Йоля или про то, что всё – не так, как на самом деле… - Владимир Карандашев

– Есть-есть, – закивал Семён.

– То-то же…

После этого инспектор достал плоский деревянный ящичек, размером чуть больше ладони, и протянул Семёну:

– Держи. Этим расплатишься с… Ну, сам знаешь… Я на этот раз надую два матраса. Смотри, не промахнись. А то ты раздобрел не в меру…

Тот виновато кивнул. Инструктаж был закончен. А «светопредставление» только начиналось…

Инспектор отошёл в сторону. Семён, подобрав бубен с колотушкой, подошёл к костру и посмотрел на небо. Погода была пасмурная, но сверху не капало. Судя по стремительному движению облаков, скорость перемещения воздушных масс на той высоте была значительной. Зато у поверхности земли ветер почти не ощущался и, только иногда, обозначался резкими порывами.

И тут костёр резко вспыхнул и затрещал зелёными искрами. Это Семён бросил горсть какого-то серого порошка прямо в огонь. Затем он замысловатыми движениями начал поворачивать бубен над костром и при этом издавать гортанные звуки. Так продолжалось некоторое время. Потом послышались звуки ударов. Поначалу негромкие, как будто бубен проверяли на прочность. Потом – всё сильнее и сильнее. И, вроде бы, ничего особенного в этих звуках не было. Но в какой-то момент инспектор почувствовал, как внутри него в нижней части груди в районе диафрагмы что-то начинает дребезжать, входя в резонанс с издаваемым бубном инфразвуком. Ему сделалось не по себе. Начало подташнивать. Возникшее чувство тревоги и необъяснимого страха заставили видавшего виды экстремала (с тёмным прошлым и предполагаемым светлым будущим) попятиться и отойти ещё дальше от ритуального места. В прошлый раз он как-то не заметил, не ощутил подобного эффекта. Может из-за того, что тогда «хлебнул для храбрости» или просто «хлебнул», так как особо не верил в перспективность этого мероприятия. А сейчас намерения были самые серьёзные, и эффект от происходящего – тоже.

Тем временем Семён входил в экстаз и, похоже, не собирался оттуда возвращаться… Звуки его неестественно низкого голоса, раскаты от ударов в разогретый бубен и шум ветра, который заметно усилился, начинали сливаться в один общий гул. При этом Семён умудрялся кружиться и довольно проворно, не смотря на свою комплекцию. То ли ветер так его закручивал, то ли он своим вращением увлекал за собой воздушные потоки, но в один прекрасный момент (а скорее – ужасный) в районе костра сформировался вполне устойчивый вихрь, который своим верхним концом упирался в невесть от куда взявшуюся тучку. Последующее событие было легко предугадать, не смотря на всю его необычность: окрепший смерч, попутно вовлекавший, как пылесос, в свою «трубу» какие-то листья, ветки, клочки засохшей травы, с лёгкостью подхватил грузное тело Семёна, а ещё угли от костра, золу и пепел, и вынес всё это на верх, в бездну, в неизвестность, в никуда… А, проще, – в тучу… В довершение ко всему сверкнула молния. Ослепительно яркий зигзаг, как контрольный выстрел, с оглушительным треском ударил в точку старта и окончательно разметал остатки кострища. Наступила тишина…

Ошарашенный инспектор наблюдал за этим вознесением «Ильи Пророка» из своего укрытия. И как это в прошлый раз он проглядел такое шоу? Ветер, гром и молнию он как-то припоминал, а вот всё остальное… А ещё… А ещё, как ему показалось, он видел какие-то смутные фигуры, словно образовавшиеся из пепельной пурги, которые унеслись на верх вслед за бедным Семёном. Мистика – по-другому не скажешь. Расскажи кому, не поверят.

Если кто не в курсе, то смерчи, как таковые, характерны своими восходящими потоками, что и наблюдалось в предыдущем эпизоде. А торнадо – наоборот – нисходящими, хотя и не без нюансов… Это всё к тому, что возвращение нашего «вихренавта» в местный «Аркалык» ожидалось посредством торнадо «средней дальности» и малой интенсивности. Рукотворная это была стихия или каким другим способом сотворённая, но в силу её малой предсказуемости, мягкой посадки никто не гарантировал. Об этом участники знали, и в прошлый раз в качестве «соломки» на точку приземления – место кострища (хоть в этом была какая-то определённость) – «подстелили» надувной матрас. Но «…лишний вес, он словно бес…». Он и здесь не способствовал успеху предприятия. В тот раз горемыка-Семён, не смотря на все предосторожности, долго приходил в себя после жёсткого контакта с землёй. И только желание присутствовать на тираже ускорило его выздоровление.

