На крыльях мечты - Матир Анна

Но, несмотря на то, сколь красиво и мирно он описывал ту жизнь, мне не захотелось уйти туда в скором времени. Я должна сначала прожить свою жизнь. Свою жизнь с Артуром. И когда мы склонили головы для молитвы, я, лелея свои мысли, просила Бога позаботиться о маме, Уилле и привести Артура как можно быстрее ко мне.

В перерыве между службами женщины разложили на земле обед. Мне было неловко оттого, что миссис Лэтхэм не сказала мне тоже что-то принести. Но она лишь похлопала меня по руке, засмеялась и сказала, что у меня будет еще миллион возможностей помочь.

Когда дети и мужчины наелись, женщины расселись за дощатым столом погреться на теплом полуденном солнце. Голоса молодых и пожилых женщин сливались в общем гуле. Было очевидно, что всем не хватало общения с друзьями во время борьбы с испанкой.

— Расскажи мне о себе, — попросила миссис Лэтхэм.

Казалось, ей действительно интересно. Поэтому я рассказала ей о болезни мамы, о папиной ферме, о Даунингтоне и о моем брате-солдате.

В ее глазах зажглись лукавые искорки.

— Ну а твой жених? Он уже дома или еще воюет?

— Нет, он не дома. — Я склонила голову, совсем как школьница-скромница.

Она задала про Артура еще кучу вопросов. Я рассказала о его мечтах летать и жить в большом городе, а также о его блестящих волосах цвета пшеницы, веселых голубых глазах и лице, которое практически всегда озаряла улыбка. Я остановилась прежде, чем перейти к его губам и рассказать о том, как они прижимались к моим. И что каждую ночь, когда я ложусь спать, я все еще чувствую их тепло. Но, думаю, она и так все поняла. Когда она подняла брови и засмеялась, я отвела взгляд — конечно же, она видела меня насквозь.

Я решила сменить тему и поговорить о Френке Грешеме.

— Почему он уехал воевать? В его возрасте было бы естественно остаться дома. Особенно с такой болезненной женой и маленькими детьми.

Она жестом показала, чтобы мы вместе встали из-за стола, что я и сделала. Мы собирали ее тарелки и остатки еды, чтобы сыновья погрузили все обратно на телегу.

— Он не так стар, как ты думаешь, — сказала она. — Они с Кларой приехали сюда еще совсем юными и уже женатыми. Кроме того…

За нами кто-то кашлянул. Мы обе обернулись. Шериф Джефрис мял шляпу в руках. Он кивнул миссис Лэтхэм, а затем посмотрел на меня.

— Вы не хотели бы прогуляться перед вечерней службой, Ребекка?

Я посмотрела мимо него, на детей, играющих в догонялки, затем на младенцев, в том числе на Дженни, которая спала на покрывале в тени под присмотром седовласой женщины.

— Думаю, мне лучше остаться здесь поблизости. Возле детей.

— Да, конечно, дети… — Его щеки стыдливо вспыхнули, словно он вообще забыл о том, почему я здесь. — Тогда в другой раз. — Он нахлобучил шляпу и ушел, не дав мне возможности ответить.

Я посмотрела на миссис Лэтхэм. От ее лучистого взгляда на сердце потеплело.

— Миссис Лэтхэм, я…

Она потрепала меня по руке.

— Зови меня Ирен, дорогая. Ты уже достаточно взрослая, и мы с тобой друзья, не так ли?

Я прижала руки к груди, на глаза навернулись слезы. Друзья! У меня действительно появился здесь друг, и он старше меня. И это — даже больше, чем забота о детях — позволило мне почувствовать себя по-настоящему взрослой.

— Спасибо… Ирен.

Глава 17

— Перестань, Дэн! Не расчесывай!

Голос Олли из кухни донесся до меня, когда в понедельник утром я спускалась по лестнице с кучей белья для стирки.

Рана на голове Дэна уже почти зажила, но он постоянно расчесывал ее, срывая подсохшую корочку, и убедить его не делать этого было очень сложно.

— Не указывай мне, что делать! — проорал Дэн в ответ.

Затем послышалась возня и раздался крик.

— Нет, пусти его! — По всей видимости, в перепалку вступил Джеймс.

— Если ты не будешь меня слушаться, Бог пошлет тебя в плохое место, к дьяволу.

Я вошла в кухню и, бросив охапку белья, схватила Олли за руку.

