Здесь ради торта - Дженнифер Милликин

— Кажется, мы только что нашли твою ручку[xxx].

— Это эвфемизм для члена?

Сесили смотрит на Пейсли.

— Ты путешествовала в прошлое, чтобы найти этого парня?

Пейсли хихикает.

— Это твое имя в социальных сетях. И KleinTheWriter[xxxi] подходит как нельзя лучше.

Сесили берет свой телефон, лежащий на столе лицевой стороной вниз, переворачивает его и быстро проводит пальцем по экрану.

— Он доступен, — объявляет она.

— Отлично, — отвечает Пейсли. Ее брови поднимаются, и она смотрит в мою сторону, ожидая, что я скажу.

— Хорошо, — ворчу я.

— Хорошо? — возмущается она. — Или потрясающе? Грандиозно. Как насчет… — она постукивает себя по подбородку, — «спасибо».

— Не похоже, что ты делаешь это по доброте душевной, — напоминаю я ей.

Периферийным зрением я вижу, как Сесили и Палома выходят из конференц-зала. Дверь за ними мягко закрывается.

Пейсли наваливается на стол в конференц-зале, используя ладони для опоры.

— У тебя есть четыре недели, чтобы узнать меня, и одна неделя, в течение которой я ожидаю, что ты выполнишь свою часть сделки. Я подписала контракт на следующие шесть месяцев, и моя фирма будет делать это безвозмездно. То есть я не только не буду получать зарплату, но и буду платить своим сотрудникам. Ты понимаешь, что это значит, Клейн?

Она наклоняется ближе, и мне требуется почти все, что у меня есть, чтобы не опустить глаза на ее распахнувшуюся блузку. Даже сейчас, когда я заставляю свой взгляд встретиться с ее, в самом низу я замечаю ее выглядывающий из-под одежды бюстгальтер, который никак нельзя назвать скучным. Сверху он отделан кружевом, нежным и женственным.

Подражая Пейсли, я прижимаю ладони к столу и приподнимаюсь, пока наши носы не оказываются менее чем в футе друг от друга.

— Что? Что старые добрые мама и папа не получат в этом месяце ту же сумму?

В глазах Пейсли загорается огонь.

— Ты думаешь, — она покрутила в воздухе пальцем, — мои родители платят за все это?

— Ты хочешь сказать, что они не дали тебе денег хотя бы на открытие бизнеса?

Я не могу представить, в каком мире Пейсли была бы так молода и уже имела бы подобный бизнес. Она из богатой семьи, разве нельзя предположить, что они дали бы ей хотя бы стартовый капитал для открытия этой маркетинговой фирмы?

— Мой отец отрезал мое наследство и меня, потому что я отказалась поступать в колледж, который он выбрал, а потом я удвоила свое отречение и сказала ему, какую хочу получить специальность.

Вот дерьмо. Мне не нравится, к чему это ведет. Смирившись, я задаю вопрос, на который наверняка уже знаю ответ.

— И что это была за специальность?

— Творческое письмо.

Я опускаю взгляд на стол, пытаясь собрать все мысли в своей голове, чтобы составить предложение, достойное откровения Пейсли.

— Пейсли, я…

— Не надо, — говорит она низким голосом. — Не извиняйся. И не жалей меня. Я перешла на маркетинг, и, — она обводит взглядом вокруг себя, — похоже, это был правильный выбор для меня.

Хотя тон ее голоса был сильным, но разок он дрогнул, пока она говорила. Что бы она сделала, если бы я протянул руку, если бы провел костяшками пальцев по ее щеке?

Чем дольше я смотрю на нее, тем больше потухает огонь в ее поведении. Уязвимость смягчает ее глаза, все ее чертово лицо. И что это за лицо. Острый нос. В форме сердца. Треугольник веснушек у виска.

Я могу оказаться в толпе людей и все равно узнаю профиль Пейсли. На уроках творческого письма я тратил больше времени на запоминание каждой впадинки и изгиба ее профиля, чем на изучение учебной программы. Если бы только я мог вернуться в прошлое и не дать себе переборщить с той критикой или выбрать другую работу, когда они лежали на преподавательском столе. Была бы моя жизнь сегодня другой, если бы я это сделал?

Мы смотрим друг на друга, двенадцать дюймов[xxxii], разделяющие нас, наэлектризованы. Больше всего на свете я хочу стереть из ее памяти воспоминания о моей красной ручке и том незрелом поцелуе в ее ванной.

— Моя мама хотела бы знать, свободна ли ты для ужина в среду вечером.

Заклинание разрушается. Пейсли дважды моргает. Она встает, упираясь бедрами в край стола. Я делаю то же самое.

Она скрещивает руки и прикусывает уголок губы.

— Наверное, это хорошая идея. Мне нужно узнать тебя получше, чтобы не выглядеть полной дурой перед своей семьей, если они зададут вопрос о твоем воспитании или твоих родителях.

— Родителе, — поправляю я. — Просто моя мама.

Она кивает, но воздерживается от вопроса о моем отце.

— Я буду там. Пришли мне сообщение с временем и адресом, — она берет телефон со стола и кладет его в карман. — Хочешь чего-нибудь выпить перед дорогой? Воды, кофе…

Я дразняще поднимаю брови.

— Комбучу?

На ее губах играет улыбка.

— Ты когда-нибудь был в парикмахерской, где клиентам предлагают пиво?

— Да.

Она подходит к двери в конференц-зал и открывает ее.

— Это потому, что они знают свою аудиторию.

— А ты знаешь свою?

— Именно.

Я собираюсь пройти через дверь, но что-то происходит. Она не успевает отодвинуться, и я натыкаюсь на нее. Пейсли почти бесшумно ахает, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть на нее. Моя близость открывает мне вид на ее грудь, вздымающуюся и опадающую в неестественно быстром ритме.

Как и моя, но добавьте к этому липкие ладони и комок в горле.

— Пейсли…

Она быстро качает головой.

— Увидимся в среду. Сесили свяжется с тобой, чтобы начать работу над твоим аккаунтом.

Я бросаю на нее последний взгляд и ухожу.

Солнце яркое, резкое, вырывает меня из дымки, которую я чувствовал в присутствии Пейсли. Наверное, это хорошо. Она меня обезоруживает.

ГЛАВА 10

Клейн

Реакция Дома, когда я рассказываю ему о своем дурацком плане, разочаровывает меня. Мне нужен был кто-то, кто поддержит меня, скажет, что поступаю правильно и это на сто процентов обеспечит мне сделку с издательством. Мне нужен был человек на моей стороне. Вместо этого он пишет:

Дом: Разве это не та девушка, в которую ты был сильно влюблен в колледже?

Клейн: Да, но это уже давно в прошлом.

Дом: Если ты так говоришь. Просто это похоже на игру с огнем.

Клейн: У тебя есть лучший способ решить мою проблему с социальными сетями?

Дом: Проблема или фобия?

Клейн: *эмодзи со средним пальцем*

Клейн: Ставлю сто баксов на то, что за неделю у меня не будет ничего, кроме расширенной талии от всей