Полная безнаказанность - Жаклин Арпман

— Почему ты так уверена?

— Это противоречило бы образу, который ты для себя выбрала и который ему нравится.

— Какой образ? — искренне удивилась Альбертина.

— Женщины прямой, абсолютно честной, бескорыстной. «Постившейся» целых тридцать лет, чтобы его соблазнить.

— Но все так и есть!

— И ты этим воспользовалась. Сама знаешь. Ты показала ему себя такой, какая ты есть, но у тебя не было выбора. Обмана не было — ты действительно вела жизнь добропорядочной женщины, правда вынужденно. Но такова ли ты на самом деле?

— Не знаю. Я почти ничего не знаю о себе, Мадлен, моей жизнью всегда управляли обстоятельства.

В этом Альбертина была права. Они молча переглянулись, ощутив мгновенный прилив взаимного сочувствия.

— Думаешь, вы будете счастливы вместе?

— Как буду жить я, не знаю. Но с «Ла Дигьер» точно все будет хорошо.

Мадлен на мгновение замолчала и посмотрела на меня.

— Этим все было сказано, мсье.

Она во второй раз назвала меня мсье, и я очень огорчился.

— Почему вы не обращаетесь ко мне по имени? Я ведь внял вашей просьбе и называю вас Мадлен. Когда вы говорите мне «мсье», я начинаю чувствовать себя посторонним, хотя надеялся, что здесь меня считают другом.

Мадлен добродушно рассмеялась.

— Я просто еще не привыкла к своему новому статусу. Обещаю постараться.

В доказательство она закончила фразу, назвав меня по имени.

Полагаю, вы уже поняли, сколь важную роль играл при Фонтанене Жуанне. Они жили бок о бок пятнадцать лет. Жуанне наняла госпожа Фонтанен — она терпеть не могла водить машину, особенно в Париже с его вечными пробками. Фонтанен время от времени прибегал к услугам шофера жены и открыл для себя, как это удобно: сидишь себе на заднем сиденье, изучаешь бумаги, делаешь нужные звонки по сотовому. Он все чаще ездил с Жуанне, вызывая притворно возмущенные протесты жены. Супруги договорились, составили устраивающее их расписание, и Жуанне стал возить обоих. Он первым узнал о смертельной болезни госпожи Фонтанен, потому что она страшилась реакции мужа на трагическую новость и все оттягивала и оттягивала объяснение с ним. Жуанне переубедил хозяйку, объяснив, как это ужасно для мужчины — узнать, что он пребывал в счастливом неведении, когда все было уже потеряно. Он помогал ей, как мог, был даже сиделкой, а после смерти госпожи Фонтанен стал опорой вдовцу.

Именно Жуанне помог нам понять характер и натуру Фонтанена: этот в высшей степени успешный и деловой человек, весьма рассудительный профессионал, в личной жизни был порывистым, вечно строил планы и не терпел, если их осуществление откладывалось. Он насел на Антуана и, горя желанием немедленно начать ремонт крыши, послал его в Анже и Португалию на поиски черепицы. Узнав о проблемах с грузовичком Сары, Фонтанен поинтересовался у Жерома, что ей хотелось бы получить взамен, и немедленно сделал заказ. Знай об этом Жуанне, он наверняка посоветовал бы хозяину не пережимать, не наседать на людей, подавляя их своими благодеяниями, хотя не факт, что Фонтанен прислушался бы к его мнению. Вот так, едва успев появиться в доме, Фонтанен решил две серьезные проблемы, ошарашив Сару и смутив Альбертину.

— Друг мой, мы пока даже не женаты!

— Но поженимся через две недели, а крыша ждать не может. Погода стоит хорошая, но Антуан сказал мне, что опасается сентябрьских дождей.

Почувствовав, что госпожа ла Дигьер испытывает неловкость, он добавил:

— В любом случае, когда придут счета, мы уже станем супругами!

Фонтанен точно знал, какой именно брачный контракт они подпишут: Альбертина останется единственной владелицей собственного имущества, а его состоянием они будут владеть на паритетной основе, кроме того, в завещании он объявит ее единственной наследницей.

— Так что в конечном итоге вы заплатите за все собственными деньгами.

Она все еще колебалась.

— Адель сказала бы, что вы «заморачиваетесь» ненужными предрассудками, — продолжил он.

— Адель простодушна, как любой, кто ни разу не сталкивался с грубой реальностью. Девочка считает себя циничной, но она просто наивна, — ответила Альбертина. Разговор становился для нее мучительным.

— Помнится, вы обещали, что поможете мне получать удовольствие от денег, которые я, неизвестно для чего, накопил. Я влюбился в ваш дом с первого взгляда: не познакомься мы раньше, я стал бы ухаживать за вами, чтобы заполучить его.

