Царство сумеречных роз (СИ) - Даша Игоревна Пар

— Ты знаешь, чем соблазнить девушку, — туманно пробормотала я. Ян присел на свободный подлокотник, заставляя меня задрать подбородок. — Предположим, мне интересно это предложение. Но что взамен?

Он деликатно коснулся моего плеча, и я не смогла убрать его руку, так и застыла, заворожённая зелёным огнём его глаз.

— Отомстить. Девочка моя, у нас с тобой общий враг, — заговорил он, и я внутренне напряглась. — Соррентийский клан. Двадцать лет назад именно они настояли на убийстве твоих родителей и тебя. Они же поспособствовали изгнанию моего клана из Великограда. Они натравили на меня Арду через Птолемея. Поможешь мне с ними расквитаться — станешь частью моего клана. Поверь, это уникальное предложение. Большинство Хозяев не потерпят дампира, не говоря уже о бо́льшем.

Ян мог так говорить. Он один из самых юных Хозяев на планете. Захватив власть в двадцать пять лет, он уже больше десяти лет правит железной рукой, преумножая богатства и величие своего клана. Его вассалы держат власть в азиатских, африканских и даже американских регионах, успешно удерживая Углы равновесия, независимо от их количества.

Однако, исторически, венцом власти считается евразийский регион. Руссия. По легендам — родина вампиров. Именно здесь тысячелетия назад появились первые кровопийцы. По этой же причине здесь заседают самые сильные кланы в мировой истории. Сейчас их всего шесть. А сто лет назад было шестнадцать.

— Ты само очарование, — прошептала я, снимая ноги с подлокотника и вставая напротив Яна. Моя ладонь так и осталась в капкане его руки, он не дал мне далеко уйти, играя как кот с канарейкой. — Я согласна. При одном условии.

Кажется, он удивлён такой быстрой капитуляции. Не ожидал, что я не стану возражать или играть на нервах. Медленно кивнув, он вопросительно изогнул бровь, улыбаясь слегка, будто мы играем краплёными картами.

— Я сама убью Птолемея. Он превратил мою жизнь в ад, но, по законам Конгрегации, его не выйдет в этом обвинить.

Неторопливо моргнув, вампир согласился с моим условием, и я выдохнула.

В свете от камина, лицо Яна как будто светилось, его кожа, матовая в полутьме, переполнилась драгоценным сиянием, завораживающим своей мягкостью. Даже зелёные глаза казались тёмным океаном, в котором так легко заблудиться. Он будто открылся мне, обещая новую, более лучшую жизнь. Мысли материальны, в ответ на них Ян дотронулся до моей щеки, осторожно спуская до приоткрытого рта.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — негромко произнёс он, продолжая подушечками пальцев исследовать моё застывшее лицо. — Ты никогда не забудешь то, что я принудил тебя сделать с Арду. Ты не любила свою дубраву, но считала их подобием семьи. Их смерть всегда будет между нами. Вероятно, я никогда не смогу до конца доверять тебе, Дари, пока ты не переступишь черту от человека до вампира. Только окончательно переродившись, ты обретёшь себя и примешь меня.

Сглотнув, я схватила его за запястье, опуская руку ниже шеи и клоня голову набок.

— Ты прав, — прошептала в ответ. — Но я готова сотрудничать. Пока это выгодно нам обоим. И я не буду загадывать так далеко, как ты.

Самодовольная улыбка прошлась по его губам, когда Ян вывернул свою руку в моей, чтобы обнажился внутренняя сторона сгиба локтя из-под соскользнувшего рукава халата.

— По традиции, сделки скрепляют кровью, — лукаво улыбаясь, говорит Ян.

— А ты хитрец! Олов разъяснил, как работает такая близость. Обмен кровью скрепляет не только сделки, но и сердца. Мы будем чувствовать друг друга. Это как объявление о помолвке. Чересчур интимно, — тем не менее, я не стала отпускать его руку, чувствуя, как бешено бьётся сердце.

Он пах миндалём и хвоей, будто вышел из сухого, южного леса. Рядом с Яном чувствовала себя под защитой. Как если бы отбросила всё своё прошлое, переступая и через плохое, и через хорошее. Из нас двоих выходит слишком опасная комбинация.

Он старше меня на двенадцать лет, а опытнее раз в двадцать, учитывая, как ему удалось захватить власть. Что он видит во мне, когда смотрит вот так, с нахальной улыбкой на губах, но такой затаённой тревогой на дне своих зелёных глаз? Проще поверить, что для Яна всё это — игра, поле давно испытанных чудес, среди которых вряд ли найдёт что-то новое. Чем можно удивить того, кто испытал всё и чуть-чуть сверху? Однако мужчина наклоняется ко мне, заправляя мои волосы за ухо, чтобы прошептать так интимно, чтобы слова заползли в мысли как маленькие, но тёплые змейки:

— Не думай об этом, Дари. Не считай себя проще, чем ты есть. Я вижу тебя насквозь. Вижу, как ты продолжаешь балансировать на грани, не догадываясь, сколько всего тебя ожидает, если ты просто перестанешь сопротивляться своим страстям. Позволь мне увлечь тебя, позволь показать, каково сумеречное царство на самом деле. Ты полюбишь это приключение, ведь в финале оно раскроется всем, чего ты желаешь, — он поворачивает мою голову и прислоняет к моим губам свою руку, дожидаясь, когда открою рот и покажу клыки.

Мои глаза краснеют и мир вокруг проходит через сверхнасыщенный фильтр, от которого кружится голова и немеет нёбо во рту, перехватывает дыхание и сердце теряет ритм. С его губ срывается лёгкий стон, когда я разрываю клыками нежную кожу, добираясь до сосудов и получая обжигающе-горячую порцию крови.

Закладывает нос, дыхание сосредотачивается во рту, переключаясь на один долгий и невероятно мощный вдох, вытягивающий из его плоти как можно больше крови и не давая преждевременно разомкнуть объятия.

Это очень болезненная процедура, поэтому в моих клыках прячется яд, напоминающий афродизиак или даже амфетамин, который, попадая в кровь человека, делает его податливым, уступчивым, почти рабом того, кто присосался к нему. А после — потеря памяти и внушительный синяк на месте, где был укус. Наши отметины напоминают полумесяц. Благодаря яду, они заживают всего за несколько дней. Нет ничего более странного, затягивающего в бездну, чем поцелуй вампира.

На них самих яд действовал иначе. Чем больше отдаёшь, тем сильнее желание, тогда как получатель крови, наоборот впадает в сладкую насыщенную дрёму, от которой его может оторвать только встречное чувство. Встречный укус.

Я слишком поздно ощутила его клыки на своей шее, слишком поздно сообразила, что больше не пью его кровь, будучи разложенной по стене у раскрытого окна, как бабочка, приколотая иголками к картине. Коленом он удерживал меня в вертикальном положении, медленно вкушая мою кровь, используя запрещённые приёмы опыта: только что он был у моей шеи, держа меня за запястья,