Странник. Трилогия - Игорь Чужин

«Эта сволочь убила меня!» — мелькнуло в голове, и я рубанул чинсу мечом по шее.

Голова воина, словно кегля, отлетела в сторону, и из обрубка шеи брызнул фонтан крови. Меня окатило с ног до головы. Тело воина мешком упало на землю. Я выронил меч и обеими руками схватился за торчащее из раны копье. Время толчком вернулось к своему обычному течению. Воин, пришпиленный стрелой к телеге, обломал стрелу и, сильно хромая, направился ко мне, размахивая мечом. Я выдернул копье из раны и бросил в воина. Здоровяк, оскалившись, отбил копье в сторону. Неожиданно он зашатался и повалился на спину, потеряв сознание от потери крови. Из меня словно выпустили воздух, голова закружилась, и я сел на землю. Из пробитого панциря на траву стекала тонкая струйка крови.

«Это же моя кровь, нужно перевязать, а то вся вытечет», — мелькнуло в голове.

Я снял панцирь и, задрав рубаху, осмотрел рану. Копье распороло мой бок сантиметров на двадцать. Края раны разошлись, и она сильно кровоточила. Рану нужно было срочно зашивать. Я зажал края раны рукой и осмотрелся вокруг. В это время Торвин зашевелился и сел на землю. Сильный кашель рвал его легкие, и на губах появилась кровь.

— Ты как, живой? — обратился он ко мне.

— Не совсем, — ответил я, кивая на свой бок. — У тебя есть иголка с ниткой, зашить нужно?

— Где-то была. Сейчас посмотрю.

Торвин, пошатываясь, поднялся на ноги и достал из кармашка на ремне иголку с ниткой.

— Ложись на правый бок, сейчас тебя штопать буду, — сказал он.

Кривясь от боли, я лег на бок и предоставил Торвину свободу действий. Наемник промыл рану вином из фляжки и засыпал ее каким-то зеленым порошком. Порошок зашипел и начал пениться, как перекись водорода. Рану сильно защипало. Я заскрипел зубами. Торвин взял в руку изогнутую иголку и стал ловко зашивать мою рану. Видимо, порошок действовал как обезболивающее, так как его манипуляций я особо не почувствовал.

— Вот и все, до свадьбы заживет, — сказал он, гордясь своей работой. — Нитка из вымоченного сухожилия желтой ящерицы, заживет как на собаке, и нитки снимать не нужно, сами рассосутся.

Мне действительно стало значительно лучше. Боль в ране утихла.

Я взял у шака чистую тряпку и разорвал ее на бинты.

— Погоди, не заматывай рану, — велел наемник. — У вас есть какая-нибудь лечебная мазь? — обратился он к шакам.

Один из них через минуту принес из телеги горшок с уже знакомой мне вонючей зеленой мазью. Торвин густо намазал мазью мою рану и плотно забинтовал.

— Вот теперь все как надо.

Торвин подошел к Рису и перевернул его на спину. Лицо парня представляло собой кровавую маску.

— Живой? — спросил я.

— Вроде дышит, — отозвался наемник. — Эй, синерожие! — крикнул он шакам, сгрудившимся у телег. — Несите сюда воду и чистые тряпки.

Шаки засуетились и быстро выполнили приказ. Торвин промыл лицо Риса водой и протер мокрой тряпкой. Рис зашевелился и пришел в сознание.

— Полежи пока, парень, — приказал он Рису.

— Торвин, я пойду за нашими лошадьми, а ты тут командуй, пусть шаки все погрузят на телеги и подготовят лошадей. Пора ехать назад к каравану, а то бойцы из нас сейчас никакие.

Панцирь я надевать не стал, какой от него сейчас толк, только лишняя тяжесть. Повесил меч за спину прямо на рубаху и пошел в сторону балки, где мы оставили лошадей. По дороге ничего неожиданного не произошло, и через час я вернулся на поляну. Рис уже был на ногах и помогал Торвину готовить караван к отъезду. Шаки пригнали лошадей с пастбища и связали в одну колонну.

— Как успехи?

— Да все готово. Твой панцирь и лук на телеге, можно ехать.

— Тогда командуй, — сказал я, и наш караван двинулся в путь.

— Слушай, ты знаешь, на кого мы нарвались? — спросил Торвин.

— Откуда? У меня до сих пор голова не варит после всего этого.

— Мы напоролись на Черного монаха из клана «Черный дракон». Я его не узнал, потому что он свою куртку снял и сидел по пояс голый. А ты: «Хватайте мальчишку». Я вообще не слышал, что кто-то смог один на один завалить «Черного монаха». Они какую-то дрянь пьют, поэтому такие быстрые и боли не чувствуют, правда, и до тридцати редко доживают. Я, когда понял, кто это такой, решил, что нам хана. Он нас убивать сразу не стал, потому что хотел живыми взять, сволочь. Как ты его завалил?