— Ты ему не мать.

Джеймс показал сестре язык. Дотянувшись до Джеймса свободной рукой, я отвела обоих братьев наверх — их крики и завывания разносились по всему дому. И пока Джеймс извивался и корчился на моей только что застеленной кровати, я отослала Олли в детскую, надеть школьную форму. Вернувшись к вопящему Дэну, я приласкала его и крошку Дженни, пока их слезы не превратились в улыбки.

Когда Олли с развевающимися косами наконец выбежала из дома, торопясь в школу, я, с одной стороны, почувствовала облегчение, а с другой — грусть. Интересно, мама так же себя чувствовала, когда посадила меня на поезд почти три недели назад? Думаю, да. Ей, наверное, было еще грустнее. Ведь она знала, что я не вернусь днем, чтобы сесть за стол выпить стакан молока, и не расскажу ей, как прошел мой день…

У меня, увы, не было времени, чтобы поразмышлять о странных материнских чувствах. Впереди меня ждал день, полный хозяйственных хлопот. Я собрала белье и пошла вслед за мальчиками во двор.

Когда днем я достала конверт из почтового ящика, то сразу узнала почерк Френка. Но адресат, начертанный на конверте, заставил меня замереть.

Ребекка Хэндрикс, Пратер Джанкшен, Техас.

От изумления у меня приоткрылся рот. Перевернув конверт, я уставилась на клапан. Как хорошо, что Олли еще не вернулась из школы! Я вскрыла конверт шпилькой для волос. Когда я доставала письмо, бумага дрожала у меня в руках. Я прислонилась к толстому стволу дуба, с которого уже облетели практически все листья.

Мисс Хэндрикс!

Я получил сообщение о том, что Адабель Уильямс отправилась на Небеса, и о том, что вы остались с моими детьми. Я знаю, что это не ваша обязанность, но, судя по тому, что я слышал, выбора у вас не было. Спасибо за вашу христианскую доброту и помощь тем, кто в ней нуждается.

Передайте Олли Элизабет, что я надеюсь на нее. Держите мальчиков в узде, если понадобится — с хлыстом. Пожалуйста, напишите мне, как они поживают. Так несправедливо по отношению к ним, что они потеряли и свою маму, и мисс Аду, когда отца не было рядом, чтобы утешить их. И все-таки я считаю, что на все Божья воля, как бы это ни было тяжело.

Я не знаю, как долго вы намереваетесь оставаться, но, если сможете задержаться, пока я не вернусь домой, буду вам очень благодарен. Если вам что-либо понадобится, обратитесь к Джорджу и Ирен Лэтхэм.

Искренне ваш,

Я выдохнула и еще раз перечитала письмо. К моему облегчению, он, казалось, заботится и о детях, и о моем здесь пребывании. Разве я могу отказать в его просьбе? Артур пока не дал мне никакой уверенности, что он женится на мне перед своим отъездом в Европу. Если я останусь здесь, то, возможно, смогу увидеть его еще хотя бы раз, перед тем как он сядет на корабль. Да и жить здесь, будучи главной, много лучше, чем вернуться к моей прежней жизни в Даунингтоне.

Олли вплыла во двор, когда я заканчивала развешивать белье. Малыши спали наверху, и я хотела, чтобы их дневной сон не был нарушен.

— Ты не разложишь эти полотенца и вещи на кустах, чтобы они просохли? — попросила я.

Девочка взяла корзину и пошла к боковому забору. Очень старательно и аккуратно она разложила каждую вещь так, чтобы та полностью продувалась ветром, пока нет солнца. Встряхнув юбку своего клетчатого рабочего платья, я повесила его на веревку и прошла по двору, чтобы помочь девочке.

— Мама всегда разрешала мне это делать, и мисс Ада тоже. — Олли разложила и разровняла каждое кухонное полотенце на колючем кустарнике. — Я помогала мисс Аде ухаживать за мамой до того, как у нее появилась Дженни. — Она разгладила края каждого полотенца, чтобы они лежали в ряд друг за другом.

Я решила ей не мешать.

— Когда мисс Ада заболела, она сказала мне, что я должна быстро повзрослеть. Я несколько дней не ходила в школу. Я думала, это весело — быть старшей. — Когда она повернулась ко мне, в ее серьезных глазах затаился страх. По щекам текли слезы, но она даже не замечала их.