Глиф - Персиваль Эверетт

Однажды два философа сидели на краю пастбища, наблюдая за стадом овец и обсуждая их бесшерстность. Один курил трубку. Другой был в красных башмаках. Философ с трубкой выдохнул облако дыма и сказал: «Сдается мне, что нет такого понятия, как интуиция».

субъективно-коллективное

Меня пристегнули к столь знакомой страховочной конструкции на заднем сиденье универсала. Голова мадам Нанны покачивалась над матерчатой обивкой у окна с пассажирской стороны. Массивная тыква дядюшки Неда была за рулем. Мы напоминали телекадр, работу Рокуэлла,[221] эхо, избитую фразу. Мы выехали рано утром, до рассвета, и направились на юг. Я не знал, куда мы едем, знал только, что от меня требуется. Последняя литература, выданная мне командой, относилась к компьютерам и защите всякого компьютерного барахла, которая, даже на их взгляд, была не такой уж надежной. Мне полагалось искать, рассматривать и запоминать все ксерокопии, документы, чертежи, пометки и телефонные номера на своем пути. Подобные вещи могли там встретиться – вот все, что я знал. Мы припарковались на большой стоянке, густо утыканной пальмами. Деревья были высокие и прямые, верхушку каждого ствола окутывали обвислые мертвые листья. Мадам Нанна выбралась из машины, распахнула заднюю дверь и принялась меня отстегивать. Она была в розовом платье, заметно смягчавшем ее внешность, но все-таки не могла сравниться с матерью, какой я ее помнил. Дядюшка Нед снял темные очки и явил миру блекло-голубые глаза; он надел желтый свитер с высоким воротником под ярко-зеленый блейзер. Насколько я понял легенду, они меня усыновили, ибо зачать не могут уже много лет после всех попыток, врачей, операций и молитв. Мадам Нанна несла меня, а дядюшка Нед – свой портфель. Он явился туда (неведомо куда) на собеседование, а мадам Нанна приехала осмотреться, побывать на заводе и в детском саду на случай, если решит устроиться на секретарскую должность – фирма охотно предлагала такие места женам сотрудников. Все это я услышал на инструктаже, хотя проводился он не совсем для меня. Мои действия были более чем ясны. Смотри и запоминай. Если получится, забреди на закрытую территорию, а там смотри и запоминай. Когда тебя держат у плеча кого-нибудь, кто читает или разглядывает документ, ксерокопию или компьютерный экран, смотри и запоминай. Я всегда молчал и потому не должен был никак притворяться; к тому же, хотя мой интеллект их всех впечатлял, я был еще ребенок, и у них не получалось говорить со мной иначе, как с ребенком. Так что никто не сказал: «Итак, Ральф, ты входишь внутрь и притворяешься сыном Нанны и дядюшки Неда. Смотри на дядюшку Неда и Нанну такими глазами, какими вы, малыши, смотрите на своих кормильцев». Они сказали только: «Смотри по сторонам, повсюду, а когда вернешься, поиграем в игру на память. Понял, Ральфи?»

разбивка

Уважаемый профессор Таунсенд!

Большое спасибо за впечатляющее количество оттисков, присланных Вами в последнее время. Я восхищаюсь Вашим трудолюбием и удивляюсь, как Вам удается сохранять такую производительность в свете остальной работы. Я в свои тяжелые годы публиковал очень мало. Сейчас я закончил книгу о лингвистических ловушках и психологических типах, которая скоро будет переведена на английский. На днях один профессор сказал мне, что университеты быстро сворачивают деятельность, поскольку интеллигенции платят меньше, чем простым рабочим. Прилагаю машинописную копию моей недавней речи на симпозиуме Аристотелевского общества.[222] Мне пора бежать.

Искренне Ваш,

Полковник Билл – исключительно по той причине, что мог, – слетал на своем истребителе с военно-воздушной базы в Марче до города Вашингтона и обратно, оба раза останавливаясь для заправки в небраскинском Стратегическом авиационном командовании. Там, пока бригада из шести человек заправляла его малышку, он сидел в кафе кондитерской и заигрывал с официанткой по имени Рита. Он выпил кофе, съел пончик и сказал Рите, что зайдет при следующей посадке, подмигнул, сползая со стула у стойки, и добавил:

– Ты меня поняла?

В Марче полковника встретила мадам Нанна в свежей униформе с синей юбкой.

– Рассказывай, – потребовал полковник Билл.

– Это находка. Этот ребенок – находка.

– Как он функционирует?

– Команда не знает как. Знает только, что функционирует. Он действительно уникален. Но ничего нетипичного в нем нет. Он нормальный, если не считать ума.

