Танго дикого лебедя (СИ) - Светлова Грушенька

— В чем дело, ангел?

Смущенно заморгала, покусав губу.

— Может быть, мы все-таки поедем к тебе? — попросила робко, подняв на него умоляющий взгляд. Вадим откинул голову на спинку кресла и негромко рассмеялся, еще больше меня смущая и заводя. Даже смех у него был сексуальным, мягким, как шелк, и острым, как бритва.

— Надеюсь, вскоре ты научишься не проваливать переговоры таким нелепым образом… — проговорил он через несколько минут, ласково поглаживая мои губы большим пальцем. — Для юриста важно уметь отстаивать собственную позицию и ставить соперника в невыгодное положение, а не вестись на провокации.

— Что? — встрепенулась от неожиданности, но мужчина уже убрал руку с моего лица и выровнял свое кресло.

— Ничего, Диана, — мягко улыбнулся он. — Поехали ко мне.

Я села на свое место, поправила одежду и пристегнулась. Из-за ужасного волнения смысл его слов дошел с небольшим запозданием. Ну конечно… Мы ведь вернулись к тому, на чем он настаивал изначально, только теперь я уже умоляла его сама…

— В следующий раз не проиграю, — с вызовом усмехнулась я.

— Посмотрим… Вся ночь впереди… — с предвкушением протянул он.

18

Ультрасовременный хайтек его громадной квартиры слегка удивил. Почему-то казалось, что ему больше подошла бы старая добрая классика. Эффектная неоновая подсветка подчеркивала странные изгибы и прямые линии интерьера, окрашивая все в прохладные бирюзовые и голубые оттенки. Когда увидела в просторной гостиной здоровенный ультрамариновый аквариум с яркими экзотическими рыбками, не смогла сдержать возглас восхищения. Теперь стало понятно, что именно вода и свет создавали эффект пребывания на морском дне, от которого по стенам, мебели и колоннам бежали тени от мелкой ряби и пузырьков воздуха. Это успокаивало и завораживало.

Вадим галантно принял мой пуховик и, глядя на него, критично нахмурился.

— Тебе в этом не холодно?

— Нет, — улыбнулась, понимая недовольство богатого мальчика, но ничуть его не разделяя. — Он легкий. Для метро и для того, чтобы пробежаться по морозу, — в самый раз.

Пуховик был повешен в шкаф, после чего Вадим разделся сам, а потом, видя, что я все еще ожидаю у входа, приглашающим жестом позвал в гостиную.

— Дашь мне вазу для цветов? — В очередной раз улыбнулась необычному букету.

— Конечно, — сдержанно улыбнулся он в ответ и показал дверь в ванную.

Пока расправляла цветы в вазе на журнальном столике и вглядывалась в нежные черные лепестки, надеясь, что они все же не замерзли, услышала его оклик.

— Кофе или чего-нибудь покрепче?

— Лучше кофе… — Все же хотелось оставаться в здравом уме и твердой памяти, находясь на территории этого опасного обольстителя.

— Согласен, — коротко бросил он и направился в зону кухни, объединенной со столовой и гостиной. Там был бар с подсветкой, стойка и высокие стулья. Все это сияло в мягких голубоватых цветах неона, так что и изначальный цвет мебели невозможно было определить. Должно быть, под солнечными лучами все это оказалось бы белым и не таким эффектным. Вадим нажал на какие-то кнопки, и тишину заполнил приятный шум кофе-машины и аромат готовящегося кофе. Подставив маленькие чашечки для эспрессо, мужчина подошел к ближайшему окну и отдернул шторы. Из-за них в комнату заглянула миллионами желтых глаз городская ночь и грязно-бурое от всевозможных подсветок, выхлопов и пыли столичное небо. Пока я разглядывала разноцветных рыбок в аквариуме, он присел на один из стульев и закурил. Его внимательный взгляд чувствовала на себе постоянно, и от него было не по себе. Не то чтобы я его боялась, но все же ощущала его затаившееся на время желание и скрытую силу, которую он, бог знает, как захотел бы применить. Она манила, дразнила и держала в волнующем напряжении. К тому же здесь я была полностью в его власти.

— Я хочу, чтобы ты разделась, Диана, — вдруг произнес он спокойно, выпуская ленивое облачко дыма и дополняя аромат кофе запахом своих сигарет. Я замерла, затем настороженно глянула на него через плечо. — Не бойся. Я тебе не сделаю ничего плохого. Просто люблю смотреть на красивое женское тело… — добавил он также невозмутимо.

