Бунт Хаус - Калли Харт

виновата в бедственном положении ее подруги, но потом замечает Дэшила, слоняющегося у стойки, и ее лицо мрачнеет. — О нет. Нет, нет, нет. Я не знаю, кто ты и как тебя зовут, мальчик, но тебе лучше исчезнуть с моих глаз ровно через две секунды, иначе ты пожалеешь, что вообще родился.

Дэшил почти мурлычет.

— Мэм, я нигилист. Мне на самом деле все равно, буду я жить или умру. Собрать такое количество энергии, которое потребовалось бы, чтобы пожалеть, что я вообще родился, очень маловероятно с моей стороны. Однако я одобряю эту воодушевляющую речь. Можно мне капучино, когда у вас найдется минутка?

Джаззи прищурившись смотрит на него.

— Мальчик, тебя, должно быть, в детстве ударили по голове. Здесь ты ничего не получишь. А теперь проваливай отсюда, пока я не вызвала копов на твою задницу.

Я восхищаюсь упорством Джаззи. Она работает официанткой в забегаловке в маленьком городке, вероятно, зарабатывает минимальную зарплату. Джаззи знает, что Дэшил учится в Вульф-Холле. Она могла бы догадаться, что Дэшилу стоит сделать один единственный звонок своему отцу, и закусочную выкупят и закроют еще до того, как она успеет пнуть задницу ублюдка. И все же она говорит то, что думает и не позволяет ему запугать себя. Действительно, храбрая женщина.

Дэшил ухмыляется. Эта ухмылка выбивает меня из колеи и заставляет захотеть спрятаться в укрытие.

— Вы напоминаете мне мою бабушку. Она была очень откровенной женщиной. Я терпеть её не мог.— Он проводит языком по зубам, отталкиваясь от стойки. — Я выполню вашу просьбу и постараюсь держаться подальше. Впрочем, мои друзья могут приказать мне сходить за кофе. Я был бы вам очень признателен, если бы вы сократили количество слюны в нем до минимума. Будьте так любезны. — Он уходит, так и не взглянув на Карину снова.

— Самодовольный маленький кусок дерьма. Держу пари, что никто не шлепал его по заднице. Хотела бы я сделать ему одолжение, положить к себе на колени и вытряхнуть из него все дерьмо, чтобы не умничал.

— Я бы не стала, Джаз, — угрюмо говорит Карина. — Ему бы это только понравилось.

Час спустя, после того как мы выбрали себе еду и опустошили наши кофейные чашки, ни один из нас больше не был в настроении тусоваться, Карина повезла меня обратно в академию. Она останавливается посреди дороги за пару миль до длинной извилистой подъездной дорожки, ведущей к Вульф-Холлу. Мы стоим посреди дороги с работающим на холостом ходу двигателем, Карина смотрит прямо перед собой через ветровое стекло.

— Карина? Что случилось?

Она моргает, словно возвращаясь в свое тело.

— Справа. Сквозь деревья. Посмотри достаточно внимательно, и ты увидишь его.

— Что увижу?— Я щурюсь через правое плечо, вглядываясь сквозь густую листву деревьев.

— Дом, — говорит она. — Бунт-Хаус. Место где они живут. Все трое вместе — их маленькая крепость против всего мира.

Это требует некоторого усилия и повторного поворота моей головы, но там... да, теперь я вижу очертания здания. Трехэтажное сооружение — дерево, бетон, стекло. Оно так искусно слилось с камуфляжем леса, что его невозможно было бы различить, если бы вы не знали, что оно там находится.

— Если ты когда-нибудь окажешься одна на этой дороге, Элоди, не стучи в эту дверь, чтобы позвать на помощь, — бормочет Карина. — Что бы ты ни делала, независимо от обстоятельств, не ступай в этот дом. К лучшему это или к худшему, но ты уже никогда не будешь прежней.

Я даже не видела Рэна в закусочной, но чувствовала его присутствие достаточно отчетливо. Когда Карина заводит машину и жмет на газ, я снова испытываю то же самое покалывание. Мне кажется, что Рэн Джейкоби наблюдает за мной. Карина может уносить меня прочь от Бунт-Хауса так быстро, как ей заблагорассудится, но...

Я не смогу сбежать из этого места… или от него.

Глава 8.

РЭН

МЫСЛЕННО ВОЗВРАЩАЮСЬ НАЗАД в закусочную, где, прислонившись к столу в нашей кабинке, прижимал плоское тупое лезвие ножа для масла к мясистой подушечке большого пальца, уставившись ей в затылок и гадая, что за чертовщина творится у нее в голове.

Мне никогда раньше не было дела до того, что думает или чувствует девушка, но я не могу удержаться, чтобы не попытаться собрать воедино загадку Элоди Стиллуотер. Скучает ли она по своей прежней жизни? Ее старым друзьям? Скучает ли по солнцу, жаре, океану, песку? Готова ли на все, чтобы вернуться назад, в Израиль к отцу и той жизни, к которой привыкла?

Понимаю, что превратился в пародию на самого себя, идя по старым, знакомым тропинкам на свои занятия в Вульф-холле. Стараюсь сохранять видимость привычной скуки и полного безразличия, хотя на самом деле я совсем не безразличен. Мне вовсе не скучно. Впервые за очень, очень долгое время мои уши навострены, ум занят, и каждая часть моего существа обращена к девушке, которую я толком даже не знаю.

Я хочу знать о ней все, что только можно, и хочу обладать этими знаниями, владеть ими, так же, как хочу владеть ей. Я твердо решил сделать ее своей марионеткой. Моим питомцем. Вызов такой непостижимой задачи делает мой член тверже гребаного вольфрама.

— Ладно. Все успокойтесь. Глаза на меня, друзья. Мне нужно знать, что каждый из вас меня слушает. Это касается и тебя, Джейкоби. Давай. Сними очки. И вообще, какого черта ты носишь темные очки в помещении?

Сегодня Фитц надел свой вельветовый блейзер цвета детского дерьма. Он надевает этот блейзер только тогда, когда читает Байрона или Рильке и воображает себя одним из романтиков. Несчастный ублюдок. Он недостаточно измучен в этой жизни, чтобы стать хорошим поэтом. С преувеличенной осторожностью я спускаю свои Вайфареры вниз по переносице, сверля его взглядом, пока он бросает сумку с бумагами к своим ногам. Мне не нужно объясняться с ним, и уж точно не признаюсь, что я надел солнцезащитные очки на урок английского, чтобы спокойно наблюдать за одной очаровательной студенткой, сидящей в другом