– Тогда у нас не получится его смоделировать. Ты это хочешь сказать, Нанна?

Он уселся за руль «хаммера».

– Да, полковник.

Полковник Билл смотрел сквозь лобовое стекло, прикусив нижнюю губу.

– Но он нам пригодится.

– Еще как пригодится.

– Отлично.

– Как президент? – спросила мадам Нанна.

Полковник Билл повернул ключ и завел двигатель «хаммера».

– Президент – говно на палке, Нанна. Еще тупее, чем этот недоносок вице-президент. И вообще лопух. – Он покачал головой. – Никсон – вот тот был президент. Потные ладони, дрожащие губы, ножи в спину. Да, вот это был Президент.

Мадам Нанна отошла от машины. Полковник Билл взглянул на нее, как в первый раз, приходя в себя после очевидной эйфории от воспоминаний о Никсоне.

– Ты красивая женщина, Нанна.

– Спасибо, сэр.

– Иди-ка сюда, садись к полковнику Биллу на колени.

– Да, сэр.

– Ну вот. Так лучше, правда?

– Да. сэр.

отрыв симулякра

Представьте, что я заменил все «о» на «д», «в» на «р», «ф» на «а», «п» на «й», «л»-на «ь», «с» на «н», «к» на «ц», «г» на «т», «и» на «е» и наоборот. Тогда вода превратилась бы в РДОФ. А представьте, что я произвел такие замены по всему алфавиту. По-прежнему ли это мой родной язык? Ну да. Вфьла рни вфрсд тдрдвег йдфстьепнце.

Язык был моя постель. Более того, письмо было моя постель. Там я ничего не боялся. Я нуждался в нем. Я доверял ему. Я писал записки самому себе и читал их. Я гадал, что они значат. Я откладывал записки и старался забыть, чтобы потом найти и прочитать их. Я рвал их на куски и переставлял слова, читал задом наперед и через слово.

Юнеме дме фл юмьбвт цс шьбюсй. Юне дзюлр цт флю дигш.

степени

Голова болитопять болит,пятьдесят две унции,мокрые насквозь.

Боль веситтоже3 с лишним фунта,катится булыжникомс пола на крышу.

Пятьдесят две унции,по унции на картув колоде.

По тринадцатьна каждые восемьчасов, что я обвожутопографиюспичкой.

сема

Мадам Нанна одевалась непредвиденно. Из-за чего, интересно, бывает так, что слово не вписывается? Я часто рассматривал пространство между словами с обеих сторон рассматриваемого слова. Может, дело в размере? Числе гласных? Смысле? Мадам Нанна была дородная женщина. Не совсем так. Мадам Нанна была докучливая женщина. Мадам Нанна красочно наряжалась. Но на самом деле, несмотря на одежду, верно ли это относительно самой мадам Нанны? Мадам Нанна покупала и носила одежду ярких цветов. Мадам была весьма неглупа.

Конечно, сказал мне толстяк Болтай, метафора ничего не значит вне своего метафорического контекста. Подобно тому как мореплавание невозможно без корабля и воды. Я хочу сказать, что метафора сама по себе не имеет смысла. Но но но но малыш ломал голову: как «голод не тетка» может что-то значить для меня без контекста – пока не понял, что не значит. Итак, можно ли говорить о смерти языка?

В вестибюле ракетного завода «Дионис» дядюшку Неда встретил высокий человек в черепаховых очках.

– Ну что, рад, что вы нашли время зайти, мистер Джоунз. Я мистер Чхайн. Мы разговаривали по телефону. А это, должно быть, ваша семья.

– Да, – сказал дядюшка Нед. – Это моя жена Мэри и наш приемный афроамериканский сын Джамал.

– Приятно познакомиться, миссис Джоунз.

– Взаимно.

– И с тобой, мой мальчик. – Чхайн хихикнул вместе с дядюшкой Недом. – И с тобой, – повторил он.

– Я хочу поблагодарить вас за экскурсию по заводу и личный разговор.

– Вы шутите? При ваших рекомендательных письмах? Мы счастливы, что вы нами заинтересовались. Знаете что… – Чхайн подал знак женщине, стоявшей в нескольких шагах от него у стола. – Перейдем к делу. Я покажу вам лаборатории, а наша Лонни погуляет с дамой и юным братишкой.

– Вообще-то, – сказал дядюшка Нед, – я надеялся, что мы все останемся вместе. Знаете, чтобы потом было легче обсуждать.

Чхайн слегка оторопел от такой просьбы, но быстро пришел в себя:

– Пожалуйста, конечно. А Лонни захватим, чтобы жена не скучала.

– Отличная идея, – сказал дядюшка Нед.