Вестник в старом мире - Revan
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот встреча, — Вадим поймал за руку проходящего рядом слугу с чайником, — Чаю.
— Сейчас, вашеблогородие.
***
В Петербурге лил дождь. Солнце спряталось за облаками, и на улицах ходили пожарные, которые зажигали уличные фонари. Но на кладбище никто не зажигал фонарей, поэтому Микола и Алексей копали в полумраке.
— Почему, мы должны торчать здесь, пока Призрак трет шкуру в читальном клубе? — Алексей выкинул из ямы больше воды чем земли.
— Кто виноват, что ты бабушку именно сегодня прикончил, выбрал бы день посветлее, — хохотнул Микола и чихнул.
Он держал зонтик над Алексеем.
— Я тебе в десятый раз говорю: она сама. Ну вот потащил черт старую погулять со сломанной ногой, я-то здесь, при чем?
— Хорошие люди помогают пожилым, — Микола снова чихнул, — Все хватит, вылезай.
— Помоги, — Алексей подтянулся за протянутую руку, утопая в грязи.
Гроб со старушкой они поставили рядом на санки, чтобы не гнать лошадей на кладбище. Не нравилось здесь животным.
— Я тащу гроб, а ты закапываешь! — Алексей погрозил лопатой Миколе, обходя санки.
— Тащим вместе, закапываем вместе.
— Да я спины не разгибаю! — Алексей приоткрыл крышку гроба, по которому барабанили капли дождя.
Еще не прошло и суток после смерти женщины. В ней угадывались аристократические черты и скверный характер.
— Что на мертвеньких потянуло? Мертвая женщина, еще сутки женщина? — Микола шутил, развязывая веревки, которые держали гроб на санях.
— Типун тебе на язык, окаянный, — Алексей перекрестился, уже потянулся закрыть крышку, как поскользнулся и упал.
— Вставай, чего разлегся? — Микола согнулся в приступе смеха.
— Шутник хренов, помоги, скользко, — Алексей потянулся, схватившись за гроб, но гроб, не привязанный к санкам, соскользнул.
— Мать моя женщина, убегает! — крикнул вслед ускользающей старушке Микола и бросился следом.
Шуваловское кладбище стояло на склоне холма, с которого не скользил, а летел гроб. В полумраке за ним бежали перепачканный в грязи Алексей и промокший Микола.
Разбитая дождем дорога выходила на Выборгское шоссе, которое не освещалось в сороковые годы. Поэтому приближение разогнанного до состояния полета гроб, возница Лаврентий заметил, когда изменить хоть что-то было уже поздно. Как вражеский снаряд гроб пробил дверь кареты насквозь, застряв в салоне. Застрял он без крышки, которая отлетела, для лучшей баллистики снаряда, поэтому высокопоставленный гость столицы - Герр Зонен смотрел на лицо мертвой графини с открытым ртом.
По-русски помощник Прусского посла говорил плохо, но от удивления смог выдавить:
— Мама?
***
Вадим вернулся домой под вечер. Слуги накрыли стол, поставили чайник. В доме царила атмосфера подозрительного спокойствия и уюта.
— Так, непорядок, — Вадим пошел по комнатам в поисках денщика.
Ефим нашелся у большого зеркала. Он вычесывал седые волосы и поправлял маленькими ножничками бороду.
— Собрался куда? — Вадим облокотился на косяк двери в будуар.
— Не только вам красивому по городу ходить. Вы же разрешите вашблогородь? — с надеждой спросил Ефим.
— Конечно, какие проблемы, — пожал плечами Вадим, — Кому так повезло?
— Стыдно признаться.
— Ну ты не на допросе, а я не следователь, мне можешь сказать.
— К Гертруде вашей, — заявил Ефим и выпятил грудь.
— Почему к моей? — удивился Вадим.
— Не знаю. Тянется она к вам, но я лучше подойду, или скажите не по Сеньке шапка?
— Что ты из меня злодея делаешь? Хочешь проломить ворота этой германской крепости, так я не против. Она не ко мне, а к моим деньгам тянется. Сложно одной женщине в городе.
— Эх, совсем обескультурили в столице. В церковь вам нужно, вашблогородь, а я пошел, — он убрал ножницы и надел хороший, но не очень дорогой фрак. Вадим платил большую зарплату, которую Ефим отправлял домой.
— Точно не будете против? — встав в дверях, уточнил денщик.
— Могу для уверенности пинка дать, — беззлобно пошутил Вадим, закрывая дверь, — С богом!
Ефим спустился по лестнице, насвистывая маршевую песню. У подъезда его ждала карета.
— Охренеть, — Вадим проводил взглядом денщика и пошел к себе в кабинет.
Тяжелую дубовую дверь он запер на ключ, чтобы слуги не мешали. За большой картиной с изображением императора Всероссийского Николая Первого, стоял сейф. Вадиму понравилась модель, которая была у месье Мореля, поэтому он купил себе такой же.
Он работал всю ночь, по одному обрабатывая напильником маленькие металлические цилиндры. Каждый раз, когда Вадим брал заготовку в руки, его глаза светились слабым синим светом. Одинаковые до миллиграмма обтесанные гирьки он расставлял группами по весу в деревянные футляры.
Так прошла ночь, Вадима от работы отвлек осторожный стук в дверь. Это служанка звала на завтрак. Заперев дверь сейфа с эталонами, Вадим пошел на кухню, где его ждали румяные драники со сметаной и дольками колбасы.
— Свежая газета, — поклонился слуга, наливая свежий чай.
— А Ефим еще не пришел?
— Нет, вашеблогородие.
— Ну хорошо, — Вадим развернул свежую газету с кричащим заголовком: "Сенсация! Пропавшая мать протаранила карету уважаемого сына!"
— Господи, что за бред, — Вадим отложил газету, — Есть что-то зарубежное?
— Сейчас посмотрю, вашеблогородие.
Вадим выписывал все доступные в Петрограде газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий.
— К вам гости. Прикажете впустить? — вернулся слуга с утренней корреспонденцией.
— Пускай, — Вадим вытер рот салфеткой, когда в гостиную зашли перепачканные в грязи Микола с Алексеем.
— Прости, те, — извинился Микола, мявший от нервов шапку, — Мы с плохими новостями.
— Рассказывайте.
Выходил Вадим из дома скверно матерясь. Дождь перестал лить и тучи расступились, уступив место густому как кисель туману. Только стук копыт раздавался по мостовой ранним утром.
— Вы еще сюда приперлись, олухи царя небесного. Я вас в бочки закатаю и по Балтике спущу, как вы должны были сделать! — Вадим шумел не из злобы, скорее от раздражения.
— Не ругайся, нащальника, — вжался в плечи Микола, — мы же по-человечески хотели, по христьянски, уважаемая же старушка.
— Была, — вставил Алексей и прикусил язык, поймав острый взгляд Вадима.
