Нерассказанная сказка Шахерезады - Ольга Геннадьевна Володарская

Варя не заметила, как снова разогналась. Сбавив скорость, позвонила Букину.

– Ты на месте? – спросила она.

– Подъезжаю.

– Я минут через пятнадцать буду. Обойди пока квартиры, в которые мы не попали вчера. Может, сегодня повезет?

– В будний день? Конечно.

– Некоторые по сменам работают. На той же фабрике, что неподалеку. Так что иди, выполняй служебные обязанности.

– Ладно, так и быть.

– Хотел сказать: «Так точно?»

– Не дождешься, – хмыкнул Бука.

Оба шутили. Варвару коллеги уважали. Все до единого были сексистами и считали, что баба-опер – это катастрофа, поэтому такое отношение пришлось заслуживать. Сомнения в том, что Варвара Утесова путный мент отпали, когда коллеги узнали о ее женихе-богатее. Другая бы уволилась из органов или хотя бы в кабинете засела. Варя же оставалась «на передовой» и вкалывала наравне со всеми.

…К дому, где жил покойный Кулик, она подъехала, как и обещала, через четверть часа. Машину приткнула между забором и рефрижераторной будкой. Места там было мало, но Варя парковалась виртуозно. А по словам коллег, как мужик.

Бука поджидал ее в квартире. Сидел на подоконнике в кухне и пил квас из жестяной банки.

– Уже обошел квартиры? – удивилась Варя.

– Ага. Никто не открыл. Зато чокнутая бабка с первого этажа выбежала.

– Ниндзя?

– Она самая. Еле отвязался.

Они дали прозвище бабке не просто так. Она уверяла, что видела ниндзя. Те, мол, лазили по крышам ближайших гаражей и метали сюрикены. Опера удивились, когда услышали из ее уст название древнего оружия. Потом узнали, что бабка смотрит старые боевики с Брюсом Ли и прочими звездами боевых искусств. Цифровую приставку к телевизору старушка не поставила, не из жадности – из принципа, вбила себе в голову, что ее, как ветерана труда, обязаны ею снабдить бесплатно, вот и гоняла кассеты, что от сына остались, на видеомагнитофоне. Когда это надоедало, в окно начинала смотреть, там другое кино, можно сказать, документальное. Иногда одно на другое накладывалось, и мерещились бабке ниндзя, прыгающие по крышам складов и метающие друг в друга сюрикены.

Варвара подошла к товарищу, отобрала у него банку и сделала три глотка кваса. После крепкого кофе ее мучила жажда.

– Есть какие новости? – спросила она.

– Доллар опять поднялся, – с серьезной миной проговорил Бука. Он вообще редко улыбался, хотя имел отменное чувство юмора. – В Израиле изобрели новую вакцину. Корова в Курской области родила двухголового теленка.

– А по делу?

– Пока нет. А ты что-нибудь нарыла?

Варвара достала из сумки обернутую в пакет записку.

– Угроза в адрес Кулика? – Бука приоткрыл полиэтилен, понюхал. – Да, в его. Специями пахнет. Где обнаружилась?

– В кармане его фартука. Кстати, о специях. Кулик уволок из дома хозяина целый набор, заказанный в самом Пакистане.

– Нашел чего воровать, – фыркнул Бука.

– Не скажи. Для повара специи – ценная вещь. Тем более в наборе наверняка был шафран.

– И что? – Лейтенант допил квас и смял банку. Ручища у него была большая, и жестяной комок скрылся в кулаке.

– Он стоит космических денег. Кило чистого шафрана – двадцать пять тысяч евро.

Варя прошлась по кухне, заглянула в каждый ящик и нашла-таки деревянный сундучок с дюжиной выдвижных ящичков. Некоторые пусты, только на дне немного ароматного порошка, а большинство наполнены. Варя сунула палец в субстанцию, похожую на сухую горчицу, поднесла его ко рту, лизнула.

– Шафран? – полюбопытствовал Бука.

– Вообще нет. Я почитала о нем: на вкус и пряный, и горький, и кислый, и даже медовый. А это… – Она облизнула губы. – Будто орех протертый. Но не мускатный.

– Я бы на твоем месте ничего из коробки в рот не тащил. Вдруг жуки молотые?

– Не смеши.

– Или наркотики. Они ж в Пакистане не пьют, значит, принимают что-то дурманящее.

Варя отмахнулась от него.

– Я все же возьму щепотку ореха-неореха на экспертизу. На всякий пожарный, – и Бука зачерпнул щепоть специи, затем завернул ее в бумажное полотенце.

– Кулик посещал мастер-класс по приготовлению блюд пакистанской кухни.

– Поэтому скрысил специи? Понятно. У кого учился?

– Надо узнать. Возможно, тот, кто учил Глеба, был последним, кто его видел.

– Минутку! – Бука поднял большой палец и, потрясая им в воздухе, направился в комнату. Варя за ним.

В квартире пахло хлоркой. И совсем чуть-чуть мертвечиной. Жильцы подъезда упросили полицию разрешить им убрать место преступления сразу после того, как они закончат его осмотр. Детей рвало от вони, да и взрослых подташнивало. Им разрешили, и народ скинулся, чтобы нанять небрезгливую уборщицу. Та, что мыла их подъезд, отказалась.

Пока Букин что-то искал, Варя стояла у окна. Фрамуга была открыта для проветривания той самой не брезгливой уборщицей, и с улицы в помещение врывался свежий воздух. На подоконнике она увидела книги, взяла две. Обе кулинарные. Складывалось впечатление, что Глеба ничего кроме кулинарии не интересовало. Разве что музыка. Точнее, ее виниловые носители. Варвара подошла к столу, на котором стоял проигрыватель семидесятых годов. «Электроника Б1-4» было написано на нем. Советский, значит, а сделан под фирму. Наверняка, слизали дизайн с западной модели, как зачастую делали. Пластинки находились тут же. Стояли в специальной подставке, сделанной в форме веера. Варя просмотрела обложки. Много Вертинского, есть Утесов, Бернес. Из иностранного Луи Армстронг. Хорошая коллекция. Варя от такой не отказалась бы. Но ее не украли, как и часы. Значит, причина убийства – личная неприязнь. Точно она, потому что квартира не в собственности, а на счетах Кулика несколько десятков тысяч. И не долларов – рублей.

– Нашел, – воскликнул Бука и помахал блокнотом, страницы которого были скреплены пружинкой. – Помню, листал его вчера. Но в блокноте ничего интересного, рецепты.

– Чем же он тебя заинтересовал сегодня?

– А вот чем, – и он