Но кому уподоблю род сей? - Евгений Поляков

Кто-то спросит, что за откровение получил Ной? А сие теперь нам и не столь важно — важно, что вино для Ноя повлекло обнажение. Свидетельства же, связывающие обнажение с высшим способом передачи откровения, слова Божия, — пророчеством, мы найдем в других книгах: «И снял он одежды свои, и пророчествовал перед Самуилом, и весь день тот и всю ночь лежал неодетый.» (1 Цар 19:24); «Господь сказал Исайи... так: пойди и сними вретище с чресл твоих, и сбрось сандалии с ног твоих. Он так и сделал: ходил нагой и босой.» (Ис 20:2,3).

Справедливость требует незамедлительно сделать замечание о том, что откровение, скрывающееся под символом вина, может быть различным по качеству и природе. Видим мы сие в синоптической притче о старом и молодом вине: «Никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое.» (Лк 5:37,38, Мф 9:17; Мк 2:22). Смысл сказанного сводится к тому, что нельзя выразить откровение новое лишь только в тех старых образах, в коих хранилось откровение ветхое, ибо новое откровение не умещается в ветхой букве, разрушает ее, одновременно теряясь в ней, погибая само; но Новое Откровение должно выражать обновленным языком, новыми понятиями. Сказанное нельзя понимать в том смысле, что старые мехи должно выбросить целыми только лишь по причине приобретения мехов новых. Скажем иначе: мехи остаются мехами, и их не меняют на бочку или на кувшин, то есть откровение выражается и хранится в образах и символах, но в таких, которые, будучи связаны со старыми, открываются по-новому. Поэтому-то в Новом Завете появляются понятия воскресения, спасения, блудного сына, неверного управителя и многие другие.

Только у Луки следует продолжение темы вина в таком виде: «И никто, пив старое [вино] не захочет молодого, ибо говорит: старое лучше.» (Лк 5:39). Это означает, что откровение новое требует проверки, тогда как вино старое уже испробовано и признано. В отношении же откровений Ветхого и Нового Заветов сии слова можно было бы связать со словами святого: «Я не верю Христу, если рядом с Ним нет Моисея и Илии.» Так что, если кому из читателей наших будет откровение, не сразу верьте, но испытайте его. Тема испытания вина намного серьезнее, чем может показаться с первого взгляда, и позже мы уделим ей больше места.

Мы сказали, что откровенное знание бессознательно. Означает ли сие, что обретение его не влияет на сознание, на одежды? Безусловно влияет! Еще как влияет! И свидетельство тому не замедлит: «Моет в вине одежду свою, и в крови гроздов одеяние свое.» (Быт 49:11). Сия фраза заимствована из первой книги Ветхого Завета, а вот что говорится об этом в последней книге Завета Нового: «Они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца.» (Отк 7:14).

Упоминание Крови Агнца возвращает нас к тайной вечере, к толкованию роли вина, к которой мы уже готовы: «И, взяв чашу [вина] и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.» (Мф 26:27,28; Мк 14:23,24; Лк 22:20).

Обратимся к теме евхаристии и в изложении Иоанна: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную... Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, пребывает во Мне и Я в нем... ядущий Меня жить будет Мною.» (Ин 6:53,55-57). Итак, вино предлагает Иисус всем (это камень в огород католицизма, где лишь священство причащается вином, миряне же вкушают тело Христово всухомятку). Сие-то вино и есть Откровение Нового Завета, имеющее Единый Источник - Дух Святый.

Надо ли и теперь говорить, какова символика евхаристии в разумении того, что плоть Христова есть хлеб — Учение, слово Божие, для понимания коего требуется ключ, открывающий печати притчи, — требуется откровение Духа Святаго, символизируемое вином — Кровью Христовой. Иными словами, кто не откроет смысла тайн притчей Священного Писания, тот не будет иметь жизни в себе. Подчеркнем еще раз: одного хлеба далеко не достаточно, но требуется получаемое откровением Духа истолкование Слова Его. В дальнейшем мы покажем, что и одно вино без хлеба не только не полезно, но даже опасно.

Чрезвычайно полезно будет теперь, после раскрытия образов вина и хлеба, взглянуть на следующий отрывок из Филиппа, особенно же на его заключительную часть: «Тот, кто не будет есть Моей плоти и не будет пить Моей крови, не имеет жизни в себе. Какова Его плоть? — Логос [Учение]. А Его кровь? — ДухСвятый.

