Цена счастья - Анджела Шайвли

Собственно, и территорию замка я знала весьма плохо. Никто не предлагал мне более никаких экскурсий и осмотров. Так что я лишь однажды отважилась на прогулку к домикам, в которых в прежние времена жили слуги.

Среди прочих построек я обнаружила выглядевший крайне причудливо большой старинный сарай, который почему-то сразу пробудил мое любопытство. Я несколько раз обошла вокруг него и как раз решила поискать входную дверь, как навстречу мне вышел высокий мужчина с угловатыми чертами лица, которое со всей очевидностью свидетельствовало о его индейском происхождении.

— Мадам не увидит тут ничего интересного, — сказал он. — Сарай сильно обветшал. А потому входить в него опасно, хотя этого и не скажешь, глядя на него со стороны.

— А вы кто? — спросила я.

Не обратив внимания на мой вопрос, он сказал:

— Я попросил бы мадам вернуться в замок.

Само собой разумеется, я не стала дискутировать с ним, а повернулась и отправилась в обратный путь. А вдруг это был один из сподвижников Поля, которому было поручено следить за тем, чтобы я не попыталась совершить побег? Я решила тут же забыть об этой встрече, что мне скорее всего и удалось бы, не увидь я этого человека в тот же самый вечер в шоферской униформе, стоящим рядом с черным «даймлером». Итак, то был Жиль — брат Мари-Лизет.

Пока он очень ловко вел автомобиль по крутому серпантину горной дороги, я наблюдала за ним. Интересно, был ли он таким же националистом, как и его сестра? Или же его не интересовала политика?.. Так или иначе, но внешне он производил достаточно благоприятное впечатление. Ничто не свидетельствовало о недостатке уважительного отношения к господам. Я поинтересовалась у Фарамона, удалось ли ему добиться чего-либо своим ходатайством перед Брайаном, но тот недовольно возразил:

— Собственно, у Брайана никогда и не было намерения увольнять его. Просто у него иногда бывает ужасное настроение.

За прошедшее время я уже и сама смогла понять, что за спокойной внешностью Брайана скрывается кипящий вулкан.

Нашу поездку никак нельзя было назвать успешной. Уж слишком неудачным был подбор нашей компании.

Деревню я видела существенно меньше, чем при своем первом посещении ее. Улицы были освещены довольно тускло, а лавочки оказались уже закрытыми. Кроме зевающего кассира, сидевшего в своей кассе, да провожающего посетителей к их местам капельдинера, никого больше не было видно.

Мы разместились в ложе, которая помимо прочих «прелестей» еще и располагалась столь неудачно, что мы видели фигуры действующих лиц на экране ужасно искаженными — длинными и тонкими, как на картинах Эль-Греко. В довершение всего оказалось, что я уже видела этот фильм прежде. Это было в Ванкувере пару месяцев тому назад.

Некоторое время меня развлекали титры на французском, но затем я начала скучать все больше и больше. Дениз сопровождала просмотр непрерывными язвительными замечаниями, а Фарамон все время пытался завладеть моей рукой. «Странно, — подумалось мне. — В конце концов ведь мы же тут не одни». У меня было такое чувство, что Дениз своими зелеными кошачьими глазами великолепно видит в темноте. И мне меньше всего хотелось бы, чтобы она перенесла свои колкости с Дорис Дэй[15] на мою скромную особу. Уж не задался ли братец Брайана целью скомпрометировать меня? Эта версия показалась мне весьма правдоподобной.

Когда на экране появилась надпись «Конец», я почувствовала огромное облегчение. С каким же удовольствием я вдыхала свежий ночной воздух, после того как мы вышли из зала! И вновь кроме нас никого не было вокруг. По всей видимости, жители деревни весьма рано отправлялись в постель. Лишь в двух-трех домах еще горел свет. Но несмотря на это, я никак не могла избавиться от ощущения, что кто-то тайно наблюдает за нами.

— Как жаль, что мы уже не сможем заскочить куда-нибудь, чтобы выпить, — посетовал Фарамон. — По будням все кафе закрываются в восемь, а в ночной клуб дамы не допускаются...

— Да туда и входить-то не хочется, — коротко бросила Дениз. — Он так же примитивен, как и вся эта деревня.

Говоря, она не сочла необходимым даже хотя бы немного понизить голос. Мне стало совсем нехорошо от мысли, что Дениз мог услышать кто-нибудь из жителей деревни. Судя по всему, ее реплика показалась не особенно уместной и Фарамону. Во всяком случае, он предпочел по возможности быстрее посадить нас в машину.

— Домой, сэр? — спросил Жиль.

— Да, — подтвердил Фарамон. — Если только у вас нет лучшего предложения.

По всей видимости, это была его «стандартная» шутка, поскольку никто не рассмеялся, а Жиль тронул машину с места, не сказав ни слова.

— Идет снег, — неожиданно заметил Поль.

И верно, в свете фар в воздухе танцевали отдельные снежинки.

— Как же медленно тянется время! — ни к кому не обращаясь, произнес Фарамон. — Интересно, сколько сантиметров будет к утру? Нужно приготовить лыжи...

— Не будь таким нетерпеливым, — рассмеялся Поль. — Нужно гораздо больше снега, чтобы начать кататься на лыжах.

— Знаю, знаю, — вздохнул Фарамон, — но уже нет сил ждать...

Тут он повернулся ко мне.

— Здесь очень красиво, когда выпадет много снега!

— Но и достаточно опасно, — добавил Поль.

При этом он не смотрел на меня, но я была уверена, что последнее замечание было адресовано именно мне.

Когда на следующее утро я поднялась и выглянула в окошко, то обнаружила, что от снега ничего не осталось.

За завтраком Фарамон заметил:

— Что ж, может быть, нам больше повезет в следующий раз.

Однако прошло несколько недель, и ничего не изменилось в нашей жизни. Я и не знала — радоваться мне этому или печалиться.

10

Я уже описывала, насколько скучны были вечера в замке. Однако в сравнении с тем, как приходилось проводить время днем, их можно было назвать даже интересными. Целыми днями я была предоставлена самой себе. Брайан и Поль работали, Майкл — учился. Я стала посещать занятия Майкла по французскому языку, так как успела понять, что преподавательские склонности Фарамона по отношению ко мне ограничивались желанием преподавать только «язык любви».

Уроки Поля проходили в большой темной библиотеке, которая казалась мне оазисом среди всей окружавшей нас галльской пышности. Надо сказать, что за очень короткий отрезок времени Майкл узнал несравнимо больше, чем ему смогли бы дать в Ванкувере. И хотя в душе я испытывала недовольство, видя растушую привязанность сына к Полю, успехи Майкла меня очень радовали. Наверное, не будь этого покушения на вокзале, у нас с Полем сложились бы очень добрые отношения. Но я видела его там, а потому не могла заставить себя поверить ему. Но с другой стороны, у меня зачастую складывалось впечатление, что он был единственным человеком в замке, соответствующим моим внутренним потребностям как личности.