Куклолов - Дарина Александровна Стрельченко

и чересчур полную блеска и милоты. Комнатка выглядела жилой, живой, и пахло тут не свежей краской и пустотой, как у него, а почти домом: едой, дезодорантом, сладковатыми духами, свежевыглаженной одеждой.

Катя улыбнулась. Олег воспринял это как знак прощания и покорно вышел в коридор. В кармане у Кати снова зазвенел телефон, и, закрывая дверь, она уже наверняка не думала ни о ноже, ни об Олеге.

И всё-таки – видно, кому-то понадобилось их свести. Около десяти Олег вышел на улицу – болела голова, хотелось проветриться, – и, едва он успел захлопнуть за собой тяжёлую скрипучую дверь, как она распахнулась снова, выпуская в морозный вечерний воздух тепло, говор и смех.

– Олег? – удивилась Катя. – Что ты тут?..

– Погулять вышел, – проворчал он.

Катя, оглянувшись на двух девушек, с которыми вышла на крыльцо, представила:

– Это Олег, из МЕТа.

– О-о… – округлили глаза девицы. Олег приосанился и мысленно назвал их клушами.

Катя подмигнула.

– Мы к остановке. А ты куда? К автобусу?

– Да, – не раздумывая кивнул он и, пропустив девушек вперёд, сунул руки в карманы и не торопясь пошёл сзади. Катины подруги интересовали его не особо, хоть и периодически оглядывались. Сама Катя независимо шагала вперёд; помпон на её шапке подпрыгивал и метался в такт шагам. Олег поймал себя на том, что улыбается, срочно стёр улыбку и сбавил скорость. Ещё подумают, что он боится отстать.

– Хорошая погода, – вздохнула Катя, когда они подошли к автобусной остановке. – Может, пешком до следующей?

Девицы согласились, Олег независимо дёрнул плечом. Пошли пешком. Тоже неплохо: сам он тут пешком ещё ни разу не ходил, хорошо бы разведать местность. Тем более что шли девчонки не вдоль автобусного маршрута, а через дворы, срезая и выбирая тропинки. Дома стояли заснеженные, сугробы кое-где поднимались почти по пояс, а пустая школа мрачно сияла изрисованными флуоресцентной краской окнами.

Фонари горели через один. «Это вам не кварталы вдоль широких магистралей», – цитатой подумал Олег, споткнувшись о засыпанную снегом корягу. На секунду показалось, что за корягой пряталось мелкое существо.

Катины подружки болтали об учёбе, зачётах, распродажах и новом катке, сама она то и дело поглядывала на телефон. Около торгового центра её сотовый в очередной раз разразился попсовой мелодией. Поглядев на экран, Катя сморщилась и прикусила губу. Хлопнула по плечу одну из подружек, что-то шепнула. Подружки, кажется, расстроились, да и сама Катя выглядела не слишком довольной.

Телефонный разговор вышел коротким. Потом она кивнула девушкам, и те, помахав, скрылись в подъехавшем автобусе.

– Едешь? – спросила Катя, копаясь в сумке и не глядя на Олега.

– Куда? – растерялся он.

– Ты же сказал, тебе до автобуса.

– А-а. Соврал, – усмехнулся он, чувствуя себя глупым и независимым одновременно.

– Я тоже не еду, – кивнув на телефон, вздохнула Катя. – Съёмки отменили. Жаль.

– Модельные? – вспомнив слова Ярослава, уточнил Олег.

– Ага. А мне так нужны были для портфолио.

– А что за съёмка?

– В кукольном театре.

Противно, сладко ёкнуло сердце. Зная, что пожалеет об этом, как только договорит, Олег открыл рот, набрал воздух и заявил:

– А тебе именно театр нужен? Или просто реквизит? У меня есть коллекционные куклы. Настоящие.

…Они возвращались обратно к общаге, и если бы не Катя, он бы ни за что не нашёл дороги. Во-первых – темно, незнакомая местность, похожие один на другой дворы. Во-вторых – болтал, болтал без умолку, местами презирая себя за виляние, местами восторгаясь собственной находчивости и красноречию, совершенно не обращая внимания, как и куда шагает.

– Отец оставил в наследство. Он всю жизнь гонялся за ними – не пропускал ни одной крупной кукольной ярмарки, ни одних гастролей. К нам однажды заехал питерский театр, и он пообщался с мастером, который знаком с венецианской средневековой марионеточной школой…

Олег видел удивление Кати, впервые видел её заинтересованность, и это разгоняло, раздразнивало всё сильней.

– Батя часто брал меня с собой в театр. Он сам очень долго проработал кукловодом, но бросил, когда мне было лет четырнадцать. Он и меня учил, я помогал ему играть кое-какие пьесы…

Катя слушала внимательно – не с той отстранённой вежливостью, как раньше, а искренне и жадно. Несколько раз открывала рот что-то спросить, но так и не спрашивала. Олег думал, что, должно быть, в её жизни тоже что-то связано с куклами – раз она так зациклена на этом, даже не перебивает.

Они уже вышли на пустырь перед общагой, когда Катя наконец задумчиво произнесла:

– Слушай… Мой друг работает в кукольном театре. Он, конечно, свинья: именно из-за него съёмка сорвалась. Но, опять же, он и достал коробку для МЕТа… Мне всё равно придётся передоговариваться с его начальством насчёт съёмок. Хочешь, вместе сходим?

Глава 12. Кукольный театр

Мои куклы для Катиного портфолио совершенно не подходили. В конце концов, кто, где и как мог снять её в общежитии так, чтобы это походило на профессиональные снимки?

Но Катя почему-то всё-таки заинтересовалась, вернулась со мной в общагу, с уважением оглядела старый, в пятнышках чемодан. Мне стало неловко от того, что он такой потрёпанный. Не перед Катей. Перед Изольдой. Я знаю, она неживая, но всё равно. Такая хрупкая, такая милая – и в таком затрапезном месте. Надо будет походить по магазинам, поискать что-то более подходящее. Или заказать – в том же кукольном театре, например. Там наверняка продают, мастерят или, по крайней мере, знают, где достать подобные вещи.

Мысль о том, что придётся ступить под пыльные золочёные своды, укрытые лоскутными ширмами, отозвалась кислой тоской.

– Всё в порядке? – озабоченно спросила Катя.

– Да. Да.

– Морщишься, будто живот болит.

– Да не, всё нормально.

Катя пожала плечами, покосилась на чемодан. Открывать я не спешил. Ну не хотелось почему-то. Не хотелось ни с кем делиться. Я понимал, она пришла именно за этим, и взять и выгнать её сейчас будет совсем уж глупо – как и рассчитывать после этого на её благосклонность.

Я вздохнул и положил руки на чемодан; он глухо скрипнул под ладонями. Я слегка нажал, и звук повторился – глубокий и мелодичный. Я не удержался, улыбнулся.

– Ты чего? – снова спросила Катя.

– Красиво.

Она озадаченно нахмурилась.

– Звучит красиво, – пояснил я.

Судя по Катиному лицу, она сочла меня за чудика. Ну, нормальные люди чемоданами для красоты и не скрипят. С тяжёлым сердцем я отщёлкнул застёжки и поднял крышку. Почти привычно зажмурился, чтобы не ослепил свет, а вот Катя не успела и заморгала, растерянная, замершая.

Я испытал какое-то глубокое, чудное ощущение, словно глотнул горячего,