют датировки 1379 годом, то есть именно тем, который на основе летописного и прочего хронологического материала выглядит наиболее вероятным. Уже это заставляет подумать о том, что датировки того самого «неправильного» года и возникли как попытка «спрятать» истинную дату побоища. Дело здесь скорее всего в следующем.

В «Сказании…» активно фигурирует некий митрополит Киприан. Он оказывается одним из главных вдохновителей великого князя: с ним Дмитрий Иванович советуется при каждом новом сообщении о действиях своих врагов, хотя на самом деле князь Дмитрий признал его в качестве русского митрополита уже после своей победы над Мамаем. В «Сказании…» явно подчеркивается, как бы мы сказали в веке XX, «руководящая и направляющая роль» православной церкви в борьбе с иноверцами. И произошло это, скорее всего, уже после смерти князя Дмитрия в 1389 году, а точнее, в самом конце XIV века, когда Киприан, пережив всех своих многочисленных соперников, прочно утвердился на митрополичьем престоле.

При создании и редактировании летописных и нелетописных повестей о сражении датировки его, вероятно, не без содействия Киприана стали подправляться так, что читателю начинало казаться, что митрополит действительно был в Москве накануне сражения и вдохновлял великого князя на подвиг. В летописях для этого правильно рассчитали день недели для 1380 года – так появилось указание на субботу. В изначальном «Сказании», видимо, было немало датировок 1379 года с указанием дней недели: их тоже стали пересчитывать для 1380 года, но – вот незадача-то! – год был високосным. Для правильного пересчета надо было делать сдвижку дней недель не на один, а на два дня: 8 сентября 1379 года было четвергом, но в 1380 году этот день попадал на субботу. Редакторы «Сказания…», не заметив этого, отнесли битву к не соответствующей никакому году пятнице. Позднее одна такая ошибка породила цепную реакцию других: даты стали «править» в сторону понижения или повышения, получая соответственно 1378-й и 1381 годы. Не слишком ли сложно? Может, проще было бы поправить год переезда в Москву митрополита? Нет, не проще. И вот почему.

Официальные церковные источники так описывают деятельность Киприана: «Огромен вклад святителя Киприана в книжное дело на Руси. Высокообразованный митрополит был усердным переписчиком, искусным переводчиком, редактором, одаренным писателем и реформатором литературного языка. Он уделял большое внимание «исправлением книжным», стремясь внести порядок и единство в язык русской книжности и правописание. Он работал над совершенствованием церковного Устава и литургических текстов, саморучно переписал Псалтирь, Служебник, Требник, «Лествицу» Иоанна Лествичника. Он – автор жития святителя Петра и службы ему, а также поучений и посланий»[47].

Они как-то стыдливо умалчивают, что отношения митрополита Киевского, Литовского и Всея Руси (именно так, Киев – Литва – Русь – одна митрополия!) Киприана с сыном Ивана II (Красного) (Дмитрием Ивановичем (Донским) были, мягко скажем, несколько натянутыми… Предыстория такова: в 1378 году умер митрополит Алексий, и Киприан сделал попытку приступить к исполнению своих обязанностей в Московском княжестве, однако 3 июня того же года он был схвачен слугами Дмитрия Ивановича (тогда еще не «Донского»), провел ночь в заточении, а затем был выдворен из Москвы. Какие на то были основания у князя – история умалчивает, но, несомненно, какие-то были. Киприан поспешил под защиту князей литовских Ольгердовичей (Дмитрия и Владимира), став, как бы мы сейчас сказали, «диссидентом». «Из-за бугра» он обратился к московским игумнам, в частности Сергию и Феодору (т.н. «Второе послание Митрополита Киприана игумнам Сергию и Феодору» (а было еще и первое, которое, вероятно и послужило причиной столь решительных действий людей князя), в котором, в частности, сказал: «Тако ли не обрѣтеся никтоже на Москвѣ добра похотѣти души князя великаго и всей отчинѣ его? «Вси ли уклонишася вкупѣ и ннепотребнѣ быша?» Перевод: «Неужели не оказалось никого в Москве, кто бы добра пожелал душе князя великого и всей отчине его? «Все ли уклонились вместе и сделались непотребны?» И далее: «А понеже таковое бещестие възложили на мене и на мое святительство, – от благодати, даныя ми от Пресвятыя и Живоначалныя Троица, по правиломъ святыхъ отець и божественых апостолъ, елици причастни суть моему иманию, и запиранию, и бещестию, и хулению, елици на тотъ свѣтъ свѣщали, дв оудушь отдумени и неблагословении от мене, Киприана, митрополита всея Руси, и прокляти, по правиломъ святыхъ отець!» Перевод: «Но раз меня и мое святительство подвергли такому бесчестию, – силою благодати, данной мне от Пресвятой и Живоначальной Троицы, по правилам святых отцов и божественных апостолов, те, кто причастен моему задержанию, заточению, бесчестию и поруганию, и те, кто на то совет давали, да будут отлучены и неблагословены мною, Киприаном, митрополитом всея Руси, и прокляты, по правилам святых отцов!»[48] Это, извините, не шуточки! Это проклятие митрополита! Видать, насолил Дмитрий Иванович святителю Земли Русской по самые помидоры. Остальная часть текста – пространное обоснование, почему именно он, Киприан, должен стать митрополитом. Кстати, если кому интересно, то «игумен Сергий» – не кто иной, как игумен основанного им Свято-Троицкого монастыря преп. Сергий Радонежский, а Феодор – племянник его – основатель Симонова монастыря. Симонов монастырь (основан около 1370 г.) усилиями своего духовного лидера вскоре после утверждения Киприана в Москве был сделан «ставропигиальным», то есть подчиняющимся непосредственно константинопольскому патриарху. В 1390 г. Феодор, став епископом ростовским, добился в Константинополе превращения Ростовской епископии в архиепископию. Зачем? Наверное, чем-то не устраивала его подчиненность «святителю» Киприану. Может, не так любил книжное дело – кто его знает…