Мечник - Василий Сахаров

— Мужики, — окликнул я своих воинов, — положение у нас тяжелое, а потому, высказывайтесь все. Вы наши правила знаете, и в такой ситуации каждый боец право голоса имеет. На принятие решения есть десять минут.

— Кто-то должен остаться, — подал голос Лист-пулеметчик, — и пусть это буду я. У меня с ногой проблема, подвернул в карьере. Патронов при мне три сотки, так что помогите выкопать под этим дубом окопчик, оставьте гранат пяток и автомат. Гарантирую, час времени отыграю, слева откос в овраг, впереди кустарник колючий, а справа бурелом сухостойный, так что, не сомневайтесь, все будет путем.

— Врешь ты все, Лист, — это его дружок Сало, в мирной жизни мордастый парень, чем-то напоминающий бульдога, а сейчас, худющий и похожий на жердь скелетон с обвисшими щеками, — с ногой у тебя порядок, и если ты останешься, то и я тоже.

Остальные бойцы угрюмо молчали, и когда я смотрел на них, отводили глаза в сторону. Понимаю, у каждого дома семья, и только Лист с Салом, пока холостые и могут отвечать лишь за себя. Взгляд не отвели только двое, Крепыш, которому все было по барабану, и тульский повольник Сеня Бойко, оказавшийся неплохим бойцом, и уже успевший за эти дни обзавестись автоматом, снаряжением и обувью одного из наших погибших парней.

Конечно, если приказать кому-то остаться, он останется, мой авторитет среди воинов высок и я работодатель. Однако же, именно поэтому я и устроил опрос, что не хотел решать судьбу моих товарищей. В общем, понятно, кто готов обеспечить отход всей группы, а значит, здесь останется четыре человека, Сеня, Лист, Крепыш и я. Прекрасно понимаю, что шансов выжить не так уж и много, но что-то в душе, говорит мне о том, что я все же уцелею в этом бою. Возможно, это самый обычный самообман, а может быть, та самая интуиция, которая не раз мне жизнь спасала.

Я высказался, и бойцы недовольно зашумели, а пара человек даже пожелала вместо меня остаться. Такое ко мне отношение я ценю и слова воинов запомню, но пришлось прикрикнуть на них, и объяснить, что риск мой оправдан, и пара неплохих идей насчет того, как оторваться от противника, у меня в голове имеется. Опять же, из всей нашей группы, по сравнению с остальными, мы четверо самые бодрые, а значит, если напряжемся, то после боя сможем быстро покинуть позицию и догнать остальных.

— Воины, время на отдых вышло. Пока меня с вами не будет, старшим назначаю Кума. Встретимся на южном выезде из Дружковки. Встали! — даю я команду своим бойцам, и спустя пару минут, оставив нам большую часть боеприпасов, последние мины и СВД, они покидают небольшую полянку, и уходят на юго-восток, в сторону Дебальцево. Поворачиваюсь к оставшимся и говорю: — Надо чтобы все преследователи на опушку этого леска подтянулись, а значит, что продержаться нужно всего пару часов. Слева и справа за лесом овраги и карьеры, и чтобы через них пройти, сектанты потратят как минимум часов десять.

— А как отходить будем? — спросил Лист.

— У тебя как, бронебойно-зажигательные остались? — вместо ответа задаю я ему встречный вопрос. Пулеметчик смотрит на сухостой и кустарник перед нашей позицией, переводит взгляд на пожухлую от летней жары густую траву, стелющуюся валками вдоль кромки леса, понимающе кивает, и отвечает:

— Да, полсотни и все в одной ленте, вперемешку с трассерами.

— Вот ее и оставишь напоследок, — с трудом встаю и поворачиваюсь к Крепышу и Бойко: — Давайте позицию готовить. Крепыш, бери две оставшиеся МОНки, и ставь метров за тридцать от этого дуба, направление на кустарник. Потом пройдешь по окраинам поляны, войдешь в заросли и на проходах накидаешь по пять растяжек с каждого фланга, центр не трогай. Сеня, ты помогаешь Листу вырыть два окопчика, один слева от дерева, — кивок на мощный дуб, — второй справа.

— Понял, — кивает Крепыш, и направляется к рюкзачку с минами и гранатами.

— Ясно, — Сеня помогает подняться пулеметчику и они, взяв две саперные лопатки, начинают выбирать место под стрелковые ячейки.

