Пикировщики - Леонид Дубровин

Пребывание в 6-й РАГ полковника Щ. запомнилось мне еще и потому, что именно от него исходила инициатива строжайшей требовательности в представлении совершенно точных данных об уничтоженной технике и живой силе врага в результате каждого бомбардировочного или штурмового удара. Известно, что экипажи по различным причинам не всегда могли дать точные сведения о результатах удара. Но от летчиков их требовали и им не оставалось ничего другого, как приводить цифры к среднеарифметическим показателям. С затаенной иронией докладывали: «Уничтожено 111 фашистов. Из них: 11 офицеров, 71 солдат и 29 унтер-офицеров. Выведено из строя: 3 самоходных орудия, 4 зенитки, 5 грузовых автомашин, 22 мотоцикла и 9 фуражных подвод...»

Мы повели решительную борьбу, говоря сегодняшним языком, с приписками и очковтирательством. Говорю с полной откровенностью о негативных моментах боевой работы 6-й РАГ не потому, что питаю к кому-то личные антипатии или хочу поставить под сомнение необходимость контроля вышестоящим штабом нижестоящий. Нет. Сказать обо всем правдиво необходимо для того, чтобы читатель мог полнее представить всю сложность, нередко противоречивость фронтовой обстановки, понять, что помехи в работе складывались не только из объективных предпосылок, но порой носили и сугубо субъективный характер.

Кто мог возражать против того, чтобы в тяжелейших обстоятельствах, вызванных наступлением врага, в критические моменты боевых действий рядом с тобой находился старший командир, опытный штабной работник, представитель вышестоящего органа — мудрый советчик, умелый тактик... И, безусловно, правильно поступали руководители Ставки, командующие фронтами, направляя в войска, поближе к местам сражений и боев своих представителей, наделенных большими правами и полномочиями.

За годы войны мне приходилось работать, получая надежную поддержку, практическую помощь многих вышестоящих командиров: генералов П. Ф. Жигарева и А. А. Новикова, С. А. Худякова и Т. Т. Хрюкина, М. М. Громова и Ф. П. Полынина. От них я и мои командиры получали именно помощь в решении важных для нас вопросов. Где надо, они поправляли, давали советы, но никогда не лишали командира или меня самостоятельности, не мешали управлять штабам своими частями, не сковывали их инициативы, активности. В этом-то и заключалась мудрость руководства подчиненными частями и штабами, а не в том, чтобы ежедневно и ежечасно подменять командиров опекой, связывать их по рукам и ногам...

И командира группы, и меня беспокоил недостаточный уровень летной выучки экипажей. В лучшую сторону по профессиональной подготовке выделялись летчики 42-го истребительного, 74-го и 299-го штурмовых авиаполков, но и их возможности ограничивались действиями лишь в простых метеорологических условиях. К полетам при ограниченной видимости допускались только руководящие кадры.

Сейчас, спустя годы, осмысливая одну из жесточайших войн, оценивая результаты боевых действий авиационной группы на подступах к Москве, надо признать, что мы могли бы сделать больше, если бы летный, да и технический состав имели лучшую подготовку, натренированность, выучку. И потерь было бы меньше.

В горячие дни боев под Москвой хорошим полком зарекомендовал себя 42-й истребительный. Я часто бывал там, проводил с летным и техническим составом беседы, помогал политрукам организовывать партийно-политические мероприятия, вникая в нужды и запросы людей, старался, по возможности, решить любой «личный вопрос», с которым ко мне обращались. У руководства 6-й РАГ сложилось самое высокое мнение о воздушных бойцах полка, мы ценили мастерство и отвагу многих летчиков-истребителей. Среди них были капитан Г. В. Зимин, о котором я уже рассказывал, капитан В. А. Морозов, старший лейтенант Н. И. Власов, лейтенант Н. В. Тихонов. Удачно подобранное командование полка, укомплектованность эскадрилий опытными, отличающимися большим личным мужеством командирами и военкомами — в этом мне виделись истоки, боевитости, слаженности в работе коллектива 42-го истребительного. Полк являлся, если так можно выразиться, нашим эталоном для других полков.

Командир полка Герой Советского Союза капитан Ф. И. Шинкаренко уже имел за плечами опыт боев с финнами, слава о нем гремела далеко за пределами соединения. Простой, доступный в обращении с людьми, как командир он строго и принципиально оценивал действия каждого летчика, авиационного специалиста, лично выявляя недостатки в их работе, добивался устранения всевозможных помех, которые тормозили подготовку боевых вылетов, ревниво защищал и воспитывал у воздушных бойцов наступательную дерзость, тактическую смекалку.

Военком полка — старший политрук Н. В. Лысенко — тоже был храбрый, мужественный летчик-истребитель. Все делал комиссар обстоятельно, без излишней поспешности и нервозности, руководствуясь народной мудростью: семь раз отмерь — один раз отрежь. Когда я ставил в пример другим такую черту военкома, как безупречная исполнительность, он обижался, считая такие качества вполне естественными для военных людей.

Заместителя командира полка капитана Г. В. Зимина все знали и как самого результативного истребителя. Ему поручалось выполнение наиболее сложных заданий, связанных с риском, с проявлением незаурядного летного мастерства. С виду спокойный, но горячий в воздушных боях, Зимин много раз выходил победителем из неравных схваток с гитлеровскими летчиками. В 1943 году Родина отметила его подвиги высшим знаком доблести — званием Героя Советского Союза.

Вот лишь один эпизод из его боевой деятельности.

Капитан Зимин вел группу истребителей для сопровождения бомбардировщиков. Не долетев до места встречи о ними, сошлись с большой группой «юнкерсов» и «мессершмиттов».

— Атакуем! — скомандовал Зимин и первым бросился в атаку на вражеский бомбардировщик. Яростная пулеметная очередь — и «юнкерс», чадя дымом, устремился к земле. Четыре наших истребителя бесстрашно продолжали вести неравный бой. Загорелся уже второй фашистский бомбардировщик, но в эту минуту смертельная опасность нависла и над Зиминым: две пары «мессершмиттов» навалились на его машину.

Тогда на помощь командиру группы ринулся бесстрашный пилот Александр Котов. За ним поспешили прикрыть Зимина от «мессеров» и два других пилота — Демьян Романенко и Владимир Миронов.

После возвращения на аэродром Георгий Зимин, далеко не сентиментальный по натуре, крепко обнял Александра Котова, других боевых друзей и взволнованно выразил братскую благодарность за выручку в бою, который мог оказаться для него последним.

Что касается Александра Котова, то славу воздушного бойца он приумножал с каждым боевым вылетом. Орденом Ленина, затем Золотой Звездой Героя было отмечено его мужество.