Страна, которой нет - Kriptilia

Через месяц они уже отучили что синих, что европейских соваться в тот район, потом приняли в свои ряды половину отряда погибшего Касима и продвинулись на восток. Тут начались другие неприятности. Крошечный городишко все же таил в себе больше соблазнов, чем деревня.

- Труп заберите оттуда. Сегодня же. Если начнут делать поиск в том квартале, а начнут почти наверняка, это слишком явный след.

- Опасно… Там патрули сейчас.

- Всё опасно, - пожал плечами Ажах. – Сейчас там местные ополченцы, а завтра будут союзовцы. Сами напортачили, сами исправляйте. Если не пойдёте, то пойду я, но когда вернусь, вас застрелю.

Хамид махнул рукой и вышел. Он, конечно, не испугался расстрела, просто обиделся на тон, которым Ажах разговаривал с ним. Ничего, потерпит. И так у нас половина потерь из-за бардака. Забыли оружие, забыли документы, забыли спрятать труп «синего»… Одни не почистили оружие, другие растрепали проститутке, что работают на крутых людей «с той стороны», третий не стер записную книжку в старом телефоне… Потом всё это накладывается на случайную облаву и вся группа попадает как кур в ощип. Ещё и соседей валит зачастую, потому что с конспирацией у нас так же, как со всем остальным.

Но в целом всё гораздо лучше, чем было год назад, и несравнимо лучше, чем в позапрошлом. Приходят новые братья, хотят воевать, знают, зачем и за что сражаются, и с каждым месяцем их все больше. Можно, конечно, подождать полгода или год, поднатаскать молодых, ещё немного ума вколотить в товарищей по опасной работе, но лучше на это слишком не рассчитывать. Долгое ожидание тоже увеличивает вероятность провала, даже при самой лучшей конспирации. И вообще, лучшее – враг хорошего. Сейчас, потому что на той стороне тоже что-то думают - и могут даже придумать. Сейчас, пока пыльные бури не прекратились, а большая часть европейских войск выведена в северную часть страны, именно сейчас и выступать…

К вечеру второго дня стало ясно, что наступление выдыхается. Похвалиться было чем, но вот решающего успеха не удалось добиться почти нигде. Сколько перебили солдат правительственных войск, полицейских и прочей шушеры из «военных формирований», это, пока, конечно, по сообщениям других отрядов, трудно сказать точно. Привирают для престижу, да и от чистого сердца тоже преувеличивают. Но, всё-таки, по-видимому, немало. Европейцев убили десятка два-три, вряд ли больше, но с учётом разницы в вооружении и подготовке - тоже очень неплохо. Да и не любят союзовцы потерь, даже таких. Отступают и вызывают подмогу там, где мужчины сражаются. Зато, удирая, белолицые трусы щедро оставляют оружие и боеприпасы. Вот тут грех жаловаться, пополнили запасы на славу. Самое главное же – моральное воздействие победы. Слава подателю всей милости, такого урона правительственным войскам и союзовцам в этих краях не наносили, насколько мог вспомнить Ажах, лет десять или больше.

Плохо другое – потери растут, сопротивление в главных пунктах подавить не удалось и, по большому счёту, пора уже закругляться. Тех, кто оказался доступен гласу рассудка, Ажах уже понемногу начинал выводить из боя, отправлял оборудовать укрытия для остальных, на дни после отступления. Похоже, что, по крайней мере, треть, а то и половина командиров зарвётся, не сообразит вовремя отойти. Но тут уже ничего не поделаешь, свой ум в чужую голову не вставишь. Пробовал и вставлять, и вколачивать – бесполезно. Ладно. Умные головы побережём по мере сил, а глупым – туда и дорога.

Александр Бреннер, посредник

После разговора сморило. Акклиматизация.

Спать днём не любил. Потому что именно днём ему снились наиболее яркие сны, а снилось, как правило, что-нибудь из большей и наиболее активной части его жизни. Подрёмывать где-то в кабинете под голоса присутствующих и вполуха прислушиваться к тому, что они говорят – совсем другое дело. А вот спать по-настоящему…

Но без этого тоже не обходится. Возраст, здоровье, распорядок дня и всё такое... Или просто удачно поговорил, слишком расслабился, вот и не заметил, как уснул. И нет уже вокруг выгородки в представительском номере, а качается машина, водители и стрелки прильнули к приборам ночного видения, а мимо окон плывёт пустыня, да постепенно становятся ярче далёкие огоньки на склонах впередилежащих гор. Смотреть надо и по сторонам, и за дорогой, потому что вблизи неё и на ней может обнаружиться что угодно – от фугаса или неопознанного трупа до ремонтной бригады, настоящей или маскирующей засаду. Впрочем, ремонтные бригады при новом министре в таких местах сами вооружены или сопровождаются охраной. Не зря, в общем-то. И если кто-то во временном правительстве восточных провинций до сих пор не сообразил, что владеющий коммуникациями в очень большой степени владеет страной, то он сам себе люпус эст, а к этому Тахиру стоит присмотреться поближе...

Бреннер открыл глаза и несколько секунд смотрел на цифры 20:35, потом стал осторожно шевелиться и потягиваться, разминая тело. А заодно и мысли. Последняя мысль просочилась к тому, «прошлому Бреннеру», что был во сне, из его, Бреннера, будущего. Тогда он тоже, к сожалению, прохлопал. Нет худа без добра, конечно. Лучше один Тахир, чем несколько грызущихся кланов, по очереди спихивающих ставленников друг друга с министерских постов. Даже для Европы в конечном итоге оказалось лучше, хотя Тахир колюч как мало кто. При его соседях, что внутри страны, что вокруг, это, впрочем, неудивительно. Хорошо, что тогда было не до повторного вторжения.

Встав с дивана, Бреннер нажал