Воины при деле, а я, взял СВД с тремя стандартными снаряженными магазинами, прошелся по сухому травостою вдоль полянки, удостоверился в том, что он должен хорошо гореть, и направился на опушку, находящуюся от нас метрах в шестидесяти. У меня задача самая простая, немного придержать идущих по нашему следу дикарей, а так же приманить тех, которые по оврагам таскаются и обходной путь ищут. Не могу сказать, что я отличный снайпер, это было бы неправдой, но из нас четверых, я стреляю лучше всех, и с винтовками дело имел, в том числе и с «драгункой», которая со мной, так что, Вильгельма Телля изображать не буду, и на сотне метров дикарей приторможу, чтоб не зарывались. У них, кстати, тоже снайперки имеются, но стрелять с опушки леса, как я собираюсь, и с невеликого по размерам чистого поля, покрытого редким кустарником, это две очень большие разницы, так что, Мечник выходит на отстрел неоварваров безбоязненно.

Ага, тропинка заканчивается и передо мной открытое пространство. Заваливаюсь в кусты боярышника, идущие по окоему леса, расчищаю себе место, сектор обстрела и, приготовив лежку, становлюсь на одно колено. В ПСО-1 рассматриваю свои будущие жертвы и, в который уже раз, поражаюсь их выдержке, выучке и подготовке. Ведь вижу, что они устали не меньше нашего, но держатся все же бодрей. Может быть это эффект охотника, который тянет их за нами, но думается мне, что это какая-то чисто психологическая подготовка, когда человек прет вперед ради какой-то идеи, и ему плевать на то, что организм стонет и плачет. А когда это накладывается на отличнейшую подготовку, то результат превосходит всякие ожидания. Воины сектантов яркий тому пример, двигаются по полю так, как если бы я уже вел огонь, приближаются к опушке осторожно, опасаются засады, но, тем не менее, скорость у них приличная, вроде бы и не бегут, а километров семь в час выдают.

Впрочем, до передовых дикарей еще метров пятьсот, и для стрельбы далековато. Не знаю почему, наверное, ассоциативное мышление в связи с предстоящей стрельбой из СВД сработало, но вспомнилась песня группы «Трупный Яд», которую любил напевать наш бригадный инструктор по снайперской подготовке и, тихонечко, сам себе я стал проговаривать слова:

«Вчера я стрелял по воронам, и случайно попал в депутата,То ли он медленно бегал, то ли стало их слишком много.Он отстаивал раньше в Госдуме, интересы электората,Теперь он лежит и не дышит, и не служит больше народу.Не поедет он больше в Госдуму, не решит наболевших вопросов,Не взмахнет депутатским мандатом, не порадует новым законом,Не повесит на всех перемены, не поборется с терроризмом,Улыбнуться не сможет с экрана, полморды снесло потому что.Я возьму пятьдесят магазинов, и поеду в Москву на охоту,Настреляю, сколько успею, и наделаю кучу подранков,Поснимаю их грязные шкурки, застелю ими пол в коридоре,А на стенку прибью гвоздями, черепа самых главных баранов».

Песенка улыбнула, и подумалось о том, что где сейчас эта Госдума, эти депутаты, и эта самая столица России город-герой Москва. Хм, Госдума не уцелела, депутатов тоже нет, а вот Москва, если верить редким и обрывочным сообщениям, прилетающим через эфир в наш Краснодарский радиоцентр, все еще стоит. От посторонних мыслей как-то взбодрился, отвлекся от собственной усталости и когда до дикарей, все так же, короткими бросками пересекающих поле, оставалось метров сто пятьдесят, я был готов к бою на все сто процентов.

Предохранитель, щелк! Досылая патрон, лязгнул затвор, деревянный приклад плотно прижат к плечу, и я смотрю на мир сквозь оптику ПСО. Только на секунду я замешкался, успокоил сердце и дыхание. Все в норме. Работаю!

А вот и первая жертва, по иронии судьбы, неосторожный вражеский снайпер из диверсионного отряда, молодой загорелый паренек на миг застывший на одном месте. Выстрел! Приклад винтовки бьет в плечо, а ствол подлетает чуть вверх, и тут же вновь принимает горизонтальное положение. Дикарь, в которого я стрелял, раскинув руки, валяется на земле. Есть! Для меня это как знак, что сегодня наши дела сложатся хорошо, так я загадал на этот выстрел.

Остальные вражеские воины залегли в рытвинах и под кустами, а пару раз где-то в поле бликнул отблеск вражеского снайперского прицела. Это норма, они лежат, а мне того и надо. Вот, еще один вражеский боец засветился и, не раздумывая, делаю два выстрела подряд. Не убил, но подранил врага, и это точно. Проходит пара минут и в поле раздается неразборчивый крик вражеского командира, видимо, какая-то клановая команда. С левого фланга, вдоль глубокого оврага зигзагами к лесу кидается несколько вражеских бойцов, все как один, матерые волки лет за тридцать. Понимаю, что это отвлекающий маневр и, не обращая на них никакого внимания, полностью концентрируюсь на правом фланге. Так и есть, я разгадал намерение вражеского командира. Сразу два десятка молодых воинов из клана Красного Ромба резко поднимаются с земли и мчатся вперед.