Когда сгущается тьма - Джеймс Гриппандо

— И все-таки начни переговоры, ладно? Если почувствуешь себя не в своей тарелке, подключишь кого-нибудь еще.

Винсент молчал.

— Винс, соглашайся, прошу тебя. Если ты сейчас откажешь шефу в ее просьбе, работать переговорщиком тебе больше не придется.

Он продолжал хранить молчание.

— Чтоб тебя черти взяли, Винс! Чему ты собираешься учить курсантов в академии? Тому, как сдавать свои позиции? — Она испугалась, что переборщила и нанесла ему удар ниже пояса. Однако через секунду выяснилось, что ее слова подействовали на него, как она и рассчитывала.

— Хорошо, — сказал он. — Я начну этот разговор.

Ей было жаль, что он не видит, как заблестели ее глаза от гордости за него. Поэтому в знак благодарности она просто легонько сжала его пальцы. Остальную часть пути до въезда на Бискейн-бульвар они проделали в полном молчании.

ГЛАВА 19

Бискейн-бульвар был перекрыт с севера и юга. Опустевшая оживленная магистраль производит тягостное впечатление, особенно ночью, да еще когда в окружающей темноте мечутся синие сполохи включенных полицейских мигалок. Джек не видел главного проспекта Майами таким пустынным с того времени, когда Южную Флориду атаковал ураган Эндрю. И прибывшие автобусы с бойцами СВАТа лишь усугубили общий драматизм обстановки. Автобусов было два: один из управления полиции Майами-сити, другой — из департамента полиции округа Майами-Дейд. За автобусами с бойцами следовала карета «скорой помощи» — как говорится, на всякий случай.

Джек молил Бога, чтобы Тео она не понадобилась.

Он стоял на парковочной площадке ресторана в нескольких сотнях ярдов от мотеля «Бискейн мотор лодж». Силы правопорядка обустроили здесь нечто вроде временного штаба. Стратегически штаб расположился в очень удачном месте: достаточно близко от места преступления и одновременно среди неисчерпаемых запасов гамбургеров, жареной картошки и кофе, что, конечно, тоже полезно для дела.

Рана на голове Джека перестала кровоточить: один из медиков промыл ее и наложил повязку. Но от предложения отправиться в госпиталь он решительно отказался. Тем более донимавший его звон в ушах значительно уменьшился — стрельба над ухом из пистолета в замкнутом пространстве автомобиля не самая полезная вещь для слуха.

Автобусы СВАТа и сопровождавшая их «скорая помощь» подъехали к ресторану и остановились на парковочной площадке. Минутой позже на подъездной дорожке появился микроавтобус с черно-зелено-голубой эмблемой департамента полиции округа Майами-Дейд. Торчавшие на крыше антенны свидетельствовали, что машина снабжена всеми необходимыми средствами связи для руководства полицейскими подразделениями и установления контакта с преступником. В этот момент задние двери автобусов распахнулись, и оттуда посыпались бойцы элитного отряда по контртеррористическим операциям и освобождению заложников. Они были вооружены автоматическими винтовками М-16 и одеты в традиционную черную форму СВАТа. Помимо винтовок бойцы имели стальные каски, бинокулярные очки ночного видения и бронежилеты. Со стороны казалось, что они не только готовы в любой момент приступить к активным действиям, но просто жаждут этого.

Офицер подвел Джека к автобусу с эмблемой полиции Майами-сити и представил сержанту Чавесу, возглавлявшему антикризисную команду.

— Постойте здесь минутку и никуда не уходите, — сказал Чавес. — Мне очень нужно с вами поговорить.

Он направился к руководителю антикризисной группы округа Майами-Дейд, и между ними сразу же разгорелся горячий спор, являвшийся, судя по всему, продолжением дискуссии, которую до этого они вели по телефону. Джек не слышал, о чем они говорят, но догадывался, что речь идет о том, кто будет руководить операцией и как именно ее проводить.

По счастью, разногласия начальства не обескуражили людей, находившихся в кризисной зоне. Джек наблюдал, как они шагали от дома к дому, от двери к двери, объясняя местным жителям, что выходить на улицу при сложившихся обстоятельствах крайне опасно. Сверху послышался рокот лопастей геликоптера. Вертолет летел достаточно низко, чтобы Джек мог прочитать на его борту логотип новостной программы «Экшн ньюс».

— Слишком близко! — громко крикнул Чавес, и его наконец услышали все, находившиеся около штаба. — Скажите ему, чтобы не висел над головой!

Один из офицеров схватил мегафон и приказал пилоту вертолета держаться оговоренной высоты и расстояния от места происшествия. Но команда никакого эффекта не возымела.

