Красный шарф - Джил Брюер

Бесс подошла ко мне.

— Может, приготовить тебе отвар? — обеспокоенно спросила она.

— Нет, спасибо. Мне надо снова идти к Ганту. Я сказал, что долго не задержусь.

Внимательно оглядев гаражи, Бесс посмотрела на меня. Я изобразил некое подобие улыбки и нежно погладил ее по спине. Затем быстро свернул за угол, оставив жену в полном недоумении. Проклятый номерной знак впивался мне в тело. Как лучше от него избавиться?! Я вбежал в дом. Куда бы его спрятать, ведь с минуты на минуту может вернуться Бесс. Я услышал, что она идет через лужайку, мягко ступая по траве, и чуть не взвыл от боли — номерной знак оцарапал мне спину. Я выглянул из окна и увидел Ганта, прислонившегося к машине и разговаривавшего с полицейскими. Он все время поглядывал на окна мотеля. Я пересек кухню, вошел в кабинет, подошел к кушетке и засунул под нее чертову железку. Затем, убедившись, что ничего не видно и вроде бы все в порядке, в изнеможении присел.

— Ну, как твой живот? — услышал я. Передо мной стояла Бесс.

— Почти прошел... Надо идти.

— Хочешь, приготовлю отвар? Может, пока выпьешь соды? — участливо спросила она.

— Нет, спасибо, не стоит, — сказал я и вышел.

Она осталась стоять у двери с усталым, тоскливым выражением лица, готовая прийти мне на помощь в любую минуту. Но я сейчас не мог позволить Бесс чтото предпринять, да и сам толком не знал, что делать. Подходя к коттеджу Вивьен, я заметил Ганта, который при виде меня тоже приблизился. Затаив дыхание, я ждал.

— Вам лучше, мистер Николс? — спросил он.

— Благодарю вам, полегчало.

Он пристально взглянул на мою спину, потом на руки. Рубашка сзади была вся в пыли, а руки черные от грязи, Гант ничего не сказал, но я почувствовал, что у него появилось какоето подозрение.

— По дороге сюда я включал оросительную систему. Подождите, лейтенант, сейчас она должна заработать, — не глядя на него сообщил я.

Гант насмешливо сморщил нос, я же, повернул главный кран, и на газон полилась вода. Тогда я взял резиновый шланг и тщательно вымыл руки, после чего отряхнул рубашку. Подняв голову, я заметил Хэйга, идущего по дорожке. Видимо, тот хотел полюбоваться результатами своей работы.

— Ну как, теперь можем продолжить разговор? — спросил Гант.

— Разумеется.

— Так начнем с того, на чем остановились.

— Хотите, зайдем в коттедж? Там можно присесть, — вежливо предложил я.

— Ничего, поговорим здесь, — отрезал полицейский.

Мне не понравилась его интонация — тон резко изменился, он уже не был так любезен, как раньше.

— Значит, к мисс Латимер ночью заявился мужчина. Вы не знаете его имени? Как он назвался?

— Не помню. — Мне страшно не хотелось врать, но теперь уже ничего не поделаешь. Чтото оборвалось у меня внутри — еще немного и я кинусь бежать.

— Чем вам не понравился этот человек? — продолжал допрос Гант. — Когда вы вошли, он что, набросился на вас с кулаками?

Я рассмеялся.

— Ну что вы! Он был не в состоянии драться. У него, наверно, рука сломана — она была на перевязи, да к тому же — вся голова в бинтах.

Сказав единственный раз правду, я почувствовал себя значительно лучше. Гант молча смотрел на меня, опершись на маленькую металлическую ограду перед входом в коттедж. Сейчас на его некрасивом лице появилось самодовольное выражение, он походил на мыслителя, немало повидавшего в жизни. Казалось, ему известно все на свете и он просто размышляет, с чего лучше начать. Передо мной стоял человек, скрупулезно обдумывающий каждую деталь.

— А вы хотели драться? — неожиданно спросил он.

— Ну... этот тип вначале так нагло повел себя... — неуверенно протянул я, — что мне пришлось его слегка толкнуть, так, для профилактики...

— А вот ваша жена утверждает, что изза этой так называемой профилактики он чуть не вылетел за дверь.

— Ладно, я ударил его, но он просто потерял равновесие, не более.

— Мистер Николс... — Гант внимательно посмотрел на меня и слегка похлопал шляпой по бедру. Его взгляд говорил о многом. — Так дело не пойдет. — Он покачал головой. — Я знаю, вы неважно себя чувствуете, но не настолько, чтобы не понимать всей серьезности положения. Сейчас вы даете повод думать о вас весьма нелестно.

Я ничего не ответил.

— Вы ведете себя так, мистер Николс, будто это вы убили мисс Латимер, — огорошил меня Гант.

— Но я этого не делал.