Переполненный впечатлениями инспектор окончательно очухался и направился готовить страховочную систему «Соломка-плюс». Природа тоже начинала приходить в себя. Посветлевшее небо местами расступалось и позволяло сквозь разрывы серых облаков пробиваться долгожданным солнечным лучам.

25. «Опять – двадцать пять…» или не говори «гоп» …

– Опять, ёшь тваю, пять! Двадцать пять! – только и смог произнести возмущённый дед Ёшка, – Что творит, паразит! Всё-таки, это он… Опять взялся за старое? То-то Ээзи гневается. А что дальше будет? – продолжал бормотать старый охотник. Предчувствия его не обманули, когда он решил возвратиться к Чёртовым воротам. И всё, чему он оказался свидетелем, его сильно огорчило.

Пока дед Ёшка сидел в своём укромном месте и соображал, что дальше предпринять, на противоположном краю поляны с характерным криком вспорхнула голосистая сорока. «С характерным» – это для уха бывалого следопыта. Именно таким «ухом» и обладал дед Ёшка. Он привстал, чтобы рассмотреть, кто спугнул осторожную птицу. Его удивлению не было предела. В низкорослом подлеске между ветвей лещины он углядел приметный профиль Эдуарда Викентьевича. «Эти-то чего здесь отираются?».

Тут было не до рассуждений, и дед Ёшка сорвался из своего укрытия, но «сорвался» аккуратно, как подобает опытному охотнику. Надо же было разведать, что они задумали.

Тем временем супружеская пара, отойдя на безопасное расстояние, обсуждала увиденное. Вид у них был довольно потрёпанный. А всё потому, что им с увесистой поклажей пришлось в ускоренном темпе возвращаться назад к Чёртовым воротам. И возвращаться не по дороге, а больше – лесом. Чтобы не просто прогуляться, а себя не обнаружить.

– Так-так-так…, – рассуждал Эдуард Викентьевич, размазывая пот на раскрасневшемся лице, – Так всё удачно начиналось. Чуть-чуть не успели. Но ты посмотри – каков бестия. Он нам таких фокусов не показывал. Так, что ж теперь? Будем здесь его дожидаться, дорогая?

– Эдик, не торопись. Давай подумаем, – ответила Эмма Петровна, тоже разгорячённая внешне, но «холодная» внутри, – Что нам это даст? Да, ровным счётом, – ни-че-го.

– Но послушай, этого напарника я сумею нейтрализовать, а там и с Семёном разберёмся…

– Не горячись, Эд. Короткий путь – не самый надёжный. Должен понимать. А ты уверен, что там только один напарник? А Семён? Когда и как он возвратиться? Опять же, сможем ли мы от него заполучить заветную комбинацию? А время будет упущено…

– Да, дорогая, слишком много неопределённостей. Тогда придётся перехватывать его там. Тоже – не лучший вариант, но, по крайней мере, на той территории он будет без прикрытия. Так что, следует поторопиться… Идём на наше место.

Супруги помогли друг другу надеть ранцы, пригубили воды каждый из своей фляжки и собрались было тронуться в путь.

– Да, Эм, погоди! Точку старта мы без проблем сможешь отыскать? Ведь навигатор нас выведет только к камню? А прошлый раз, когда возвратился, я что-то не заметил тот круг, где траву вырубал.

– Всё правильно. Я то место этим же дёрном и заложила. Но, думаю, за неделю там не должно было так сильно зарасти, что невозможно было отыскать.

– Ты – умница! Всё сделала правильно. Но следует поторопиться. Сама-то как?

– Нормально!

– Тогда, вперёд!

Они с сосредоточенным видом выбрались на дорогу и, теперь больше никого не опасаясь, пошли, как заведённые. Дед Ёшка, следуя перелеском, поначалу еле поспевал за ними. Он слышал почти весь разговор и теперь думал, что дальше предпринять.

Все эти пришлые, да и некоторые, с позволения сказать, свои – местные субъекты – этой, пока непонятной, активностью явно стремились, вольно или невольно, нарушить сложившееся в природе равновесие. А скорее – не в природе вообще, а во всём здешнем мироздании. Это равновесие дед Ёшка понимал и ощущал всем своим нутром, каждой жилкой осязал трепетно. Это было образом его жизни, образом мышления, сводом неписанных правил и житейских привычек. А тут – такое безобразие. Ничего святого для них не осталось. Шастают, страшно подумать – куда, все – кому не положено. И эти «иноземцы», судя по разговору, тоже туда собрались. Не мог дед Ёшка равнодушно за этим наблюдать, но и применять какое-то насилие к ним тоже было супротив его естества. А помешать бы следовало непременно…

«Так-так, – думал он, – Естества, говоришь? Будет вам естество… Это что они там про вырубленный дёрн говорили?». А с проклятым Семёном он ещё успеет разобраться. Пусть только вернётся – «бестия толстомордая».