— Вот так и завалил, — ответил я, показывая на свой бок. — Тетива на луке лопнула, пришлось за меч браться.

— Слушай, Ингар, я тебе жизнью обязан, а Торвин свои долги платит, спроси кого угодно.

— Еще не вечер, будет и у тебя возможность меня выручить.

Наш караван обогнул холм, и мы стали подъезжать к стоянке. Рис поехал вперед предупредить, что это мы, а не разбойники. С перепугу, не разобравшись, могли нас и подстрелить. Дирк очень обрадовался тому, что мы вернулись, да еще и с добычей. В караване уже решили, что мы погибли. Спешившись, я отдал лошадь одноглазому шаку и, помывшись возле колодца, сменил одежду. Ко мне подошел Торвин и позвал к Дирку на совет.

— Я жрать хочу, только потом всякие совещания, — ответил я.

— Да там уже все готово, заодно и поедим. Я тоже голодный как собака.

Дирк ждал нас, сидя на ковре, уставленном посудой с едой и вином.

— Присаживайтесь, герои, — пригласил нас к трапезе купец.

Мы с Торвином опустились на ковер, и я, пододвинув к себе блюдо с мясом, стал молча набивать свой желудок. Торвин не отставал от меня. Через некоторое время Дирк не выдержал и заговорил:

— Я вас позвал, чтобы решить, как быть дальше. Торвин, сколько у тебя людей осталось?

— Со мной десять. Трое ранены, но все на ногах, — ответил Торвин.

— Хорошо, что вы повозки и лошадей привели, а то у нас четыре телеги сгорели и двадцать три лошади ноги себе переломали, пришлось прирезать.

Я в разговор не встревал. Мое физическое состояние было плачевным, а энергетически я был практически пустой. Нужно срочно искать источник Силы для подзарядки и попытаться залечить рану.

— Вы тут разбирайтесь с караваном, а я пойду прошвырнусь по окрестностям. Нужно застраховаться от неприятностей. Второго боя нам не выдержать, — глубокомысленно заявил я.

— Кого с собой возьмешь? — спросил Торвин.

— Один пойду, напарник только мешать будет.

— Ладно, иди, — согласился Дирк.

Поднявшись с ковра, я направился к дыре в заборе. По дороге мне попался одноглазый шак. На мой приказ привести в порядок мою одежду и вычистить панцирь он ответил, что не справляется и может не успеть.

— Используй новеньких, они наши с Торвином, и пусть сначала займутся моими вещами, — урезонил я шака.

Предупредив охрану, что могу вернуться ночью, вышел со стоянки. Подходящий источник Силы мне удалось заметить еще днем, когда мы спускались с холма в балку. Я перешел на внутреннее зрение и направился к холму. Только сейчас я почувствовал, как мне хреново. Адреналин, который поддерживал организм днем, выдохся, и меня качало, как пьяного. Дорога к источнику Силы заняла целый час, и вокруг окончательно стемнело. После подзарядки я до утра провалился в тревожный сон прямо у источника Силы. Утренняя роса привела меня в чувство. Быстро просканировав пространство вокруг себя, я занялся своей аурой. Сначала восстановив энергетические потоки вокруг раны, я заново подзарядил свою энергетику. Рана стала чесаться. Это хороший признак, значит, заживает. Пора возвращаться в лагерь. Вокруг стоял довольно плотный туман, и я снова перешел на внутреннее зрение. На вершине холма кто-то ползал.

«Только этого мне не хватало», — разозлился я.

Поблизости больше никого не просматривалось, и я решил посмотреть, кто это. Мне, дураку, мало было дыры в боку: полностью уверовав в свою крутизну, я стал подкрадываться к человеку на холме. Незаметно, как мне казалось, подкравшись к противнику, я хотел оглушить его ударом по голове, но вместо этого сам получил сильный удар ногой между ног. Из моих глаз праздничным салютом брызнули искры, и я, выронив меч, согнулся на земле в позе эмбриона. Надо мной стоял, злорадно ухмыляясь, сбежавший Луций.

— Ну вот и конец тебе, хуман, — прохрипел Луций, поднимая с земли мой меч.

Из рукояти меча щелкнул ветвистый разряд электричества, и Луций, заверещав, как заяц, повалился на землю, дрыгая ногами. У меча сработала защита «свой — чужой».

Я подполз к Луцию на карачках и подобрал меч. Постепенно меня стало отпускать, и я, попрыгав на пятках, наконец отдышался. Луций лежал как убитый.

— Вставай, сука! — прорычал я и врезал ему ногой по печени.

Луций жалобно заскулил и встал на четвереньки.

— Вынь веревку из штанов и ложись мордой в землю, — приказал я.