Столь веские доводы сломили остатки сопротивления.

Фонтанен мерил шагами коридор, осматривал пустующие комнаты, заглядывал — якобы случайно — в жилые.

— Всего я насчитал двенадцать комнат, — сообщил он Альбертине.

Она весело рассмеялась:

— Когда все ла Дигьеры собирались здесь, места не хватало, и слуг приходилось селить на чердаке, разгораживая помещение шторами, чтобы создать хотя бы подобие уединенности.

— Н-да… Но неужели никому никогда не приходило в голову устроить здесь роскошную гостиницу? Изысканное пристанище для усталых путешественников?

«Нужно будет рассказать ему историю семьи во всех подробностях, — заметила Альбертина, передавая этот диалог Мадлен. — Он не понимает, что разорение подкрадывается к человеку мелкими шажками, не оставляя времени на грандиозные планы».

— Пришлось бы вкладывать деньги. Много денег. А у нас их не было: чтобы заткнуть очередную дыру, мы каждый раз что-нибудь продавали.

— Ну конечно! Конечно, я все понимаю. — Убежденности в голосе Фонтанена она не услышала. — Хотя всегда можно взять заем. Усадьба стоит очень дорого.

— Чтобы брать в долг, нужно быть уверенным, что сумеешь вернуть.

— Из его слов следовало, что мы не слишком хорошо справлялись с делом, — сказала мне Мадлен, — но с ней, сами понимаете, я этими мыслями делиться не стала!

Сланец, добывавшийся в Португалии, был другого оттенка, чем тот, что добывали в старинных, давно истощившихся французских карьерах, и Антуан опасался, что португальская черепица им не подойдет. Фонтанен решил проблему просто:

— Ищите самую подходящую, а если не найдете, переложим всю крышу.

Счет в этом случае пошел бы на тысячи евро, но Антуан, к великому облегчению Альбертины, сумел-таки подобрать нужный цвет и вернулся ко дню свадьбы.

Сама церемония была очень скромной и длилась не дольше десяти минут, при обмене клятвами и кольцами присутствовали девочки и свидетели: Мадлен со стороны Альбертины, и Жуанне со стороны жениха. Потом все вернулись в «Ла Дигьер».

Праздник получился чудесным. Фонтанен снял для своих друзей гостиницу в М***, все они оказались хорошо воспитанными людьми и сделали вид, что не заметили, в какой упадок пришла усадьба. На празднество съехались все родственники, клиенты Сары, коллеги Шарлотты и даже издатель Альбертины. Он был потрясен, обнаружив, в каком удивительном мире живет столь ценимая им сотрудница. Во дворе и за домом установили длинные столы на козлах, натянув над ними на случай дождя тенты. Поставщик из Л*** привез разнообразнейшие блюда, а для танцев сколотили импровизированную сцену. Гости пили, ели и танцевали до поздней ночи. Так в «Ла Дигьер» не веселились уже лет сто.

Тем вечером Адель впервые спросила у Сары, кто ее отец.

— Почему ты заговорила об этом сейчас?

— Я никогда не была на свадебной церемонии: вы с Шарлоттой обошлись без формальностей, — рассмеялась Адель.

Она наморщила носик, чуточку поколебалась и решительно продолжила допрос:

— Это Жером?

Сара ужасно удивилась:

— Жером? С чего ты взяла?

— С того, как он на меня смотрит, как называет иногда своей «дорогой малышкой», явно не имея в виду ничего такого.

— Очень на это надеюсь. Заигрывать с девочкой, которой нет и пятнадцати, в его-то возрасте!

— Не уклоняйся!

— Это не Жером, — сказала, как отрезала, Сара.

— Но ты знаешь, кто это?

— Конечно! Что ты себе позволяешь!

— Перестань, мама! Можно подумать, ты не слышала всех этих историй о девицах, которые ухитряются на одной вечеринке переспать с кучей парней!

— Я подобными играми никогда не увлекалась, — бросила Сара, не зная, обидеться ей или рассмеяться.

— Почему ты так и не сказала мне, кто он?

Сара пробормотала что-то невнятное, чувствуя себя при этом полной дурой, а, пересказывая разговор Мадлен, нехотя признала, что Адель, пожалуй, права. Мадлен тоже поинтересовалась, почему Сара никогда ничего никому не говорила. «У меня были на то свои причины…» — ответила та, но голос ее в разговоре с дочерью звучал куда увереннее, чем в беседе с… теткой? В конце концов, официально Мадлен действительно приходилась Саре тетей.

— Я читала, что знать имя отца — важно для каждого человека. — Адель и не думала сдаваться.

— В нашей семье отцов не слишком жалуют. Они рано умирают, а нас оставляют расхлебывать неприятности. Так что уж лучше обойтись без них.