Совсем стушевалась, не зная, как поступить. Понятно, что все к тому и шло, но сама ситуация приводила в необъяснимый трепет и смущала. Сам он и не думал раздеваться. Сидел себе, опираясь локтем о стойку бара, курил и наблюдал за мной, как зверь из засады. Снять с себя он пожелал только пиджак, а мне предлагал раздеться полностью.

— А ты не разденешься? — улыбнулась краем губ.

— Пока нет.

— Так нечестно.

Мужчина у стойки бара вздохнул, затушил сигарету в пепельнице, встал и вдруг направился ко мне. Несколько секунд напряженного ожидания — и я уже в его крепких объятьях, а его губы с грубым натиском ласкают мои. Его немного отросшая щетина обжигает. Его руки больно стискивают волосы на затылке и прижимают за талию. Низом живота чувствую, как он возбужден, и понимаю, как теку и таю сама, желая сорвать всю одежду не только с себя, но и с него. Только меня чуть отталкивают и начинают раздевать сильные и уверенные мужские руки, дергают застежку джинсов, тянут вверх свитер через голову, расстегивают и срывают бюстгальтер. Брюки он спускает до самого пола, присев на корточки. Затем встает, когда я из них вылезаю. Трусики приспускает, но их я уже снимаю сама и выпрямляюсь, смущенно поправляя растрепавшиеся волосы, и наивно ожидаю от него поцелуя.

— Вот так лучше… — проговорил Вадим порочным голосом Барона Самеди, погладил мои губы, но так и оставил меня стоять посреди комнаты, только подобрал с пола мои вещи и бросил на диван, а сам вновь отправился к бару, взял наши наполненные свежим кофе чашки и поставил их друг напротив друга на стойку. — Шоколад? — Глянул на меня вопросительно. Я кивнула. Из холодильника тут же была вынута небольшая коробка шоколадных конфет и распакована на столе. Когда он сел на свое место и потянул кофе, беззастенчиво скользя по мне взглядом тонкого знатока искусства, стало совсем неловко. Обхватила себя руками и направилась к нему, чувствуя, что вся дрожу. Впрочем, в комнате было тепло, да и обогреваемый пол приятно грел, так что дрожь можно было полностью списать на волнение. Подошла, неловко забралась на высокий стул и тут же вцепилась в маленькую горячую чашечку обеими руками, чуть пригубив горький напиток. Вадим наблюдал почти в упор, в задумчивости прижав к губам пальцы. Соски сжались под этим взглядом в крепкие бутоны, а все тело покрылось гусиной кожей.

— Расскажешь про самолеты? — вдруг вспомнила о его метке на запястье я.

Вадим улыбнулся краем губ.

— Ты точно угадала тогда. Я поступил в МАИ после школы. Хотел делать самолеты, но отучился всего два курса и ушел. Отец настаивал, чтобы пошел по его стопам. «Аристов и партнеры» — его детище, и он на меня рассчитывал. В авиастроении не факт, что я бы стал кем-то, а тут все было надежно и спланировано заранее… — Его губ вновь коснулась улыбка, немного грустная, но светлая и мечтательная, совсем непохожая на его обычную, прохладную и насмешливую. Все бы отдала, чтобы увидеть такую еще раз…

— Не жалеешь? — С сомнением подняла бровь.

— Нет… — с нарочитой уверенностью заявил он. — Никогда не жалел.

— А модельки самолетов у тебя в кабинете? — поинтересовалась вновь.

— Их и здесь полно, — ответил он уже более сухо. — Занимаюсь авиамоделированием, да и друзья дарят при любом удобном случае. Уже можно музей открывать. Покажу как-нибудь…

Я кивнула и тоже улыбнулась. Больше говорить ничего не хотелось. Просто посматривать друг на друга, наслаждаться атмосферой морского дна и чувствовать, как во рту растворяется горький шоколад с коньяком и горький кофе, а еще ощущать, как все внутри переполняется желанием, нетерпением и трепетом.

— Подойди, ангел… — наконец позвал он тихо, отставив в сторону чашку. Как всегда не смогла ослушаться, облизала горький привкус на губах, обошла барную стойку и приблизилась. Он развернулся на крутящемся барном стуле, поймал в объятья и притянул к себе. Его руки ласково перебирали волосы, губы легко касались моего лица, тронули мои приоткрытые губы. Сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. Мужчина нежно потерся носом о мою шею и ушко, пройдясь теплыми ладонями по спине, талии и попке. — Так на чем мы остановились в машине? — прошептал он на ухо, а затем заключил мое лицо в ладони и заглянул в глаза. Щеки обжег румянец стыда и возбуждения.