— Хорошо. В таком случае, почему вы не хотите мне помочь? Иногда мне приходится сталкиваться с весьма любопытными и сложными вещами. Но это моя работа, и поверьте, я ее очень люблю.

— Я ответил на все ваши вопросы, — возразил я.

— Нет, вы этого не сделали. Вы говорите, не думая, потому что высказываете первое, что прядет в голову, А может, вы чтото скрываете? Думаю, ничего хорошего из этого не получится. Но мы всегда, — Гант подчеркнул слово «всегда», — выясняем все досконально, мистер Николс. И мы сэкономим драгоценное время, если вы будете играть со мной в открытую.

— Мне нечего скрывать, — чуть не закричал я. — Какое вы имеете право меня подозревать?

— Опять — двадцать пять! — Гант глубоко вздохнул и посмотрел на носки своих туфель. — Мы в полиции постоянно сталкиваемся с подобными утверждениями. Сколько я работаю в отделе по расследованию убийств, столько мне приходится выслушивать аналогичные заявления. Иногда мы тратим массу времени на пустопорожние разговоры. Говорим, говорим, говорим... У меня огромный опыт, поверьте, мистер Николс. Но знаете, я не припомню ни одного случая, когда бы мне встретился такой человек, как вы. Вы мне говорите одно, — хотя сами прекрасно знаете, что это неправда, а ваша супруга утверждает обратное. Ну зачем вы так?

Он с какойто жалостью взглянул на меня.

— Не знаю, ничего я не знаю... — простонал я.

— Вы что, хотите оградить от чегото вашу жену? Я ведь чувствую... Что вы от нее скрываете?

— Нет, и еще раз нет! Послушайте, лейтенант. У меня мотель, о котором я должен заботиться. И еще миллион всяких проблем.

Гант жестом прервал меня и подошел ближе.

— Не хотелось бы везти вас в управление, мистер Николс. Но иного выхода нет. Мы с вами уже много о чем говорили, думаю, вы догадываетесь, что ваш мотель сейчас находится под наблюдением. — Гант осмотрелся вокруг. — Во всяком случае, ваша жена мне сказала, что дела мотеля плохи. Кстати, почему у вас так мало постояльцев?

Меня охватило беспокойство, и Гант это заметил.

— Не надо нервничать, мистер Николс. Я еще никогда не видел, чтобы человек так плохо скрывал свое волнение.

Я не осмелился возразить, мечтая лишь об одном — чтобы меня оставили в покое. Кто я в глазах Ганта — преступник или нет? Одно из двух... Ведь я для него был уже не просто владельцем мотеля, а свидетелем недавно свершившегося убийства. Должно быть, Ганту нужно от меня одно — чтобы я рассказал все, что мне известно. Но я настолько погряз во лжи, что мне было трудно владеть собой и вести себя естественно. В голову все время лезли какието скверные мысли, поэтому я говорил первое, что приходило на ум, и Гант, без сомнения, это заметил. Ужасно, что ничего изменить нельзя — так глубоко засосала меня ложь...

— Миссис Николс сообщила мне, что убитая приехала сюда на машине, кажется, «фордседан», не так ли?

Я кивнул и почувствовал, что земля уплывает у меня изпод ног.

— Так, уже лучше... Пойдемтека посмотрим на ее машину, а? — улыбнулся Гант.

Я пропустил его вперед, и мы направились в гараж. Господи! Будь милостив ко мае! Не дай мне совершить какуюнибудь промашку! Этот Гант уже играет со мной! Я был напуган до предела. Но мне нужно сохранить свою добычу! Теперь этот чемодан принадлежит мне и Бесс. И никакой Гант не помешает! Не имеет права!

А сейчас — спокойствие, только спокойствие. Я должен выглядеть так, будто НИКОГДА НИЧЕГО не совершал. Никакой лжи нет и не было. Не было, и все тут!

— Вам очень повезло, мистер Николс, — сказал Гант, медленно проходя по дорожке, — у вас такое прекрасное заведение. Я бы все отдал, чтоб только владеть таким мотелем.

— Недавно вы сказали, что любите свою работу, — заметил я.

— Иногда я ее ненавижу, — не глядя на меня, произнес инспектор, и мы вошли в гараж на стоянку номер шесть.

— Вы всегда оставляете двери гаража открытыми? — осведомился лейтенант.

— Подозреваю, что это ОНА оставила дверь открытой.

Гант кивнул и начал осматривать «форд». На секунду его взгляд задержался на заднем бампере, где я прикрутил ньюйоркский номер. Он казался довольно потертым. Инспектор постучал по нему пальцами — раздался глухой металлический звук. Гант поднял голову и внимательно изучил заднее сиденье, затем ветровое стекло.

— Машину не трогайте, — сказал он. — Мы снимем отпечатки пальцев, хотя вряд ли найдем, что нам требуется.

— О! — выдохнул я.