Злые игры. Книга 3 - Пенни Винченци

— Она старая женщина, Георгина, она уже просто не соображает, что к чему.

Как-то днем, уже ближе к середине декабря, Георгина бродила по тому универмагу «Маркс и Спенсер», что расположен поблизости от Мраморной арки, пытаясь подобрать что-нибудь для рождественских подарков (и гадая, что она сама будет делать на Рождество: домой она совершенно определенно не хотела ехать, даже если бы Александр и пригласил ее, — а такая возможность представлялась со временем все менее вероятной; правда, у нее было предложение встретить Рождество вместе с Томми и Энджи, но ей это казалось не совсем удобным), когда возле прилавка с теплым зимним бельем она вдруг столкнулась с Катрионой Данбар. Столкнулась в самом прямом смысле слова: сперва живот Георгины уперся в Катриону, и только потом обе они увидели и узнали друг друга. За последние две недели Георгина раздалась очень сильно. («Живот у вас как будто выпирает вперед, значит, будет девочка», — уверенно предсказала ей миссис Викс. Георгина несколько удивилась — ей раньше казалось, что животы у беременных всегда выпирают именно вперед, но она уже хорошо знала, что с миссис Викс лучше не спорить.)

— Георгина! — воскликнула Катриона, быстро приходя в себя от потрясения, судя по всему весьма сильного. — Как я рада тебя видеть! Как ты? А твой отец говорил, что ты вернулась назад в колледж.

— Ну… в определенном смысле да, — ответила Георгина, не желая выставлять Александра явным лжецом со всеми дальнейшими осложнениями, которые могли бы из этого последовать. — Я просто приехала походить по магазинам. А как вы? Как Мартин?

— Ой, оба превосходно! Но конечно, Мартин жутко занят. Изумительная мысль пришла твоему отцу насчет молочной фермы, правда?

— Да, изумительная, — согласилась Георгина.

Они замолчали. Потом Катриона проговорила:

— Ну что ж… мне надо идти. Здесь такая толпа, правда? А я еще только вошла и ничего пока не посмотрела. Увидимся на Рождество. Ты ведь, конечно, зайдешь к нам, да?

— Да-да, разумеется, — улыбнулась Георгина. — Спасибо. До свидания, Катриона.

На следующий день дома у Георгины раздался телефонный звонок. Звонил Мартин Данбар. Георгина чуть не выронила трубку, настолько она была поражена его звонком. По голосу чувствовалось, что он в смущении и замешательстве и говорить ему трудно.

— Георгина. Как ты?

— Спасибо, Мартин, у меня все прекрасно.

— Ну и хорошо. А то жена мне сказала… ну… знаешь, Георгина, не сочти, пожалуйста, что я вмешиваюсь, но твой отец знает о… о ребенке? Я хочу сказать, ты не… не испытываешь каких-нибудь затруднений, нет?

Георгина почувствовала, как ее охватывает прилив нежности к Мартину и признательности ему: он подумал о том, чтобы позвонить ей, набрался мужества заговорить об обстоятельствах, которые — он сам явно так полагал — необходимо держать в тайне от ее отца. Георгина улыбнулась в трубку:

— Мартин, какой вы молодец и умница. Я так тронута. Нет, никаких трудностей я не испытываю, я живу в очень хорошей квартире, и обо мне все прекрасно заботятся. И папа обо всем знает. Да, честное слово. Он, конечно, немного расстроен из-за того, что я не замужем, и все такое… ну, вы понимаете.

По голосу Мартина чувствовалось, что он испытал заметное облегчение.

— Я просто… беспокоился.

— С вашей стороны это так чудесно. — Георгина была почти готова расплакаться, настолько тронула ее эта забота. — Спасибо вам. А… а как вы узнали, где я?

— Я спросил Няню. — Он явно гордился проявленной находчивостью. — Я подумал, что даже если твой отец ничего не знает, то уж она-то должна знать.

Комната поплыла перед глазами Георгины. Трудно было представить себе, как Мартин с его отчаянной, болезненной застенчивостью отыскал возможность поговорить с Няней, сумел выспросить у нее, где ему найти Георгину; в это трудно, почти невозможно было поверить. Георгине непонятно почему вспомнилась вдруг леди Макбет и ее обращенные к мужу слова: «И мужество свое все собери, до капли до последней, чтоб нанести удар».[46] Именно так, должно быть, пришлось поступить Мартину: собрать все свое мужество, до последней капли; по-видимому, подумала Георгина, он действительно любит ее, любит искренне и очень сильно.

— Послушай, — говорил ей тем временем Мартин, — если тебе будет что-то нужно, я хочу сказать: деньги или что-нибудь еще, — то обязательно дай мне знать, хорошо? Обещай мне, что дашь знать. Я постараюсь сделать так, чтобы ты не испытывала ненужных затруднений.

— Ой, Мартин, даже не знаю, что и ответить. Но обещаю, что при необходимости я так и сделаю. Я хочу сказать: обращусь к вам.

— Вот и хорошо. — После некоторой паузы он добавил: — Ну что ж, мне надо идти. А кстати, когда… когда должен родиться ребенок?

— Где-то в конце февраля, — ответила она, — или около того.

— Ты мне тогда сообщишь, хорошо?

— Разумеется. Но может быть, мы увидимся еще и до этого. Я, во всяком случае, надеюсь.

— Я тоже надеюсь. Ты на Рождество домой приедешь?

— Я… не знаю, — неуверенно проговорила она.

Спустя два дня Георгина получила письмо; конверт был надписан почерком Няни, однако само письмо было от Александра:

Дорогая Георгина, надеюсь, у тебя все в порядке. Мне было бы очень неприятно, если бы ты на Рождество оказалась в Лондоне одна, поэтому хочу, чтобы ты знала: мы будем рады видеть тебя на праздники в Хартесте.

Твой любящий отец

Георгина перечитала это письмо несколько раз; с одной стороны, она была рада, что отец протягивал ей оливковую ветвь, пусть даже и такую тоненькую; с другой — ее поразил холодный тон письма (даже несмотря на употребление обязательного в таких случаях слова «любящий»). Отец явно все еще продолжал сильно сердиться, не в состоянии был заставить себя извиниться за свое поведение или даже просто написать, что он по ней скучает. Она не могла удержаться от того, чтобы не сравнивать его письмо с мягкой, но внутренне неколебимой добротой Мартина. Георгина отложила письмо в сторону, не зная, как ей на него реагировать, и чувствуя только, что оно основательно разбередило ей душу.

Рождество Георгина встречала не дома, не с Томми и Энджи и даже не с миссис Викс и Клиффордом, от которых тоже получила приглашение. Встречала она его в больнице. За день до Рождества у нее вдруг возникла какая-то тупая боль в нижней части спины, перешедшая в довольно сильные судороги, и Лидия Пежо быстренько отправила ее в госпиталь королевы Шарлотты.

— Возможно, больница и не нужна, но излишняя осторожность не помешает. Такие боли обычно вызываются головкой плода, но для этого еще слишком рано. Не смотри на меня так, Георгина, я уверена, что у тебя все будет в порядке. Обычно достаточно недельку полежать в постели, и подобные вещи проходят.