Слуги Ареса - Сергей Горяинов

Почти тотчас же к крыльцу рванулась черная "Волга".

До слуха Сильвера донеслись слабые хлопки из соседней комнаты. Второй стрелок вступил в дело.

Бронебойно-зажигательная пуля Б-32 образца 1939 года оказалась на высоте - в щитах одна за другой появлялись пробоины. Один охранник, очевидно, был убит или, во всяком случае, тяжело ранен - лежал на ступенях без всякого движения. Второй, все еще прикрывая объект, пытался определить, откуда же стреляет невидимый и неслышимый снайпер.

Двери банка распахнулись, и на крыльцо выбежали двое в форме банковской охраны. Они были вооружены помповыми ружьями "ИЖ-71". В этот момент из белого "опеля-вектра", припаркованного на банковской стоянке, выскочил человек с карабином и открыл огонь по людям на крыльце. Стрелял он довольно точно: первыми же выстрелами положил банковских охранников, еще несколько пуль досталась банкиру и человеку из "Артемиды". Стрелок отбросил пустой магазин и хотел перезарядить карабин. В этот момент дверца черной "Волги" открылась и водитель разрядил свой пистолет в нападающего. Почти в упор.

Сильвер матерился вслух, не отрывая бинокля от глаз. Дело принимало скверный оборот. Он никак не мог определить - достигнута цель акции или нет.

Банкир лежал, придавленный сверху охранником.

Лежал без движения, но Сильвер не мог поручиться наверняка, что он убит. Водитель "Волги" вышел из машины и подошел к расстрелянному им человеку.

Из "опеля" щелкнул пистолетный выстрел - и водитель растянулся рядом со своей жертвой.

Новичок подошел к трупам, подобрал карабин, вставил новый магазин. Сильвер замер. Новичок поднялся на крыльцо, пинком отбросил охранника, прижал ствол карабина к голове объекта. Выстрел.

Ствол карабина переместился в направлении дверей банка. Разноцветным фонтаном брызнули осколки толстых тонированных стекол. Новичок развернулся в сторону "Волги", и машина задергалась под ударами бронебойных пуль. Повалил дым. Отбросив карабин, Новичок вернулся к "опелю". Едва он отъехал, как на парковке прогремел взрыв - бронированная колесница банкира прекратила свое существование.

"Ну и ну! - думал Сильвер, наблюдая за действиями своего нового "приобретения". - Похоже, что ему просто нравятся эти забавы. Не торопится... Наслаждение продлевает... Надо оценить... по достоинству".

...Марина Волконская прибыла на место трагедии минут через сорок после Ямпольского. Виктор сам провел ее через оцепление к телам погибших сотрудников "Артемиды". Увидев страшную картину, Марина побледнела и не смогла сдержать слез.

- Вот из такой штуки сделали твоих ребят. - Ямпольский протянул Марине карабин, уже обработанный его экспертами.

Взглянув на номер "Тигра", Волконская побледнела еще сильнее - он отличался всего на две единицы от того, что она демонстрировала своим бывшим коллегам во время их недавнего визита в "Артемиду".

XVI. К ВОПРОСУ О ЭВОЛЮЦИИ "КРОТОВ"

В Министерстве финансов Российской Федерации Василий Николаевич Гущин бывал последнее время часто. Как и большинство посетителей этого учреждения, бывший генерал-майор госбезопасности был просителем отстаивал интересы банковской группы "Бридж" и, отчасти, корпорации "Национальное оружие". Но девять из десяти ходоков покидают старинное здание на Ильинке разочарованными - трудное время нынче, мало денег у государства. А вот Гущину всегда почему-то везло, и благодаря его стараниям некоторые юридические и физические лица получали реальную возможность погрузить жаждущие уста в животворные струи стремительного бюджетного потока.

В бюро пропусков Василий Николаевич получил красный "гостевой" талон и на проходной небрежно сунул документы молоденькому охраннику в штатском. Тот так же небрежно пролистал дипломатический паспорт Гущина, украшенный двумя дюжинами виз, кивнул и, еле сдерживая зевок, вернул владельцу.

"Пижон дешевый, - посетовал про себя Василий Николаевич, бросив на охранника мрачный взгляд. - Школы нет! Вся страна - проходной двор!"

Основания для генеральского пессимизма были - срок действия этого паспорта истек день назад, и Гущин специально устроил небольшой тест, проверяя бдительность охраны министерства. Проверка подтвердила то, что и так давно было ясно - с обеспечением режима дело из рук вон плохо, во всех государственных структурах царит потрясающий бардак.