Спор о способах разрешения кризисной ситуации продолжался еще несколько минут. Все это время бойцы двух полностью вооруженных групп захвата ожидали инструкций, поглядывая на симпатичных женщин-полицейских из штаба и болтая на отвлеченные темы. Вслед за последней перестрелкой в мотеле «Бискейн мотор лодж» и вокруг него установилась тишина, продолжавшаяся уже более четверти часа, и Джеку оставалось только гадать, в каком положении находится Тео. В чем он не сомневался, так это в том, что Фэлкон жив и полностью контролирует ситуацию. Оставалось только надеяться, что Тео все еще находится у него в заложниках. О худшем варианте развития событий думать не хотелось.

Джек подошел к Чавесу и офицеру из ДПМД в надежде уладить возникшие между ними разногласия и спросил:

— Кто здесь главный?

— Я, — в унисон сказали оба офицера.

— А вы, собственно, кто? — сказал Джек.

Чавес снова назвал свое имя и должность.

Второй офицер последовал его примеру:

— Сержант Питер Мэллой, руководитель антикризисной группы департамента полиции округа Майами-Дейд. А вы кто?

— Это Джек Свайтек — судебный адвокат по уголовным делам, — представил Чавес.

У Мэллоя вытянулось лицо, словно Чавес сообщил ему, что Джек — педофил, работающий воспитателем в детском саду.

— Там, в мотеле, мой клиент — Пабло Гарсия, — пояснил Джек. — Бомж, называющий себя Фэлконом. Его выпустили под залог после того, как он взобрался на самую верхотуру Пауэлл-бридж.

— Он еще приставал к дочери мэра, которая, между прочим, служит в полиции Майами-сити, — добавил Чавес. — А это значит, что у меня на руках один мертвый коп, один раненый и еще один, подвергшийся домогательствам. Так что я имею целых три причины, чтобы возглавить эту операцию. А у тебя, Мэллой, есть такие причины?

— Целая дюжина. Под моим началом находятся группа захвата, переговорщики, группа управления транспортом, связисты, а также координаторы действий всех этих подразделений. И в отличие от твоих людей мои имеют опыт ночных операций.

Джеку хотелось надавать им обоим тумаков.

— Послушайте, у меня самая важная из всех причин здесь находиться. Мой лучший друг Тео Найт попал Фэлкону в заложники. И ему угрожает смертельная опасность!

Эти слова заставили их замолчать, но сильнее всего подействовали на самого Джека. Он вдруг осознал, что назвал Тео своим лучшим другом впервые за все время их знакомства, хотя так оно и было на самом деле.

— Возможно, там находится еще и женщина, — добавил Джек. — Я слышал женский крик, когда Фэлкон вломился в соседнюю комнату. Тео бросился ей на помощь. С этого момента и возникла ситуация с заложниками.

Мэллой взглянул в сторону мотеля. Полицейские установили на крыше стоявшего напротив офисного здания прожекторы. Два мощных снопа света рассекали ночную тьму. Один упирался в дверь номера 103, а другой выхватывал из темноты разрушенный интерьер номера 102 и очертания находившегося в ней автомобиля Джека.

— Это ваша машина? — спросил Мэлой.

— Да.

— Как, черт возьми…

Пронзительный звонок мобильного телефона, лежавшего у Джека в кармане, прервал разговор. Он быстро вынул аппарат и взглянул на дисплей. Обозначившийся на нем номер заставил его сердце екнуть. Он уже несколько раз пытался дозвониться до Тео, но ответа так и не получил. И вот теперь ему звонили по мобильному друга.

— Звонят с номера Тео Найта.

— Ответьте на звонок, — кивнул Чавес.

— Подождите, — сказал Мэллой и вручил Джеку диктофон.

Джек прижал его к своему аппарату, нажал на кнопку «запись» и включил телефон. — Тео?

— О, Свайтек собственной персоной!

Это был Фэлкон.

— Где Тео?

— Он… хм… Скажем так: сейчас он подойти не может.

— Ты, сукин сын! Если с ним…

— Не расточай зря угрозы, Свайтек. Не напрягайся…

Джек подавил овладевший им гнев. Спокойствие и самоконтроль были решающими факторами в общении с клиническим параноиком. Особенно если последний вооружен.

— О'кей. Давай успокоимся оба. Сделаем, так сказать, глубокий вдох. Если кто-нибудь ранен — Тео или еще кто, — позаботься о них, ладно? Может, тебе нужен врач?

— Ты что — вздумал со мной шутки шутить?

— Просто хочу, чтобы всем было хорошо. Ничего больше.