Тот, кто получит это, имеет аду, питье, и одежду.» (Филипп 23). Но всякое ли вино связано с Кровию Агнца? Иначе говоря, всякое ли откровение имеет своим источником Дух Святый? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы отрицательно ответить на этот вопрос, ибо вино в единственном случае благо — «Не всякому духу верьте.» (1 Ин 4:1), — ведь есть и вино, символизирующее откровение нечистых духов, и в отношении него обязательно предостережение: «Не упивайтесь [таким] вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом.» (Еф 5:18), — то есть отриньте откровение духов нечистых, зовущее к блуду, и исполняйтесь Духом Святым. Но и сие замечание больше относится к теме следующей главы.

Прежде чем продолжить наш рассказ, предложим читателю вдуматься в смысл, скрытый в известных словах: «Пришел Сын Человеческий: ест и пьет; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино.» (Мф 11:19; Лк 7:34). Не кажется ли, что смысл сего стал намного более бесспорным?

Поскольку мы коснулись пищи как символа познания, мы хотели бы взглянуть еще на одну проблему. Читатель должен понимать, что неотделимым от символики пищи является вопрос о посте. Вспомним, что сказано о постничестве в Евангелиях: «Ученики Иоанновы и фарисейские постились. Приходят к Нему [Иисусу] и говорят: почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься; но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни.» (Мк2:18-20; Мф 9:14,15; Лк 5:33-35). В иносказательном смысле, понимая, что пища того или иного рода есть знание той или иной степени совершенства, пост означает изоляцию от всякого знания. И вот, могут ли воздерживаться от восприятия божественного знания те, кто находится рядом с источником сего знания? Естественно, таким образом они не могут поступать. Но в том случае, когда связь с главным источником прервана из-за того, что хлеб превратился вновь в камень, а вина-откровения они боятся, как огня, тогда и наступает голод — вынужденный пост. Что же касается учеников фарисейских, то в отношении их изоляции от божественного источника не может быть никаких сомнений.

Мы не коснулись в связи с постом учеников Иоанновых, но, попросим читателя повременить немного, ибо касательно их ответ будет дан нами вскоре.

Теперь нам предстоит разрешить загадку символа чрева. Однако, познав символику пищи, просто обратиться и к образу чрева, в которое пища входит. Итак, как пишет Павел: «Пища для чрева, и чрево для пищи.» (1 Кор 6:13). Сопоставив сию формулу со всем сказанным, мы неизбежно приходим к выводу, что чрево является символом аналитического разума человека, ибо вновь получаемое знание входит в разум, в память. Разом встает на место положение о несовершенном чреве младенцев, не могущих переварить ничего, кроме молока и меда.

Здесь нужно заметить, что Апостол Павел различает чрево и тело: «Пища для чрева, и чрево для пиши; но Бог уничтожит и то, и другое. Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела.» (1 Кор 6:13). Вот тут читателя ждет некоторая сложность, заключающаяся в нежелании признать смертность разума и памяти, ибо Бог уничтожит и пишу, и чрево. Но, что же? Ведь о пище и чреве есть и такое речение: «Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон ?» (Мф 15:17). То есть символизированное пищей познание входит во чрево человека, и, пока находится во чреве, отражается и в памяти, но после того оно извергается вон, теряется из памяти. Здесь мы вновь, рискуя наскучить читателю повторениями, подчеркиваем отличие интеллекта, памяти, разума от сознания.

Хотя мы и изъяснили положение о смертности чрева, предупредим читателя, что впереди нас ждет еще большая глубина раскрытия сей символики.

В качестве продолжения наших кратких изысканий о чреве приведем еще один интересный отрывок из того же Иоанна: «Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании: из чрева потекут реки воды живой.» (Ин 7:38). Упоминание воды вновь связывает нас с повествованием о хлебе, вине и всем том, что входит во чрево. Так можем ли мы воспринять за случайное позволение, или, быть может, за требующее неукоснительного исполнения повеление подобное такому: «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, ради желудка твоего и частых твоих недугов.» (1 Тим 5:23)? Как видит читатель, вино-откровение потребно для исцеления недугов чрева — несовершенства аналитических способностей разума и слабой памяти человека.