"Какие тут на ... секреты! - горько думал генерал, поднимаясь по лестнице. - Голову на отсечение дам, что "Локхид" получит копию нашего ТЗ на модернизацию раньше, чем фельдпочта доставит его в КБ Сухого. С-с-суки! Шпильрейны-гелерштейны...

Ладно, сейчас я ему воткну... Пожестче сегодня надо, пожестче".

В коридоре третьего этажа, где размещаются апартаменты министра финансов и его первых заместителей, Василия Николаевича ждал неожиданный сюрприз - все стены были увешаны живописными полотнами. Сюжеты в основном были абстрактными, а цветовая гамма столь жгучая, что генерал почувствовал ощущение сродни изжоге.

- Что это такое? - спросил он, тронув за локоть чернявого тощего субъекта, который с видом знатока стоял возле большой картины, склонив голову набок и что-то пришептывая пухлыми розовыми губами.

- Выставка-продажа, - ответил тот, недовольно поморщившись, и вновь погрузился в созерцание шедевра.

Генерал повнимательнее глянул на полотно. Там на ярко-зеленом фоне был изображен некто (или нечто), формой и цветом как две капли воды схожий со свежеободранным кроликом. Загадочное существо в затейливой позе расположилось перед бутылкой водки "Столичная", выписанной с фотографической точностью. Близоруко прищурившись, Гущин глянул на табличку. Сюжет назывался "Во глубине России", стоила картина восемьсот долларов США, а фамилия автора кончалась на "штейн".

- Понятно... - процедил Василий Николаевич, поворачиваясь к "знатоку". - Понятно...

Сказано это было таким тоном, что "знаток" сперва недоуменно посмотрел на генерала, потом попятился, а потом и вовсе исчез где-то в глубине коридора. Гущин посмотрел ему вслед и усмехнулся. Судя по возрасту, сей гражданин принадлежал к поколению, хорошо запомнившему, что означает такой тон и кто имел на него право.

"Давай, давай, вспоминай, - подумал Василий Николаевич, вновь улавливая взглядом высокую фигуру. - Скоро и "пидорасов" вспомнить придется, хе-хе".

Дверь в нужный генералу кабинет находилась как раз справа от картины. Войдя в приемную, он обратился к молоденькой смазливой секретарше:

- Леонид Адамович у себя?

- Он занят, - заученно ответила та. - Совещание. Освободится не раньше чем через час.

Гущин досадливо поморщился - времени у него было маловато. Достал из бумажника визитку и положил перед секретаршей на стол.

- Я спущусь в музей. Как только он освободится, пусть позвонит туда.

Секретарша взглянула на визитку. Исполнительный директор финансовой группы "Бридж" - посетитель, достойный уважения. С вежливой улыбкой она произнесла:

- Обязательно извещу. Кофе не желаете?

- Нет, спасибо. Я буду ждать в музее.

- Да, подождите, пожалуйста. Минут через сорок я позвоню.

Гущин кивнул и вышел из приемной.

Музей Министерства финансов находился этажом ниже. Это закрытый музей, для внутреннего пользования, хотя, в отличие от служебных музеев МВД и госбезопасности, он не содержит никаких секретных материалов и своим возникновением обязан скорее тщеславию кого-то из брежневских вельмож, чем деловой необходимости.

На этот час Гущин оказался единственным посетителем. Хранитель музея, пожилой человек с орденскими планками на пиджаке, скупо улыбнулся Василию Николаевичу и включил освещение в двух небольших залах, из которых, собственно, и состоял музей. Судя по ленточкам на планках, и хозяин и гость принадлежали к одному поколению, и отставной генерал счел нужным слегка поклониться и улыбнулся в ответ.

- Что вас интересует? - спросил хранитель.

- Деньги, - пошутил Василий Николаевич. - Меня, как и всех в последнее время, очень интересуют деньги.

- Ну что же. В этом случае вы попали туда, куда нужно. Прошу!

Хранитель подошел к длинному стенду, расположенному возле окна, выходящего на Ильинку, и бережно прикоснулся к толстому стеклу, закрывающему экспонаты.

- Вот здесь собраны все банкноты, когда-либо имевшие хождение на территории России.

- Богатая коллекция! - заметил Гущин, с интересом рассматривая купюры самых разнообразных размеров, расцветок и достоинств.

- Одна из лучших в стране, - кивнул хранитель. - Положение, знаете ли, обязывает!

- Да, да, конечно, - согласился Василий Николаевич, продолжая разглядывать разноцветные бумажки. - Какой, однако, странный орнамент... Позвольте, да это же свастика?

- Совершенно верно. Свастика. Образцы двадцать третьего и двадцать четвертого года, то есть при Ленине ходили. Символ солнца и плодородия. Говорят, что автор этой идеи - Рерих.