Сотвори для себя мужчину - Юлия Михайлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Здесь же был составлен маршрут поездки: после Венеции и Милана москвичи желали путешествовать самостоятельно. Такое условие поставил Мел, не желая обременять итальянцев, но прежде всего самого себя. Когда Мел упомянул, что им хотелось бы провести два-три дня в каком-нибудь спокойном месте, бизнесмены вызвались заказать жилье в курортном городке Стреза на берегу Лаго Маджоре, неподалеку от Милана. Мел принял предложение, не подозревая, что оно окажет влияние на дальнейшую судьбу его семейства.
Под конец приятного вечера Даше сделали подарок; ей был преподнесен браслет, выполненный в характерной венецианской манере. Восемь среднего размера полудрагоценных камней — аметистов, хризолитов, топазов, бериллов, обрамленных тонкой золоченой проволокой, были соединены изящными металлическими звеньями.
Застегнув браслет на запястье, Даша отвела руку в сторону, не скрывая удовольствия, полюбовалась нежными переливами камней. Подарок был выбран с присущими европейцам тактом и вкусом, он был недостаточно дорогим, чтобы сойти за взятку и поставить Мела в положение "обязанного", но в то же время его нельзя было назвать банальным туристическим сувениром. Браслет Даше понравился; она любила камни и знала в них толк.
Расстались все довольные друг другом. Венецианцы проводили супругов до отеля; пешком ходить было странно для Мела, но приятно. Выждав некоторое время, Мел и Даша выскользнули на улицу и отправились бродить по ночной Венеции. Они постояли под Мостом вздохов, понаблюдали за гондольерами. В черных костюмах, черных шляпах, нередко с красным шарфом на шее, те ловко управлялись с шестом, избегая столкновения в узких каналах. Мел обещал на следующий день нанять гондолу.
— А почему же они не поют? — спросила Даша, в свое время учившаяся в музыкальной школе и помнившая мендельсоновскую "Песнь венецианского гондольера".
— Отпелись, — невозмутимо ответствовал супруг. — Без песни не поедешь?
— Поеду! На мне не сэкономишь, — рассмеялась Даша.
— Это уж точно!
…Обоим запомнилась Стреза. Номер им был заказан в престижном старинном отеле "Регина". Уставшие от светского общения, они не стали обедать в ресторане "Регина", а вышли на набережную, тянувшуюся вдоль Лаго Маджоре, и, взявшись за руки, побрели по ней, отыскивая подходящую тратторию. Почти в самом конце набережной им понравился маленький ресторанчик. В окне была выставлена огромная пицца с грибами, креветками и прочей морской шушерой; народу в зале не наблюдалось.
— Хочу здесь! — остановилась Даша.
— О'кей, малышка, кто бы возражал, а я нет! — Мел ласково втолкнул ее в прохладное, по-домашнему уютное помещение.
Они устроились у окна; через дорогу, метрах в пятнадцати, сияла зеркальная гладь знаменитого озера. Маленькие пароходики, моторные катера и просто лодки резали его поверхность в разных направлениях. Отдаленные берега терялись в знойном мареве; оранжевый парус одинокой яхты застыл как раз посредине.
— Хорошо, — сказал Мел. — Покой!
— Пожилая хозяйка в белоснежном накрахмаленном фартуке принесла им два огромных блюда с пиццей и кувшин столового вина.
— Bon appetit! — пожелала она почему-то по-французски.
— Bien merci, madame, — быстро ответила Даша.
Хозяйка по-матерински улыбнулась и, оставив молодую пару наедине, чинно удалилась на кухню, откуда тотчас послышалась темпераментная итальянская речь.
— Господи, как же я все это съем! — изумилась Даша.
— Не волнуйся, дорогая, надейся на меня! — сказал Мел.
— Да уж… — откликнулась жена.
Разомлевшие от вкусной пищи, слегка одурманенные легким вином, они выползли из прохладного зальчика на палящее солнце, и Мел предложил прокатиться на рейсовом пароходике вдоль берегов Лаго Маджоре.
— Ты захватила с собой купальники, Дашенька? Хорошо было бы поплавать!
Получив утвердительный ответ, Мел схватил жену за руку и быстро потащил к дебаркадеру.
Весь день они провели на озере, осматривая берега, купаясь, меняя пароходики. Для удобства туристов здесь все было продумано до мелочей. Пароходики отходили от пристани каждые пятнадцать минут, делая остановки в наиболее живописных местах.
На берегах озера располагались виллы и домики поскромнее, где-то висели объявления: "Сдается в наем", "Продается". Здесь же указывался телефон агентства по продаже недвижимости. Мел внимательно читал некоторые из них и что-то записывал.
— Зачем тебе это? — спросила Даша.
— Пригодится… в Москве, — туманно ответил он.
Вечером, лежа в постели в комнате с высоким окном-дверью, откуда вливались волны свежего, пахнущего водорослями воздуха, Мел затеял разговор.
— Детка, мне так понравилось на этом озере. Тишина, покой, виллы уединенные… Может, нам присмотреть здесь что-нибудь для себя? Жорж-Алекс подрастут, будем приезжать сюда летом или осенью; в Милане у меня дела… Никаких людей, только мы — семья… Хорошо… — добавил он мечтательно.
— Но, Мел, у нас же не хватит средств! Мы ведь еще за коттедж не расплатились полностью!
— Я договорюсь о рассрочке; партнерам даже выгодно привязать меня к Италии. Они и кредит дадут, и с рассрочкой помогут. А вообще-то, детка, это не твои заботы! От тебя требуется только "нравится- не нравится", "да- нет". Ну как?
"Как! — сказала себе Даша. — Он еще спрашивает! Если уж обосноваться в Италии, то, конечно, здесь, на Лаго Маджоре. Здесь он не будет пялить глаза на темпераментных баб, стадами бродящих по улицам больших городов; сексуально озабоченные внучки Лоллобриджиды и Софи Лорен сюда не доберутся…"
— Я согласна, — произнесла вслух по-женски практичная Даша.
И Мел, горячо целуя жену, даже не подозревал, какие мысли роились в ее хорошенькой головке. Но Даша отлично знала "свою линию". Как и всякая женщина, которой подфартило заполучить мужчину "без изъяна", она всегда держала в уме возможность его потенциальной измены. Так уж устроена жизнь: женщина должна предусмотреть, чтобы удержать мужчину от соблазна опрометчивых поступков!
…Мелу больше всего полюбилась Флоренция — удивительный город-бонбоньерка, сказочно нарядный и абсолютно несовременный. Все в нем отвечало душевному складу Мела: и мужество средневековых горожан, не раз в прошлом отстаивающих свою независимость, и поклонение красивым женщинам, сохранившееся у горожан современных, и особый домашний уют, ощущаемый не только внутри зданий, но и на залитых солнцем улицах, распланированных так, что, бродя по ним, можно было заблудиться. Мел долго любовался статуей Давида на площади Синьории, воспринимая его как воплощение цветущей мужественности; Давид импонировал его представлениям о предназначении мужчины в этой земной юдоли.